Последняя буква Севера

Рассмеявшись, он нисколько не обижается, но все же отходит в сторону. Кажется, Олли не придал значение брошенному намеку, но еще пара таких раз и мне точно конец.

Когда перед игрой в волейбол капитанами команд назначают Пайпер и Констанс, я уже знаю, что меня выберут последней. Я попадаю в команду к Пайпер, она ставит меня к границе сетки, откуда я ни за что не дотянусь до пролетающего мяча.

К середине сета Оливер, находящийся по ту сторону сетки, решает подыграть мне, перебрасывая мяч прямо мне в руки, за что получает недовольные возгласы игроков по команде. Пытаясь отбить очередную подачу, я пячусь и, запутавшись в собственных ногах, приземляюсь на задницу.

– Ты как, Рамирес? – спрашивает Джейк, остановившись передо мной.

– Порядок.

– Мы из-за тебя проигрываем.

– Знаю.

С раздражением выдохнув, я игнорирую протянутую руку Элфорда и, оттолкнувшись ладонями от пола, поднимаюсь.

– Ты так снова упадешь. – Присев на корточки, Джейк ловит концы моих развязавшихся шнурков.

Что. За. Черт.

Все мышцы в моем теле мгновенно деревенеют, и я не могу пошевелить даже пальцем. От удивления не получается сделать даже простой вдох. К слову, удивлена не я одна: пока Джейк Элфорд завязывает мои шнурки с таким видом, будто это нечто нормальное и повседневное, все вокруг смотрят на нас.

– Готово. – Туго затянув бантик на левой ноге, он поднимается, а мне приходится вскинуть подбородок, чтобы заглянуть в его глаза, в которых отражается желание рассмеяться.

Тяжело сглотнув, я размыкаю пересохшие губы, чтобы прошептать:

– Ты ведь это специально. Вот теперь «Пираньи» точно съедят меня заживо.

Джейку словно недостаточно лишнего внимания, потому что он склоняется к моему уху, чтобы тихо произнести:

– Разве не ты первая начала эту игру, выложив селфи из моей комнаты?

Отстранившись, он подмигивает и возвращается на свою позицию.

Потерев вспотевшие ладони о бедра, я поворачиваюсь к сетке, за которой встречаю пристальный взгляд Оливера. Он смотрит так, будто хочет задать мне кучу вопросов, но в этот раз они точно не о Констанс.

Через пару минут игры мне в голову прилетает мяч, да так сильно, что в ушах стоит звон. Потирая горящий затылок, я оборачиваюсь.

– Прости, я случайно! – прижав ладонь к груди, Пайпер очень плохо играет сожаление.

Спустя пару мгновений удар в голову повторяется. Подхватив с пола мяч, я оборачиваюсь.

– Какого черта, Пайпер?!

– Прости, – хлопая ресницами, она качает головой, – не понимаю, как так вышло.

– Давай покажу как. – Подкинув мяч, бью по нему основанием ладони, отправляя в сторону Пайпер.

Ахнув, она вовремя отскакивает, и мяч пролетает мимо ее головы. Раздается оглушительный свист.

– Рамирес! – выкрикивает тренер Уилсон. – На выход.

– Но я…

– Живо! Это игра, а не тренинг по управлению гневом.

Сжав кулаки, шагаю к выходу. Прохожу мимо Джейка и, заметив на его губах ухмылку, намеренно задеваю его плечом.

Переодевшись, я сажусь на скамейку и делаю глубокие вздохи, пытаясь успокоиться. Не знаю, на кого больше злюсь, на Пайпер, Джейка или на себя. И Джейк прав, я первая начала эту игру, а он всего лишь подыграл. Я выложила селфи в порыве злости, но совсем не подумала, что мне делать с последствиями. Я борюсь не только с Пайпер, а со всеми ее подругами сразу.

В одиночку довольно сложно противостоять толпе.

