Повешенный

И снова Уильям не смог уйти. Маленький червячок в его голове по имени Даниэль любезно подкинул воспоминание, принёсшее мужчине, возможно, больше всего пищи для размышлений в последние дни, что он провёл в холодной постели, укрываясь только тонким подранным в боях с самим собой покрывалом. Уилл сжал ладонь в кулак, приложив его к губам и уставился на Грейс, буквально ощущая, как слова маленькими огоньками пляшут на кончике его языка.

– Ах да, – будто бы внезапно вспомнив, с театральным удивлением заметил Уильям, – я слышал ты помолвлена. Совет вам да любовь. Уверен, ты будешь прекрасной женой.

– Уильям, я…

– Как закончишь – жду в операционной. Если еще что-то интересно, то советую поговорить с начальством. Я с тобой говорить на личные темы не собираюсь. Да и ты, предположу, не горишь желанием общаться. И не опаздывай. Пациент не переживёт лишние пять минут, пока ты будешь пудрить носик.

Захлопнуть дверь перед самым носом Грейс оказалось еще более тяжёлой задачей, чем смотреть ей в лицо и разговаривать. И все же Уильям это сделал: прижался спиной к двери и напряженно вслушивался в удаляющий стук каблуков своей – нет, уже давно не своей – девушки. Или их отношения изначально были обречены, как любой союз молоденькой медсестры и столь же молодого хирурга? Наверно, Уильям никогда не узнает ответа.

Сон уже давно покинул Уилла, все карты пациентов прочитаны вдоль и поперёк, все заметки внесены в маленький кожаный блокнот, до предстоящей операции оставалось еще слишком много времени, а заняться доктору Беллу было на удивление нечем. Даже радио стало раздражать. Количество сигарет слишком быстро уменьшалось в помятой пачке, пока Уильям, прислонившись к металлической пожарной лестнице, курил и наблюдал за просыпающимся городом.

Жаркое июльское солнце плавило асфальт и стены домов – они плыли в лучах, извивались волнами стекольных отражений и взрывались яркими вспышками. И вместе с ними плавился и сам Уилл, взъерошивая уложенные гелем волосы и выпуская вверх серый прогорклый дым. Сейчас ему как никогда захотелось тех приторно-терпких сигарет, что курил Алан Маккензи, вместо дешёвого и едкого табака, оседавшего на языке плотной плёнкой.

– Да, я понимаю, что ваша проблема очень деликатная, и я…

– А мне кажется, вы не понимаете. Я пришла к вам за помощью, а вы говорите, что не можете ничего сделать? Что не видите никакой проблемы? Я ожидала от вас большего. Надеюсь…

Последние слова потонули в визге промчавшейся полицейской машины. Уилл вскинул голову, без удивления обнаружив, что голоса раздавались из окна кабинета Даниэля – он принимал парой этажей выше и обычно врывался к Уильяму не через коридорную дверь, а сквозь балконное окно. Уилл безуспешно прислушивался: теперь к шуму проснувшихся машин добавилось монотонное дребезжание поездов и стук колёс по рельсам. Сделав последнюю затяжку, Уилл бросил окурок вниз и поспешил обратно в кабинет, чтобы успеть добраться до Даниэля раньше, чем его оживлённый разговор закончится.

Уилл не любил подслушивать. Обычно у него это получалось случайно. Он всегда оказывался в нужном месте в нужный момент, чтобы узнать информацию, но порой начинал жалеть об этом уже через несколько минут, когда дела приобретали опасный для жизни поворот. Так что все тайны Уильям предпочитал поскорее забывать, с головой уходя в работу и бессонницу, которая хорошо помогала рассеять внимание.

Сейчас же Уиллу даже не нужно было прислушиваться: крик из кабинета Даниэля был слышен даже в конце коридора. Стоило Уильяму ступить на последнюю ступеньку, как до его ушей донёсся еще один фрагмент слишком горячего и напряженного разговора. И чем ближе Уилл подходил к двери Даниэля, тем ясней становилось, что беседа приобрела чересчур острые обороты.

– Послушайте, давайте мы еще раз все хорошо обсудим, и я честно скажу вам все, что думаю по вашей ситуации. Мы не можем торопиться и делать ложных выводов. Вы должны понимать, что это в ваших же интересах.

– Это в ваших интересах. Всего хорошего.

Уилл едва успел увернуться от распахнувшейся двери и спрятаться за ней, как в коридор ураганом выбежала девушка. Она не стала утруждать себя тем, чтобы закрывать за собой дверь. Только остановилась, оглянулась и, заметив лестницу, промчалась мимо Уильяма. Девушка громко цокала каблуками по паркету, нервно теребила сумочку в руках и то и дело разъярённо трясла копной огненно-рыжих волос. Она остановилась около самой лестницы , громко выругалась и вскинула голову, устремив свой взгляд в сторону Уильяма.

