Записки уродины

Я чувствую себя бесконечно беспомощной… бессильной… растерянной… и… приговорённой…

Я должна,… я обязана,… обязана…

Истина прячется под шелухой суеты, пустых разговоров, никчемных глупых поступков. Она так мала и так искусно замаскирована, что сразу и не поймешь, что это та самая драгоценная крупица.

Я – старатель! Я мою грязный песок, в погоне за той самой золотой каплей прозрения.

Я сдираю кожу…

Я разбиваю лоб…

Я пытаюсь найти главное!

* * * * *

У Лехи объявился дед. В Аргентине!

– Латинос! Я – латинос! Что за подстава? – изумлялся Леха.

Он ходил взъерошенный, как воробей после купания в луже и смешно таращил глаза. Кажется, ни о чём другом он и думать не мог.

– Я-то всю жизнь думал, что словянос, а оказалось – фигня!

Он, конечно, рисовался, пытаясь извлечь из сложившейся ситуации, как можно больше плюсов. В нашей компании к нему относились с некоторой долей иронии, считая простаком. Хотя Леха всегда был весел и легок на подъём, все-таки звезд с неба не хватал. Теперь же появление экзотического деда стало для Лехи подарком судьбы, обещая придать ему особый вес в глазах окружающих.

На самом деле его любвеобильный дед, рожденный в небольшом российском городке, ничем особенным от своих соотечественников не отличался, разве что повышенным интересом к женскому полу и жаждой к перемене мест. Тихое семейное счастье было не для него, и он после очередного развода, не выдержав скуки провинциальной жизни, решил навсегда покинуть страну. Сначала он уехал в Штаты, а потом новая страсть увела его в Южную Америку. Любовь жгучей аргентинской красавицы оказалась недолгой. Бурный роман быстро закончился, но пампасы напомнили скитальцу родные степи, и он осел в Аргентине навсегда. Когда же дед понял, что жизнь клонится к закату, то начал разыскивать своих детей и внуков в России. Несмотря на его бурную жизнь, потомков оказалось на удивление мало. Уж слишком стремительны были его любовные интрижки! Наверное, подруги быстро понимали его ветреный нрав, и не решались заводить от него детей. Как бы то ни было, но Леха, оказался едва ли не единственным внуком.

– Это хорошо, что я родился, а то пришлось бы деду оставлять наследство аргентинскому народу, а теперь оно будет в надежных руках, – рассуждал Леха.

Целую неделю аргентинский дед не сходил у нас с языка. Идеи одна бредовее другой будоражили нашу компанию, хотя больше всех в этом преуспел сам Леха. В конце концов, мы решили депортировать Леху в Южную Америку, выслать его в качестве подарка дружественному Южному полушарию планеты от Северного. Леха не сопротивлялся. Наверное, он тоже был не прочь познакомиться со страстными аргентинками и даже взялся учить испанский язык, но потом решил не напрягаться. Леха мудро рассудил, что с дедом можно говорить и по-русски, а аргентинским женщинам будет достаточно жестов и пламенных взглядов.

Постепенно аргентинская тема затухла сама по себе, зато все вдруг вспомнили занятные истории про своих родственников и предков. Рассказы день ото дня становились всё невероятнее, и я стала подозревать, что многие из них, мягко говоря, приукрашены. Каждый старался удивить слушателей своей историей, и каждый почти не слушал что, рассказывают другие.

Только я молчала и радовалась, что увлечённые друзья этого не замечают.

А что я могла рассказать?

У меня была только одна родственница – мамуля!

Ни бабушек, ни дедушек, ни тетушек, ни дядюшек – никого! Моё генеалогическое дерево похоже на телеграфный столб. Отвратительное ощущение!

Это давняя проблема. Время от времени десятки разных вопросов терзают меня, но я знаю, что расспрашивать мамулю бесполезно. На всё расспросы о прошлом наложено табу!

* * * * *

Жаль, что я проснулась. Я ещё не открыла глаза, но уже знала, что не сплю. Если сейчас разомкну веки, то мой прекрасный сон стечёт по ресницам на щеки, а там испарится, словно утренняя роса. Мне не хотелось отпускать его.

Я маленькая.

Совсем малышка. Только что научилась ходить.

Нет, не ходить – бегать! Мне мамуля рассказывала, что я сначала бегала. Пробую шагнуть – сразу падаю, а когда бегу, на скорости упасть не успеваю. Вот так и бегала пару месяцев, пока не почувствовала уверенность в ногах.

