Ещё раз оглянувшись, я протянула руку к лежащему сверху письму и… в это время на диване заворочалась мамуля. Боясь попасться на неблаговидном поступке, я быстро закрыла шкатулку и потихоньку вышла из комнаты. И пусть сейчас мне ничего не удалось узнать, зато теперь я знала, что искать и обязательно выберу удобный момент, чтобы покончить с нашими семейными тайнами.
Весь оставшийся день я терялась в догадках, кто бы это мог быть на том снимке. Почему мамуля так бережно хранит его фотографию? И почему его, как и меня, зовут Женькой? К вечеру мои любопытство и нетерпение достигли такого накала, что я все же решилась заговорить.
– Мам, а почему моё отчество Александровна? – осторожно поинтересовалась я.
– Потому что твоего отца звали Александр, – спокойно ответила мамуля.
– А вот бы было здорово, если бы моего отца звали Евгением, – весело, стараясь скрыть дрожь в голосе, выпалила я. – Представляешь, я была бы Евгения Евгеньевна.
Ожидая реакции, я впилась в неё глазами. Вначале съёжившись, мамуля все-таки быстро взяла себя в руки.
– Хватит болтать чепуху, иди-ка, сходи за хлебом, а то ужинать не с чем.
Судя по её тону, говорить дальше на интересующую меня тему не имело смысла. Позднее я много раз ругала себя за этот опрометчивый разговор, которым я выдала себя с головой. Всё последующие дни, как только выдавался случай, я пыталась разыскать ту самую шкатулку, но все мои усилия оказались напрасными.
С тех пор я больше её так и не увидела. Скорее всего, с того дня эта бесценная вещица покинула стены нашего дома.
* * * * *
Воспоминания….
Порой они выползают из глубин прошлого, как вагончики детской железной дороги, один за другим, вытягивая, и подталкивая друг друга. Каждый вагончик – отдельный эпизод, отдельное воспоминание, но они так торопятся и наползают один на другой, что путают и смущают меня.
Чаще бывает по-другому, и моё прошлое клубиться вокруг словно мутное облако. Сквозь пелену мне видятся какие-то неясные очертания, как будто знакомые, но пока ещё едва различимые. Они могут безвозвратно растаять, а могут и проявиться, словно кадры старого чёрно-белого фильма. Эти пока ещё схематичные картинки рождают чувства, которые, как сухие дрова, подброшенные в костёр, разжигают едва тлеющие воспоминания. Появляются звук и цвет. И это уже не кино. И я уже не зритель.
Я персонаж! Главное действующее лицо!
* * * * *
Зелёная тетрадь с изображением экзотической жабы на обложке, где же ты? Если я тебя сейчас не найду, то на зачёт по бухучёту можно не надеяться. Наша БухТа без конспектов даже в аудиторию не пустит. Она, конечно, зануда, но предмет знает, и очень старается, чтобы и мы знали. Денег не берет, чудачка! И прозвище у неё чудное – БухТа.
Бух – бухгалтер. Та – Татьяна – Татьяна Викторовна, которая бухтит про бухгалтерию.
– Мам, ты мою тетрадь с жабой не видела?
Мамулин силуэт замаячил в дверном проёме.
– Видела, – ехидно прищурив глаза, сообщила она.
– Фу-у! – облегчённо выдохнула я. – Где она?
– Где бросила, там и лежит.
Мамуля поджала губы и развернулась, чтобы уйти.
– Мам, я зачёт завалю! – взмолилась я. – Где она?
Мамуля притормозила.
Вот за что люблю её, так за отходчивость. Все карательные меры длятся у неё не более пяти минут.
– Чай пила?
Всё. Я поняла. Пару часов назад я пила чай на кухне и одновременно листала тетрадь. Похоже, я там её и оставила. Обогнав мамулю, я ринулась на кухню.
Точно! Вот она! На подоконнике.
Жаба, и без того смотревшая на мир удивленными глазами, сейчас выглядела растерянной и обескураженной. Пребывание на кухне смущало её и не вселяло оптимизма. Я почесала мизинцем её нос.
– Не волнуйся, красавица, тебя не съедят! Ты закончишь свою жизнь в мусорном баке, но только после того, как я сдам все экзамены. А, может, даже до диплома доживешь.
Мамуля смотрела, как я разговариваю с картинкой, и неодобрительно покачивала головой.
– Ну, как дитя малое! С жабой разговаривает!
– А что? Очень даже симпатичное создание, глянь-ка!
Я повернула к ней тетрадь.
– Фу! – поморщилась мамуля. – Ты вот лучше мне скажи, Жека, почему у нас не бывают твои друзья?
Я опешила. Мамуля без сюрпризов не может. Нашла время и тему!
Почему мои друзья у нас не бывают? А что им тут делать? После особняков и роскошных квартир, наша «хрущоба» покажется им чем-то вроде кроличьей норы. Как сказать ей, что мне стыдно показывать им нашу микроскопическую двушку? Они, конечно, знают, что я живу не в апартаментах, но лишний раз демонстрировать свой убогий кров, мне вовсе не хочется.
Не найдя, что ответить, я только пожала плечами.
– Настоящим друзьям важно, не в какой квартире ты живешь, а какой ты человек! – фыркнула мамуля.
Вот номер! Она, что, мои мысли прочла?
– Мам, да они просто заняты, – поспешила я успокоить мамулю.
– Конечно, заняты! Уж, лет пять, как заняты!
Теперь уже она пожала плечами и вышла из комнаты.
– Мам, они заходят днём, когда ты на работе, – крикнула я ей в след.
Конечно, я соврала.
* * * * *
Мамуля всегда боялась, что у меня не будет друзей. Хлебнув полной чашей своего одиночества, она с неуёмной энергией искала и находила компанию для меня. Сколько я себя помню, при каждом удобном случае мамуля собирала у нас дома целую ораву окрестной мелюзги.
– Жека, девочка моя, посмотри, как у нас весело! – захлёбываясь восторгом, без конца повторяла мамуля.
Кажется, что она радовалась нашествию дворовых варваров больше всех. Я же их всех тихо ненавидела. Они ломали мои игрушки, орали и оставляли после себя кучи мусора, который потом мы убирали до позднего вечера.