Уилл видел, как время замедляется. Пыль неспешно парила в проникающих с улицы лучах солнца, а маленькие яркие зайчики игрались в волосах девушки. Уилл вдохнул – и этот вдох обжёг его лёгкие раскалившимся за несколько секунд воздухом. Уильям горел, он клокотал изнутри от незнакомого до этой секунды гнева, а кровь вскипала под его кожей, пульсирующими струями устремляясь к сердцу. Два раскалившихся до бела золотистых омута глаз всплывали пузырями расплавленного металла и разрывались маленькими опаляющими каплями.

«Теперь ты доволен? Сынок…»

Уилл вздрогнул – голос отца раздался совсем рядом – и обернулся, но позади него была только горчично-жёлтого цвета стена. Пальцы с силой сжали металлическую дверную ручку. Тихие шепчущие голоса становились все громче, надвигались на Уильяма лавиной, и он тонул в этих золотистых глазах, из последних сил цепляясь разумом за реальность.

«Позор семьи. Надо было позволить тебе умереть. Тогда я был бы сейчас жив…»

Слова отца раскатами грома пронеслись по коридору, столкнулись с женским плачем и взорвались криками чаек и змеиным шипением баллона с газом. Уилл дотронулся до уха – тонкая липкая дорожка устремилась по линии челюсти, оставляя после себя знакомое ощущение, но его пальцы все так же были чистыми. Он дотронулся еще раз, чувствуя, как кровь с новой силой хлынула из разорванных контузией отцовского крика ушей, но кончики пальцев только чувствовали под собой пульсирующую багровую жидкость: его халат все так же был чистым, а на руках не было ни капли крови. Горло пересохло, а охватившее его чувство всепоглощающего страха сменилось эйфорией.

Уильям плыл. Он стоял на ногах, но пол двигался волнами, и Уильям плыл вместе с ним. Он вскинул голову и посмотрел на незнакомку, словно надеясь привлечь к себе ее внимание. Цеплялся за неё взглядом – она была единственным ярким образом в потускневшем коридоре и казалась Уильяму единственной ниточкой к спасению.

Но смотрела девушка не на него, не на Уильяма, а на появившуюся из-за двери тёмную копну Куэрво. Даниэль выглядел вполне спокойным, но все его черты заострились, искажаясь уродливой маскарадной маской. Линии его лица плыли, заворачивались в петли и взрывались фейерверками. Даниэль был спокоен и смеялся. Истерично, надрывно и сломлено, а его смех отражался эхом от стен, взрывался барабанными перепонками и выбивал из груди последние остатки кислорода, заставляя Уилла хватать воздух ртом. Незнакомое ему ощущение надвигающейся волны поднималось, сердце сдавленно сжималось, стуча настолько плавно и неторопливо, что казалось мёртвым, а пальцы начали дрожать.

Мир казался Уильяму неестественным. И главным чужаком в нем был Уильям.

Все закончилось слишком неожиданно. Коридор перестал кружиться и сжиматься. Смех Даниэля стих, а липкая дорожка крови исчезла. Даниэль был спокоен и привычно приветлив. Он выглянул из-за двери, махая на прощание незнакомке.

– И вам тоже до свидания! – крикнул вслед пациентке Даниэль.

Уилл оглянулся, но девушки уже не было. Она исчезла, оставив после себя тонкий аромат крепкого кофе и цитрусовых.

Куэрво растерянно выдохнул, зарылся пальцами в волосы на затылке и сделал пару кругов на месте, выходя из-за двери. Он, казалось, не замечал Уильяма ровно до того момента, как тот громко скрипнул дверью, закрывая, и шагнул в сторону, глядя на друга сверху вниз. Даниэль подпрыгнул на месте, вскинув голову и полным недоверия и неверия взглядом уперся в грудь Уильяма, где на халате изящными каллиграфическими буквами были вышиты инициалы врача. Даниэль пару раз моргнул, прежде чем перевести взгляд выше.

– Уилл! Черт возьми! – наверно, крик Даниэля было слышно даже на первом этаже. – Ты что здесь делаешь?

– А по моему халату не видно? Вроде как работаю. Ну или пытаюсь. Это не очень просто делать, когда все вокруг на тебя пялятся и удивляются твоему появлению, – Уилл устало выдохнул, проводив взглядом группку местных медсестёр. – Ты уже второй человек, который спрашивает, что я делаю в больнице. Не стоило, наверно, возвращаться, раз моё присутствие вызывает у вас вопросы.

