Повешенный

Сделав несколько глубоких вдохов, Уилл прочистил горло негромкими покашливаниями и привстал на диване, как будто это хоть как-то могло помочь.

– Собираетесь на свидание? – наблюдая за тем, как Алан тщательно зализывает каждую прядку гелем, поинтересовался Уильям.

– Свидание? – светлая бровь выгнулась дугой, и Алан мягко хохотнул, немного приминая волосы ладонью. – Боже, Уилл, откуда у тебя только появляются подобные глупости в голове? Я собираюсь в театр. Составишь мне компанию?

– Вы, как обычно, не собираетесь оставлять мне выбора, да?

– Ну почему же, – Алан распрямился и одёрнул пиджак вниз, расправляя ткань. – У тебя есть выбор: отправиться домой и пить в гордом одиночестве или пойти со мной и сделать все это в приятной компании. Знаешь ли, Уилл, опасно пить в одиночку. Так и в алкоголизм скатиться недолго.

– А курить то, что курите вы, тоже нужно не в одиночку? – даже не пытаясь спрятать сарказм в голосе, парировал Уильям.

– Обычно я курю рядом с тобой. Значит, это не считается.

Алан с улыбкой подмигнул Уильяму и суетливо забегал по квартире. Только сейчас Уильям смог выдохнуть и получше рассмотреть достаточно аскетичную обстановку дома Алана Маккензи. Светлая мебель – в основном кофейного цвета, – блестящие от чистоты полки, ряд выстроившихся на стеллаже книг и гора немытой посуды в раковине. Последнее вызывало у Уильям особенное чувство причастности и нормальности. Как говорила всегда его мать: «Человека определяет то, насколько чистая у него посуда». Уилл никогда не видел в этом особого смысла, но знать, что не только ты не можешь помыть посуду уже неделю, было приятно.

На секунду Алан остановился около раковины и недовольно покачал головой. Пару раз он вздохнул, а затем увенчал гору посуды дополнительной чашкой. Пара тарелок внизу звонко брякнули друг о друга фарфоровыми краями, и гора немного осела, но не потеряла своей формы.

Выключив во всем доме свет и проверив несколько раз, хорошо ли закрыты краны, Маккензи поспешил ко входной двери. Ставшее уже знакомым Уильяму кофейное пальто Алан не без труда надел поверх объёмных плеч пиджака.

– Пойдём, – Алан кивнул в сторону входной двери.

– Вы сегодня пешком? – Диван скрипнул, как только Уилл поднялся с него, а ковёр предупреждающе блеснул светом уличных фонарей. – Я думал, нас снова подвезёт этот милый парнишка. Как его там? Джимми? Как же без вашей пафосной машины и эффектного выхода? Не хотите привлекать к себе слишком много внимания?

– Нет. Хорошего понемножку, – Алан схватил шляпу, перчатки и любимую трость и распахнул перед Уиллом дверь. – В моем возрасте полезны умеренные физические нагрузки. Да и к тому же сегодня такой чудесный вечер, Уилл, – Алан быстро провернул ключ в замочной скважине и, перепрыгивая через несколько ступенек, устремился на первый этаж. – Ты только посмотри на эти звезды. А воздух – хрустит на губах. Сразу чувствуется Рождество. Я уже думал, что мы не дождёмся в этом году снега. Декабрьские ливни, конечно, не редкость, но… В этом году они совсем нагоняли уныние.

Уилл хотел было возразить, что по дороге сюда он не заметил особо живописного снегопада – только редкие крупные хлопья таявшего еще в воздухе снега, но маленькие колючие снежинки, впившиеся в его лицо, переубедили мужчину. Алан Маккензи был прав – на улице, на удивление, действительно закружилась рождественская метель, а снег под ногами перекатывался громким хрустом. Уилл выдохнул – стоило уже привыкнуть к столь резким сменам погоды, но дождливый декабрь не сулил городу долгожданной зимы.

Алан подставил лицо падающим с неба хлопьям, а Уилл едва удержался от того, чтобы высунуть язык и начать ловить их, как в детстве. Он даже не заметил, как Алан уже широкими быстрыми шагами направился в сторону перемигивающегося редкими в городе светофорами перекрёстка, жизнерадостно размахивая своей тростью и придерживая шляпу от налетающего ветра.

– Что вы рассказали моей сестре, мистер Маккензи? – догнав Алана, запыхавшимся сиплым голосом прохрипел Уильям.

– Только правду, Уилл, – с невозмутимым видом ответил Алан, и Уилл почувствовал, как его щеки сравниваются по холоду с налипшими на них снежинками. – Семья должна знать своих героев в лицо.

– В смысле? Вы же не сказали ей?..

Мороз отрезвлял. Мир вокруг Уильяма больше не качался так, словно он находился на корабле, а собственный язык не путал непохожие друг на друга слова. Тем не менее Уильяму все же пришлось приложить усилия, чтобы обдумать то, что сказал Алан и понять, что конкретно тот имел в виду. Уильям хмурился, вышагивая рядом с Аланом, а затем замер на месте, отчего шедшая за ним девушка едва успела свернуть на пешеходный переход и бросила что-то вроде «Идиот!». Алан остановился и озадаченно обернулся к побледневшему до цвета снега Уильяма.

