В Кольце

– Он исправен? – недоверчиво спросил Алексей. – Может, просто сломался?

Незнакомец включил прибор и поднес его к асфальту. Через несколько секунд прибор начал издавать неприятные пищащие звуки.

– Даже здесь не очень хорошо. Видишь?

Конечно же Алексей вовсе не видел с такого расстояния.

– Не вижу. Сколько?

– Показывает один и девять.

– Это много?

– Если делаешь рентген раз в год – то нет. Но если делаешь рентген без остановки каждый час, то да.

Алексей кивнул в сторону Москвы:

– А сколько там?

– Где-то десять, где-то сто. Неважно. Там столько, что убьет тебя примерно за неделю.

– Тогда ты зачем туда поперся?

Незнакомец пожал плечами.

– Почему бы и нет? Мне идти особо некуда, пропускные пункты закрыты. Мы тут сдохнем, друг, – он растянул хищную улыбку на небритой физиономии. – Прими это, расслабься и получай удовольствие от последних деньков. Если хочешь сдохнуть побыстрее, то можешь смело топать в столицу, затем упиться дорогим коньяком, забраться на самую высокую башню из тех, что остались, и любоваться радиоактивным закатом. Но я бы предложил не мучиться и пустить пулю в лоб.

Незнакомец убрал прибор, накинул рюкзак на плечо и спокойно прошел мимо, что-то насвистывая себе под нос. Алексей так и остался стоять истуканом посреди дороги, переваривая информацию. Его квартира была как раз в одной из башен. А их в Москве не сказать, что много. То есть, по словам странного певуна, от его квартиры могли остаться одни обломки?

Алексей резко повернулся и, пока незнакомец не исчез вдали, крикнул ему:

– В центре вообще ничего не осталось? Ты видел?

Тот в ответ махнул рукой:

– От города почти ни черта не осталось. И на севере делать нечего, там все в труху. Так что возвращайся откуда пришел. Может, чуть дольше проживешь.

28 августа

Законов в нашем мире больше нет. Вернее, может и есть где-то там, в безопасном месте. Но я уже в этом не уверена.

Позавчера я стала свидетелем очень страшного события, перевернувшего все в моем мирном жизненном укладе. Где-то часов в девять утра вдоль дороги пролетел вертолет. Я обрадовалась: думала, за нами прилетели, даже выбежала в одной футболке и трусах на улицу и махала руками. Но вертолет был слишком далеко, меня не увидел. Зато увидел жителей поселка во главе с жирной Ниной. Сделав круг, он вернулся и сел на краю поля возле поселка.

Ох, как же я бежала к этому вертолету с голым задом и босиком! Столько счастья было внутри меня!

Я увидела, как они расстреливают невинных людей…

Жирная Нина со всеми жителями так же выбежали навстречу спасителям. Зачем же еще мог прилететь целый вертолет? Сквозь шум лопастей я слышала посторонние звуки, а когда почти выбежала на дорогу, то увидела, как люди в черных плащах, едва спустившись из чрева вертолета, наставили автоматы и открыли огонь по бежавшим навстречу людям. Они падали в высокую траву один за другим, даже не успев сообразить, что происходит.

Хотя все это происходило в трехстах метрах, было ощущение, что стреляют по мне. Я свернула с дороги и упала в заросли борщевика, пышно разросшегося вдоль дороги. И просто лежала, боясь даже дышать.

Вертолет стоял долго, почти вечность. Я никак не могла понять, что они там так долго делают, а поднять голову было страшно. Только когда лопасти стали работать быстрее, я рискнула повернуться в сторону поля и посмотреть вслед улетающей машины смерти. Звуки лопастей еще не стихли, а всю округу оглушили звуки взрывов. Их было три или четыре, я после второго почти оглохла. Земля сотрясалась, и мои внутренности вместе с ней.

Буквально за десять минут весь поселок был объят огнем – два магазина и аптека, деревянные и кирпичные дома. Все то, что жирная Нина так оберегала.

Но все же я ей благодарна. Если бы она в тот день не выгнала меня из поселка, если бы предложила остаться с ними, я бы согласилась. И погибла.

Огонь очень рьяно перебрался с домов на поле, уничтожая улики. С поля он пополз на деревья, стоявшие вдоль дороги. Теперь между мной, моим домом и этим огненным адом была только дорога, забитая брошенными автомобилями. Всего одного порыва ветра хватило, чтобы огонь пошел дальше. Вот дымится машина на той стороне дороги. Вот уже горит обшивка в салоне роскошного внедорожника всего в пятидесяти метрах от меня. Где-то в поселке с характерным хрустом обвалилась крыша деревянного дома. Все вокруг в дыму, уши закладывало от треска горящего дерева.

Выбравшись из борщевика, я что было сил побежала к дому. По дороге прикидывала, что можно сделать, если огонь доберется до меня. Я бежала мимо дачных домиков и прощалась с ними. Бежала по изученной до последнего камня дороге между поселками и понимала, что делаю это в последний раз.