Я бегу.

Трава цепляется за меня, словно хочет остановить, но ноги вырываются из пут и без остановки несут меня вперед. Я и сама хочу остановиться, но не могу, не знаю, как это сделать. Мне страшно, и я на бегу начинаю реветь. Всё плохо. Мама осталась где-то далеко позади, а впереди неизвестность. И тот момент, когда я уже не жду ничего хорошего, меня подхватывают уверенные руки.

– Куда разогналась? Ну-ка, иди ко мне!

Отец! Я затихаю в его больших ладонях, как в колыбели. Здесь хорошо, тепло и уютно, и мне нравится запах. Так пахнет только от него – чем-то сильным и ароматным, от чего у меня щекочет в носу. Мне так спокойно, что после недавних волнений, я почти сразу засыпаю в его руках.

И просыпаюсь.

Мой прекрасный сон, как слезинки, стекает по ресницам.

* * * * *

– Мамуль, я дома!

Мне никто не ответил. Я быстро окинула взглядом прихожую. В углу стоят её единственные повседневные туфли со скошенным каблуком. Есть ещё одни, лаковые, на выход, но мамуля их почти не носит, бережет. Честно говоря, я подозреваю, что они ей просто жмут. На полке у зеркала, лежит её сумка. Без неё мамуля из дома не выходит. Значит, она дома. Почему же так необычно тихо? Нигде не льется вода, никто не гремит посудой на кухне, не играет музыка. Я быстро сбросила обувь, положила свою сумку, и, осторожно ступая, заглянула в комнату мамули.

На раскладном диване, сложенного по случаю полуденного времени в диванчик-недомерок, лежала мамуля. Видимо от недостатка пространства она спала, поджав ноги и опустив низко голову.

Её поза мне что-то напомнила… а, ну, конечно! Так лежат не родившиеся дети в чреве матери. Так спят люди, которые подсознательно ищут защиту. Это я точно знаю – недавно прочла в Интернете. Сжался спящий человек в позе эмбриона, значит, его что-то беспокоит, и он пытается защититься. Словом, проблемы у человека, даже когда он этого и сам не осознает. Там ещё много интересного рассказывалось, статья была длинная и жутко умная, но я уже почти ничего не помню. А вот про позу эмбриона сразу запомнила.

Интересно, а от чего хочет защититься мамуля?

Я напряглась и озабоченно уставилась на неё, и тут же сама себя одернула – хватит фантазий! Ей просто стало зябко, оттого она и сжалась во сне. Глядя на мамулю, я тоже передернула плечами. Несмотря на теплый солнечный день, у нас в квартире, как обычно, было прохладно. Я зашла в комнату и взяла небольшой клетчатый плед, висевший на спинке стула. Чтобы расправить его пришлось слегка встряхнуть, и тут поток воздуха, рождённый этим движением, сдул с дивана прямо мне под ноги незнакомую фотографию. Разве я могла не взглянуть на неё?

Снимок был старый, любительский, и с него на меня смотрел светловолосый парень, удивительно подходивший на роль Иванушки в какой-нибудь русской народной сказке. На обороте размашистым почерком было написано: «Самой прекрасной девушке на свете. Твой Женька».

Могу поклясться, что никогда не видела этого парня. Я осторожно положила снимок на место и внимательно присмотрелась к лицу мамули. Кажется, она недавно плакала. Ресницы слиплись и ещё даже не просохли. Чего это она? Из-за него что ли?

Забыв о пледе, который всё ещё держала в руках, я начала озираться по сторонам. И вдруг на столе за стопкой журналов я увидела необычную шкатулку, покрытую черным лаком. Её углы и замочная скважина были инкрустированы металлом, а в замке торчал небольшой красивый ключик. Шкатулка, несмотря на свои внушительные размеры, производила впечатление игрушечной. Затаив дыхание, я подошла к столу и робко прикоснулась пальцами к её блестящей поверхности. Чудесная находка была похожа на сказочный ларец какого-нибудь волшебника, и только детально разглядев её жестяные украшения и облупившийся лак, я разочарованно вздохнула – дешёвая поделка.

И всё-таки эта шкатулка ещё могла оказаться ценной находкой.

А вдруг это как раз то, что я долгое время искала и никак не могла найти?

С некоторым трепетом я открыла крышку этой загадочной шкатулки.

Точно! Я угадала!

Здесь было всё – письма, бумаги, фотографии.

Здесь было то, что он меня тщательно скрывали.

Здесь были ответы на мучающие меня вопросы.