Осмотревшись по сторонам и поняв, что причиной ступора Уилла является именно он, Алан вернулся, стянул перчатку и пару раз громко щёлкнул пальцами перед носом у Уилла. Тот отшатнулся и отвернулся к светофору.

– Успокойся, Уильям, – Алан добродушно похлопал Уилла по плечу, остановившись рядом на краю дороги. – На тебе лица нет. А ведь ты еще не сделал ничего, о чем твоей сестре не стоило бы знать. Кроме того твоего маленького подпольного дельца в больнице. К счастью, я к этому не был причастен. Я сказал все как есть. Ты работаешь на меня, так как мне нужна твоя помощь. Автомобильный бизнес нынче стал слишком опасным. Машины разбиваются только так, а лечить людей надо. Увы, оплатить все страховки даже я не в силах, – наигранно вздохнул Алан, натягивая перчатку обратно на похолодевшую руку. – Ладно. Перейдём здесь.

– Она не очень-то поверила вашим словам, – Уилл прожигал взглядом красный сигнал светофора, который, как назло, никак не собирался переключаться.

– Твоим, как я погляжу, тоже. Иначе ты бы не примчался ко мне с таким видом, словно убил человека. Что, Рождество прошло не так, как хотелось бы? – Алан запустил руку во внутренний карман и вытащил блеснувший металлом портсигар. – Дай угадаю. Ты наконец решился поговорить с сестрой, но вот она не очень была рада видеть тебя после нескольких месяцев молчания? Ах, жаль. Очень жаль. Но так бывает, когда ты ведёшь себя подобным образом. Люда не всегда совпадают по настроениям. А слова не всегда приходят вовремя. В следующий раз советую не тянуть так долго. А то, возможно, придётся ждать не одну тысячу лет, чтобы примириться, – Алан мягко рассмеялся, щёлкнув портсигаром.

– В следующий раз?

– Вдруг тебе захочется новых ощущений, и ты решишь кого-нибудь убить, – пожал плечами Алан. – Намеренно, разумеется.

Уильям нетерпеливо, с раздражением потянул рукава пальто, и в этот момент его молитвы были услышаны и светофор наконец засиял тусклым зелёным светом. Машины недовольно гудели, пока Алан и Уильям переходили дорогу, рычали своими забитыми моторами и хрипели выхлопными газами. Снег закручивался в водовороты и опадал на землю плотным покрывалом серой шали, смешиваясь с дымом автомобилей и еще недавней слякотью города.

– Если вдруг тебе интересно моё мнение, – спустя несколько минут молчаливой прогулки, выдохнул Алан, – то лучше сходи еще раз к сестре, засунь свой характер куда подальше и поговори нормально. Будь я на ее месте, я бы тоже тебе не особо поверил. Ты нервничаешь, иногда начинаешь что-то мямлить и тебя достаточно легко смутить правильной фразой. Даже и не подумаешь, что ты так хорошо умеешь держать лицо во время карточной партии, – осклабился Алан, выпустив вверх струйку дыма.

Уильям промолчал, отвернувшись к разукрашенным витринам, как делал это с Маргарет. Алан остро скрёб тростью по асфальту сквозь еще тонкий слой снега и курил, ярким огоньком на кончике сигареты выдавая их присутствие на улице в столь поздний час. Фонари перемигивались, машины слепили фарами, и Уильям посильнее натянул шляпу на глаза, чтобы мелкие снежинки не резали болью зрение. Уильям бы молчал, покусывал губы и почти что заламывал руки, если бы не образ взрослого мужчины, для которого все это было бы ребячеством.

– Я сегодня был у Куэрво. У Анхеля, – сухо сообщил Алану Уилл, нервно поправив перчатки.

– По твоему лицу это заметно.

Алан уже докурил первую сигарету и теперь, на очередном красном переходе, прикурил следующую, тут же выпустив в сторону Уильяма облачко приторного дыма.

– И что же заставило тебя переступить через свою гордость и пойти на такие серьёзные жертвы, мой милый Уильям? Помнится мне, – Алан театрально прищурился, словно что-то вспоминал, – на Хэллоуин ты даже стоять рядом с ним не хотел. А тут принял приглашение на ужин. Или даже скорее обед.

– Я не говорил про приглашение, – нахмурился Уилл.

– Да? – бровь Алан выгнулась дугой, и мужчина затянулся. – Наверно, ты просто забыл о том, что сказал мне. Да и к тому же сейчас Рождество. В любом случае это было бы приглашением.

Уилл привычно не успел ответить, когда Алан уже сорвался с места и оказался на другой стороне улицы. Маккензи замер перед пестрящими маленькими яркими лампочками афишей. Уродливая игрушка с огромным ртом – у Уильяма была одна такая в детстве, и колоть ею орехи было не легче, чем детским башмачком или любимой куклой Маргарет. Уилл усмехнулся, да, он определённо любил досаждать Маргарет. Но только если она первой развязывала войну.