Дома отчетливо пахло дымом. Я бегала из комнаты в комнату, собирая теплые вещи и кое-что из продуктов. Побросала все собранное добро в садовую тачку и поставила ее возле калитки. Я была готова бежать, но посмотрела на дом, вспомнила про занавески, про строительство и установку камина. Вспомнила, сколько любви мы были готовы отдать этому месту, и зарыдала посреди участка, срываясь на беспомощный крик. Мне не стыдно об этом писать. Я и в самом деле стояла и орала, выпуская на волю все те чувства, что хранились глубоко в душе все двадцать с лишним лет, и особенно последние четыре месяца.

И знаете что? Помогло.

Наоравшись до хрипоты, голова прочистилась. Ведь огонь там, в километре от меня. На улице ветер и это плохо – огонь быстро распространяется. Но на улице ветер, и это хорошо. О чем говорит ветер утром? О том, что будет дождь! Точно будет. С запада шла туча, солнце уже пряталось за редкими, но тяжелыми облаками.

И дождь пошел. Он остановил огонь в ста метрах от моего дома. Словно само провидение поторопило тучу, несущуюся на спасение. Но рисковать я не стала, и все же убежала в сторону дальнего поля, волоча перед собой тачку с нехитрым скарбом. Так и просидела почти до утра на краю поля, укрывшись куском полиэтиленовой пленки. А на горизонте, неминуемо приближаясь и борясь с дождем, бушевал огонь.

Вчера, около пяти утра, вернулась домой. Теперь тут пахнет не деревом, а сыростью и дымом. Второй день держу окна наглухо закрытыми, потому что на улице пахло еще хуже. Мерзкий запах. Он впитался в каждую вещь, в каждую деревяшку, и я не знаю, как от него избавиться.

И еще я, кажется, простудилась. Знобит и чешутся руки и ноги после борщевика. Дом стоит, и это большая удача, но меня неплохо подкосили последние несколько дней.

Болеть в наше время опасно, у меня не так много лекарств, а аптека в поселке наверняка сгорела дотла.

30 августа

Сегодня температура спала, и глаза не так сильно болят. Помог чай и просроченные таблетки. И еще у меня закончился последний газовый баллон. Надо быстрее выздоравливать.

31 августа

На улице все еще невыносимо воняет. Мне кажется где-то рядом что-то до сих пор тлеет, потому что иногда, сквозь сырую вонь выжженной земли, доносится еле ощутимый свежий запах костра. Все это время на улице было пасмурно, вроде даже дождь накрапывал. Если выглянет солнце и высушит землю, пожарище может снова разгореться.

Утром я пыталась пробраться сквозь выжженные деревья и дома, вымазалась с ног до головы, но так и не смогла дойти до дороги. Придется искать другие пути, через поле или по кругу через лес. Теперь до поселка километров пять идти в обход. Но нужно обязательно туда дойти – вдруг что-то не сгорело?

Мне нужны газовые баллоны, желательно наполненные, лекарства и еда. Пока валялась с температурой, промелькнула мысль пройтись по оставшимся домам и поискать генератор. Это очень нужная штуковина. Такая мысль посещала и раньше, но я все откладывала поход до лучших времен. Как я потащу этот генератор? Как я его заведу? Как подключу к нему хотя бы холодильник? Я же в жизни не имела дела с такой техникой. Проблем нет только с горючим – на дороге стоят сотни машин. Ах, да, вроде же генераторам еще масло нужно. Кто-нибудь знает, какое именно?

***

– Задолбали летать!

Алексей с великого похмелья выполз из комнаты и плюхнулся за стол, где уже завтракали Колька и Витек. Светка хлопотала на улице, приспособив мангал под плиту. Газ нынче на вес золота, надо беречь до зимы. А на огне еда еще вкуснее получается, с дымком.

Мужчина с отвращением посмотрел на яичницу в тарелке хозяина. В последнее время он предпочитал пить самогоночку с полудня и до ночи, а потом в бессознательном состоянии засыпать там, где сидел. Если повезет, Колька или Светка заволокут в дом. Если нет – значит, опять искусают комары.

Сам хозяин по привычке прилип к окну, разглядывая яркое небо. Только что пролетел еще один вертолет. Куда они летают, зачем и почему не забирают оставшихся – эти вопросы обсуждали каждый день. Вот только ответов не находили. Они уже и на улицу выбегали, и руками махали, но винтокрылые пташки пролетали мимо, не обращая на живых людей никакого внимания.

Полеты начались еще с конца июня. Сначала летали часто – чуть ли не по паре вертолетов в час, – и все куда-то в сторону Москвы. Наверно радиацию мерили у столицы. Потом крылатые машины стали появляться в небе все реже и реже. Иногда меняли курс, летели то на юг, то на восток, иногда звук винтов было слышно где-то на горизонте. Но ни один не соизволил сесть и подобрать выживших. В какой-то момент жители перестали выбегать на улицу и просто радовались тому факту, что кто-то еще летает. Успокаивали себя тем, что ребята в вертолетах заняты более важными делами.