– Нет-нет-нет, – тут же активно зажестикулировал Даниэль, всем своим видом выражая протест, – даже не думай мне тут такое говорить. Ты здесь – и это лучшее, что было со мной за последнее время!

– Даниэль, мы виделись с тобой две недели назад. Прошло совсем немного времени.

– Да. Но теперь я могу набить тебе рожу и мне ничего за это не будет.

Сначала Уильяму показалось, что ему послышалось. Но даже через несколько секунд Даниэль не перестал самодовольно улыбаться, уперев руки в бока в позе, выдающей любого властелина этого мира. Ну или сумасшедшего. Ни в первом, ни во втором варианте Уилл нисколько не сомневался, зная, насколько врачи его специализации подвержены влиянию собственных пациентов.

Поэтому Уильяму оставалось только потереть лоб, всплеснуть руками и поднять глаза к скрытому за потолком небу.

– Ты сдурел?

– Это ты сдурел, – обиженно цокнул в ответ Даниэль. – Ты хоть представляешь, что мы здесь все пережили? Я, Маргарет, больница?

– В последнюю нашу встречу ты был более дружелюбным.

– А что ты от меня хотел? – Даниэль вопрошающе развёл руками и на всякий случай осмотрелся по сторонам. – Чтобы я вывалил на тебя все проблемы, которые нам пришлось разруливать из-за того, что ты решил вляпаться в дерьмо? Кто же мог предугадать, что великий и ответственный Уильям Генри Белл решится преступить черту закона и покинуть наше общество на неопределённый срок, не предупредив никого из нас?

– Из-за твоего брата на минуточку, – резонно заметил Уильям.

– Но ему искренне жаль, – тут же с улыбкой парировал Даниэль.

– Охотно верится.

Уильям поджал губы. С его стороны было бессмысленно заводить этот разговор, потому что ни Даниэль, ни Анхель не признают, что, помимо Уильяма, виновных в случившемся было намного больше. Он не снимал с себя ответственности, потому что взрослые мальчики сами думают и принимают решения, а не ведутся на уговоры других, но и отрицать причастность Анхеля Уилл не мог, каждую ночь просыпаясь от приходящих к нему кошмаров, главным действующим лицом которых был кузен Даниэля. Возможно, Уилл был бы рад видеть Анхеля болтающимся в петле. Но он знал, что этого никогда не произойдёт, – Куэрво был слишком изворотливым, чтобы так глупо закончить свою жизнь, а вот Уиллу стоило бы чаще переживать за свою шею, вокруг которой сейчас с силой стягивался узел галстука, как еще полгода назад угроза умереть в двадцать шесть лет.

– Я, между прочим, несколько недель потратил, чтобы привести в порядок все твои дела здесь. Оказалось, хирурги – не слишком сговорчивый народ, – недовольно пробурчал Даниэль, скривив лицо. – К тому же еще и высокомерный.

– Ты о чем? – понимающе пробормотал Уилл.

– Да так. Забудь.

Даниэль отмахнулся и еще несколько долгих секунд изучал Уильяма пристальным взглядом, словно они не виделись не пару месяцев, а несколько лет. Наконец, удовлетворив своё любопытство, Даниэль довольно и мечтательно улыбнулся, словно увидел перед собой что-то божественно прекрасное, и хлопнул себя по бокам, изрядно напугав этим жестом Уилла.

– А чего это мы стоим в коридоре, как осужденные перед казнью? – Даниэль неловко крякнул собственному каламбуру. – Давай, проходи, садись.

Даниэль распахнул дверь своего кабинета. Все выглядело точно так же, как Уильям это запомнил: дорогое кожаное кресло, дубовый стол, больше подходящий для какой-нибудь юридической конторы, и позолоченные часы, которым было самое место на камине, а не на столе врача какой-то захудалой клиники. На вопросы, почему он работает именно здесь, Даниэль всегда отвечал так же уклончиво, как и на все остальные вопросы. Кабинет Даниэля Куэрво разительно отличался от всех остальных помещений больницы, а в своей практике мужчина не выходил обычно дальше своего кресла, просиживая дни и халаты, на которых регулярно появлялись дыры в районе бёдер.

Даниэль активно замахал Уиллу из глубины кабинета, а затем отвернулся, роясь в каком-то шкафчике. Дверь хлопнула за спиной Уильяма, подгоняемая сквозняком. Стекло подозрительно зазвенело, и через мгновение Даниэль обернулся, в одной руке зажав горлышко бутылки, а в другой – два гранёных стакана, которые когда-то ему подарил сам Уильям.

– Тебе налить?