Недавно мы поругались с Оливером, и я поняла, что мой круг общения привязан к нему. Без Олли у меня никого нет. Мама раньше часто спрашивала, почему я не привожу в гости подруг, было стыдно признаться, что я ни с кем толком близко не подружилась. Кроме Даяны Дженкинс, в позапрошлом году мы дружили целых полтора месяца, потом я пригласила ее в гости на свой день рождения, а ее мама, узнав адрес, сказала, что мы больше не должны общаться. А еще была Тиффани Лэнс, она переехала к нам из Вайоминга, мы дружили неделю, пока Констанс не увидела это и не забрала в свою девчачью команду Дрянных ангелов Мемфиса или как они там себя называют. Не знаю, что она наплела Тиффани, но та внезапно начала делать вид, что не знает меня.

Я хожу в школу ради учебы и только. Конечно, понимаю, что школа для этого и предназначена, но другие ученики общаются, перекидываются записками на уроках, обсуждают совместные планы на вечер и хотят, чтобы перерыв между уроками длился дольше. Я же жду окончания учебного дня и считаю минуты до начала урока, чтобы не чувствовать себя одиноко в коридоре.

Раньше никому не было до меня дела, пока Оливер не начал встречаться с Констанс, с тех самых пор она делает все, чтобы меня не было рядом с ним, и чтобы я почувствовала себя ничтожеством. Думаю, Констанс делает это, потому что, как и Джейк, видит очевидное – мои чувства к Олли.

В итоге мне некому рассказать о своих переживаниях, не с кем посплетничать или устроить ночевку с просмотром романтических комедий, поеданий шоколада и обсуждением парней. Я могу быть самой собой и выговориться только листку бумаги и карандашу. Бумага, карандаш и чертов Джейк Элфорд знают мой секрет.

Выпускной год в школе должен был быть другим. Я хотела быть любимой и счастливой в отношениях с Оливером, а по итогу у меня во врагах теперь не только Констанс, но и Пайпер с отрядом «Пираний».

Выхожу из раздевалки и врезаюсь в Оливера. Он переодел спортивную одежду, а значит ушел с урока.

– Прогуляем? – Не дожидаясь ответа, Олли закидывает руку на мое плечо и ведет меня к выходу.

***

Ливень наконец-то закончился. По дороге в парк Шелби Фармс Оливер не говорит о школе, группе, он просто включает наш любимый плейлист, чтобы поднять мне настроение. И этот способ работает, потому что когда мы громко поем «Pocketful of sunshine», когда я слышу голос и смех Оливера, то без остановки хочу улыбаться. Сейчас все как раньше, будто не было лета разлуки и глупых ссор из-за Констанс.

Мы выходим из машины, и я с наслаждением вдыхаю влажный воздух. Гравийная дорожка приятно хрустит под подошвами кед, пока мы неспешно прогуливаемся вдоль парка к озеру.

– Ты пробовал снова обсудить идею новой песни с Рэмом и Ником?

– Да, они против, хотят добавить панк-рока. А мне песня нравится чистой, без лишней нагрузки, понимаешь?

– А если сделать две версии?

Спрятав ладони в карманы куртки, Оливер перешагивает через лужу и раскрывает губы, но так ничего и не говорит. Его щеки вдруг краснеют, словно он стыдится собственных мыслей.

– Выкладывай уже, Олли. Я же вижу, тебя что-то мучает.

– Не знаю, как это прозвучит, но я хочу, чтобы эта песня была только моей. Понимаю, что мы в группе, но почему у меня не может быть сольной песни, в которой мне бы никто не указывал, навязывая басы и ударные? Я хочу что-то свое.

– Черт возьми, уверена, что именно с этой фразы начинался распад любого бойз-бэнда.

– Заткнись, – усмехнувшись, он легонько толкает меня локтем в бок. – Как думаешь, я веду себя как законченный эгоист?

– Нет, то, что ты хочешь самовыражаться – нормально и естественно. Но вы группа, Олли, поэтому должны уметь находить компромисс, иначе какой смысл в «Норде»?