Алан зажмурился, увернувшись от витавшей в облаках парочки, и проводил ее полным жалости взглядом. Уилл еще ни разу не видел, чтобы Маккензи смотрел на кого-то таким образом. Но это видение было столь же мимолётным, сколь может быть счастье умирающего человека. Уже в следующее мгновение все черты лица Алана заострились, и он обернулся ко входу в театр, докуривая плотно стиснутую пальцами сигарету.

– Балет… – Уилл попытался припомнить, когда он последний раз ходил в театр. Кажется, ему было шестнадцать, и родители всячески пытались свести его с дочерями их друзей и знакомых. – Ответьте мне, мистер Маккензи, все европейцы настолько скучные и чопорные? Вы умеете веселиться?

Уилл мог бы сказать, что он хотел не произносить этих слов. Но это было бы ложью. Уильям не любил театры. И крикет. Он терпеть не мог дворецких и лакеев, которых было так много в европейских домах его детства, а гувернантки вызывали у него нервное подёргивание правого глаза. Уильяму Беллу было душно в закостенелых рамках общества его родителей и ушедшего уклада жизни, а каждая перспектива вновь оказаться скованным тяжёлыми кандалами бездушных серых лиц до тошноты скручивала желудок Уилла.

Алан резко повернулся и посмотрел на Уильяма.

– Веселиться, мистер Белл? – Взгляд Алана подозрительно сверкнул, и мужчина хохотнул парами сигаретного дыма. – Понятие веселья для каждого разное, мой дорогой Уильям. Я предпочитаю культурный отдых с менее культурным продолжением. Некоторые предпочитаю переходить сразу к десерту, отвергая все главные блюда, что предлагает нам жизнь. Я предпочитаю попробовать каждое блюдо. – Серый искрящийся пепел опал на снег, расползшийся уродливыми почерневшими краями. – Хочешь посмотреть на то, что я считаю хорошим весельем?

На этот раз Алан дождался короткого кивка Уильяма и взмахом трости позвал его за собой.

Широкие бульвары сменились небольшими, но такими же шумными улочками, и минут через пятнадцать размеренной прогулки и бессмысленных разговоров о погоде, которые Алан, как оказалось, мастерски умел переплетать с разговорами о политике, кино и искусстве, в нос Уильяму ударил пресный запах озера. Корабли глухо гудели, перекрикивания людей смешивались с гулом машин, а громкая музыка из-за плотно закрытых дверей контрастировала с тихими спальными райончиками. Уильям был в этой части города довольно часто, сопровождая Даниэля, Анхеля или расслабляясь после трудной операции. Знакомые вывески приветливо мигали неоном, и Уилл чуть было не упустил из виду Алана, свернувшего в небольшой переулок, где уже под неприметными буквами их ожидал высокий смуглый мужчина. Он стоял, прислонившись к стене, и подскочил, как только заметил приближающегося к нему Алана.

Уилл помедлил и с недоверием покосился на тяжёлую железную дверь.

– Бар? Серьёзно? Вы просто привели меня в бар? Я был во всех барах города и…

Охранник на входе открыл дверь и пропустил усмехающегося Алана, а затем сплошной стеной возник перед Уильямом, не пропуская его внутрь. Уилл успел затормозить, чтобы не столкнуться с тем лбом, и услышал негромкий мягкий смех Алана Маккензи.

– Не думаю, что ты был здесь, – Алан выглянул из-за плеча охранника и уверенным жестом отодвинул того. – Потому что попасть ко мне можно только по моему личному приглашению. А у тебя его определённо не было, мой милый Уилл. До этого момента. Он со мной, Мигель, – Алан бросил взгляд на охранника, и тот послушно отступил в сторону, придерживая дверь. – И если ему захочется прийти, когда меня нет – пропускайте. У него очень тяжёлая работа. Очень, – с широкой улыбкой выделил Алан. – Хоть здесь сможет расслабиться.

– Конечно, мистер Кёниг.

Дверь громко ухнула совой, погрузив на мгновение возникшее перед Уильямом помещение в плотный полумрак. Редкие плафоны вдоль стен волнообразно покачивались, подкидываемые порывами ветра с улицы, несколько столов и стульев были хаотично разбросаны по залу, барная стойка – завалена грязными чашками, а кран грустно отзывался в тишине ударами капель о дно жестяной раковины. Бар не казался Уиллу заброшенным, он даже заметил свежий выпуск газеты. Но если здесь и были люди, то за несколько часов до них или даже дней.

Алан небрежно качнул плоскую люстру наконечником трости, и плафон глухо звякнул. Маккензи уверенно обогнул барную стойку и остановился перед пустыми стеллажами, на которых теперь были расставлены чайные наборы книги и парочка потрёпанных меню.

Со стороны улицы не доносилось ни звука, и Уилл поспешил выдохнуть – впервые за два дня он чувствовал себя достаточно безопасно. Или же ему просто это казалось?