Проклятие Шалиона

– Я понимаю! Ваш отец был влиятельным человеком, и его окружала огромная свита.

Он перекладывал книгу из одной руки в другую, чтобы скрыть разочарование, и вновь улыбнулся, извиняясь за дерзость. Он надеялся: то, что она его не узнала, не связано с ее состоянием. Скорее в те годы, когда она переживала самый расцвет своей жизни, взгляд ее был устремлен вперед и вверх, а не вниз и по сторонам.

Служанка королевы, которая тем временем, что-то ворча, рылась в своей шкатулке для рукоделия, подняла глаза и проговорила, улыбаясь:

– Милорд ди Кэсерил! Если вас не затруднит, не могли бы вы на время составить компанию моей госпоже, пока я схожу за темно-зеленым шелком?

– Нисколько, леди, – машинально ответил Кэсерил. – То есть если…

Он глянул на Исту, которая ответила ему взглядом несколько ироничным.

Нет, в том, что он останется с королевой наедине, не крылось никакой опасности. Вряд ли она примется буйствовать, кричать и вообще выйдет из себя. Она даже слезы лила молча – он видел это, хотя и нечасто. Он поклонился служанке королевы; она же взяла его за локоть и, отведя за розовый куст, прошептала на ухо:

– Все будет хорошо. Просто не упоминайте имя лорда ди Лютеза. И оставайтесь с ней рядом, пока я не вернусь. Если же она сама станет говорить о нем, произносить его имя… просто не отходите от нее – и все!

И она умчалась.

Кэсерил почесал затылок. Ничего себе, история!

Блестящий лорд ди Лютез в течение тридцати лет был ближайшим советником короля Иаса. Они стали друзьями еще в детстве, вместе воевали, вместе бражничали. Со временем Иас наградил друга всеми наградами, одарил всеми привилегиями, которые только были в его распоряжении: ди Лютез стал провинкаром сразу двух провинций, канцлером Шалиона, маршалом личной гвардии короля и командиром гвардии Сына, самого могущественного из святых орденов. О причине такой неистовой благосклонности шептались и враги, и поклонники ди Лютеза: настоящим королем Шалиона был ди Лютез – во всем, кроме официального титула; Иас же был его королевой…

В свое время Кэсерил пытался понять, слабость или же, напротив, мудрость заставила короля переложить всю грязную работу, результаты которой вызывали недовольство шалионской знати, на плечи ди Лютеза, а за собой оставить право называться Иасом Добрым. Добрым, а не Сильным, Мудрым или, на худой конец, Удачливым. Именно ди Лютез устроил второй брак Иаса с леди Истой, заткнув рот тем среди кардегосского нобилитета, кто распространял слухи о несколько странной любви, которую король питал к своему старому другу. И тем не менее…

Через пять лет после свадьбы короля и леди Исты ди Лютез вдруг резко впал у короля в немилость. Обвиненный в предательстве и измене, он умер под пытками в казематах Зангры, королевского замка в Кардегоссе. За пределами шалионского двора ходили слухи, что предательством сочли любовь ди Лютеза к молодой королеве Исте. В кругах же более близких ко двору шептались, правда, еще более осторожно, по поводу того, что якобы сама королева убедила мужа уничтожить человека, которого считала соперником в своей любви к монарху.

В общем, любовный треугольник был разрушен; из трех его углов осталось два, а затем, не прошло и года со дня смерти ди Лютеза, вообще один: однажды вечером король лег, отвернувшись к стене, и больше не встал. Умер. А Иста забрала детей и сбежала из Зангры. А может, и была изгнана.

Ди Лютез. Не упоминайте имя лорда ди Лютеза. То есть ни слова не говорите об истории Шалиона за последние полтора поколения. Хорошо, не буду!

Кэсерил вернулся к Исте и осторожно присел на оставленное служанкой кресло. Королева же принялась срывать лепестки с розы – мягко и осторожно отрывая по одному и складывая рядом с собой на скамейку – как ни странно, в форме именно розы, слой за слоем, спиралью.

– Мои мертвецы приходили ко мне сегодня ночью во сне, – сказала Иста, словно продолжая прерванный на мгновение разговор. – Хотя, думаю, это были ложные сны. А к вам ваши мертвецы приходят, Кэсерил?

Всмотревшись в лицо королевы, Кэсерил решил, что Иста слишком разумна, чтобы ее можно было считать сумасшедшей, хотя речи ее иногда бывали излишне отрывисты и даже бессвязны. И кроме того, он без труда понял то, что она сказала; если бы она была безумна, ему было бы не добраться до смысла ее слов.

– Иногда во сне ко мне приходят отец и мать. Ненадолго. Но они и говорят, и ходят как живые. Мне всегда жалко просыпаться и терять их…

Иста кивнула.

– Ложные сны всегда пронизаны грустью. Зато истинные – жестоки и беспощадны. Боги избавляют вас от истинных снов, Кэсерил.

Кэсерил нахмурился и склонил голову.

– Обычно мои сны беспорядочны и нелепы, и воспоминания о них исчезают, как дым или туман, когда я просыпаюсь.

Иста склонила голову к растерзанной розе. Теперь она аккуратно складывала ее тычинки, похожие на обрезки шелковой нити, на скамью, в центр круга, образованного лепестками.

– Истинные сны, словно свинец, давят на ваше сердце и душу. Они тяжелы настолько, что могут… утопить вас в море печали. Истинные сны являются ясным днем. Но, тем не менее, и они способны вас обмануть – так же, как давший клятву человек может легко забрать ее обратно. Не доверяйте своим снам, кастиллар! И клятвам – тоже не доверяйте!

Она подняла глаза и внимательно посмотрела на Кэсерила.

Кэсерил откашлялся, чтобы скрыть беспокойство, которое с каждой минутой начинал ощущать все явственнее.

– О, нет, моя госпожа! Все не так уж и страшно. Например, я рад время от времени видеть своего отца. Где же мы еще с ним можем встретиться?

Иста посмотрела на Кэсерила со странной улыбкой на устах.

– Так вы не боитесь ваших мертвецов? – спросила она.

– Нет, моя госпожа! Не боюсь.

– Возможно, ваши мертвецы – не такой уж и страшный народ!

– Совершенно верно, – согласился с королевой Кэсерил.

Высоко, под самой крышей замка, отворилось окно, оттуда выглянула служанка королевы, посмотрела в сад и, вероятно, успокоенная видом королевы, которая вела спокойную беседу с кастилларом ди Кэсерилом, помахала им рукой и исчезла из виду.

Кэсерилу стало интересно – а как Иста проводит время? Шитьем она не занималась, читала не много, собственных музыкантов не держала. Иногда Кэсерил видел ее молящейся, иногда даже по нескольку часов – в зале памяти предков или перед маленьким алтарем, который вдовствующая королева держала в своих покоях. Время от времени Иста, сопровождаемая служанками и ди Ферреем, посещала Храм в городе, но только в те часы, когда ни в Храме, ни на улице не было толп. А иногда по целым неделям она словно забывала о существовании Богов.

– Находите ли вы утешение в молитве, моя госпожа? – спросил Кэсерил, побуждаемый к тому любопытством.

Иста взглянула на него со слабой улыбкой.

– Я? – переспросила она. – Ни в чем мне нет утешения. Боги, и это вполне очевидно, посмеялись надо мной. Я могла бы ответить им тем же, но они держат мое сердце и мое дыхание заложниками своих капризов. Дети же мои – заложники судьбы, а судьба в Шалионе сошла с ума.

– Мне кажется, существуют гораздо более мрачные тюрьмы, чем этот согретый солнцем замок, моя госпожа! – нерешительно предположил Кэсерил.

Иста откинулась спиной на скамью и посмотрела на Кэсерила.

– Вероятно! А вы когда-нибудь были в Зангре, в Кардегоссе?

– Да, еще молодым человеком. Давно. Мне он напомнил гигантский лабиринт. Большую часть времени я плутал по его коридорам, как потерянный.

– Странно. У меня было такое же ощущение. Кстати, там множество призраков, вы знаете?

Ничего себе! О привидениях – и таким будничным тоном!

– Я бы удивился, если бы это было не так, – сказал он. – Это в природе больших крепостей и замков. Многие умирают там во время строительства, многие – воюя под их стенами. Шалионцы, рокнарийцы, первые короли, те, кто жил там до первых королей, в пещерах, много веков назад. Место притягательное.

Зангра много поколений была домом королей и аристократов, и почти все они закончили свои дни в замке. Некоторые сделали это весьма драматично, и об их смерти потом вспоминали долгие годы, другие – втайне.

– Зангра ведь старше, чем сам Шалион, и за это время она столько всего… накопила.

Иста принялась отрывать от стебля розы ее шипы и выкладывать их рядком на скамейке. Похоже было на зубья пилы.

– Да, – кивнула она. – Именно накопила. Точное слово. Она накопила целые подвалы зла – точно так же, как его рвы накопили тонны дождевой воды. Вы поступите мудро, Кэсерил, если всеми силами будете держаться от Зангры подальше.

– У меня нет никакого желания жить и бывать при дворе, моя госпожа.