50 и один шаг ближе

– И, к твоему сведению, – продолжает она поучать меня, – сейчас я говорю как обычно. Даже не повышаю голоса, хотя должна бы. А тебе пора понять, что спиртное не принесет наутро ничего, кроме головной боли и несварения желудка. А также ты испортишь цвет лица, появятся пигментные пятна, целлюлит и еще много побочных действий.

Эти нравоучения я слушаю уже третий год и благополучно пропускаю их мимо ушей. По законам жанра через десять минут присоединится папа и тоже не упустит возможности вставить свои пять копеек в то, какие последствия я буду переживать лет так через пять, а уж как испорчу гены, которые они хотят видеть в своих внуках… Мама дорогая!

Прикрываю глаза, чтобы приготовиться к нотациям. В этот раз, как бы ни было отвратительно признавать, я готова выслушать их и больше так не делать. Но моему покорному повиновению и искреннему желанию раскаяться не дано свершиться. Раздается грохот входной двери, и я подскакиваю на месте, открываю глаза и сажусь ровно. Но тут же издаю стон от головной боли и упираюсь лбом в ладони.

Причиной шума становится папа, залетевший в столовую с бордовым от злости лицом.

– Кому-то будет плохо, – говорит он.

Не надо уточнять, что «кто-то» – это я. Только папа вряд ли уже знает, что я переживаю первое в жизни похмелье.

– Так, Мишель Пейн, объясни мне, какого черта ты творишь?! – кричит он.

Капилляры в глазах, кажется, взорвутся от громкости его голоса.

– Дорогой, что случилось? – спокойно спрашивает мама и ставит передо мной бокал с мутной жидкостью. – Пей, Мишель, это поможет. – Она пододвигает ко мне бокал и устремляет все внимание на мужа, который кипит от ярости.

Я вижу папочку в таком состоянии в первый раз. Ладно, не в первый, но так сильно выходить из себя заставляю его очень редко.

– А случилось то, что за последние двадцать четыре часа меня два раза обвинили в том, что я ужасный отец! Случилось то, что какой-то сопляк читает мне нотации о моем невнимательном отношении к собственной дочери! – Папа ударяет кулаком по стеклянному столу.

Я, удивленная его словами, успеваю подхватить спасительный бокал.

– Ничего не понимаю, – качаю я головой, отпивая неприятный напиток.

– Не понимаешь? – продолжает источать на меня свой гнев папа. – Вчера после того, как ты отправилась гулять, Николас Холд посоветовал мне тщательнее отбирать для тебя партнеров, а не подкладывать под недозревших парней с буйством гормонов, лапающих тебя у всех на глазах. Сегодня за завтраком в гольф-клубе я подошел к нему, чтобы поздороваться, а он смерил меня презрительным взглядом и осведомился о твоем состоянии. Как мне стало известно, он привез тебя вчера, и я выслушал нотации, к чему приводит женский алкоголизм. Мишель, я очень рассержен сейчас!

Постепенно до меня начинает доходить, что этот мужчина без спроса влезает в мою жизнь и откровенно портит ее, даже не стесняясь того, что он никто! Раздражение и злость перебивают мое похмелье, придавая силы. Допиваю лекарство и решительно произношу:

– Этот Николас Холд меня преследует, папа. Он маньяк. Сначала он каким-то образом заполучил мой потерянный телефон, затем имитировал мое спасение из лап Зака. А у меня, между прочим, было все под контролем, я умею постоять за себя. Дальше появляется на вечеринке у Люка. Как он смог узнать о ней и попасть туда? Он следит за мной. Он просто болен.

– Дочь, – папа вздыхает и устало трет лоб, – я бы поверил в это все, если бы мы говорили об обычном студенте. Но это Николас Холд, он не станет заниматься глупостями и делать то, о чем ты здесь говоришь. Тем более преследовать тебя ему нет смысла. Холду не двадцать и даже не двадцать четыре. И он мне ясно дал понять, что не поощряет твоего поведения, и открыто обвинил меня в том, что я уделяю тебе недостаточно внимания. А «W.H. International Corporation» идеальный инвестор для нашей компании. От него зависит моя карьера и твое благополучие тоже, как твоей матери и сестры!

– А как Ник связан с «W.H.»? – недоуменно спрашиваю я о самой мощной в Канаде, да, пожалуй, и в мире, корпорации, занимающейся грузоперевозками, лизингом, промышленностью и строительством. Многие студенты моего университета мечтали о практике там, но это было нереально.

– По неофициальным данным, Николас Холд руководит сознанием Райли Вуда и его деньгами. Как он скажет, так и будет, словно он и есть владелец этой компании. Вуд всегда советуется с ним по поводу вложений и приобретений, хотя Холд даже не работает в корпорации. Но это только поговаривают. Холд ведет удаленную от светских раутов жизнь, лишь иногда появляется на благотворительных вечерах, но его невозможно поймать, и мало кто знает его в лицо. А ты, Мишель, опозорила меня перед ним, а значит, и перед Вудом. Он донесет все ему. Ты хоть представляешь, как я сейчас себя чувствую? – Отец красноречиво смотрит на меня, а я недовольно поджимаю губы.

– Но он действительно следит…

– Довольно, Мишель. Я не намерен больше слушать эти глупости. С сегодняшнего дня ты под домашним арестом. С меня хватит! Больше никаких вечеринок, мальчиков и поездок за город. Учеба, курсы, дом – это твоя жизнь на ближайшую неделю. Дальше посмотрим. От тебя одни проблемы. – Он тычет в меня указательным пальцем.

– Но папа! – возмущаюсь я и подскакиваю.

– Никаких «но папа». Иди к себе, Лидия принесет тебе обед, а я отправляюсь разгребать дела в офисе. И убеждать Вуда о вложениях, доказывать ему, что я хороший отец и моя дочь воспитанная девушка, а не алкоголичка, которая выдумывает глупости! – Яростно посмотрев на меня и маму, отец разворачивается и направляется к выходу.

– Мишель, – с укором произносит мама.

– Мам, но я говорю правду, – обиженно отвечаю я.

– Тебе, возможно, показалось. В твоем возрасте хочется, чтобы все мужчины обращали на тебя внимание. Но так не бывает. Ты придумала это. И мы должны благодарить Холда, что он привез тебя домой в целости и сохранности от твоего Люка. Я говорила, что не следует заводить отношения с подобными парнями. Молодежь сейчас пошла очень распущенная и неуправляемая, а ты из высшего круга, поэтому отец прав. Ступай и отдохни, от тебя воняет перегаром, и выглядишь совершенно неподобающе, – отчитывает она меня. – Не могу смотреть на тебя. Я буду в салоне, а затем у меня ужин с девочками.

Я зло хватаю бутылку воды и направляюсь на второй этаж, громко топая.

Какого черта он лезет в мою жизнь? Кем он себя возомнил, урод?!

Меня трясет от негодования, за что расплачивается моя дверь, с грохотом закрывшаяся за мной. Никогда не была под домашним арестом, даже в шестнадцать. Наоборот, меня не трогали. Папе было откровенно все равно: пью или нет, где пропадаю и что делаю. Главное, чтобы меня не забрали в полицию или я не совершила иные вещи, которые порочили бы его имя. Обещала, что такого никогда не произойдет. Обидно до слез. Но их, как назло, не было. С силой пинаю стул, который падает на пол.

Сажусь на постель и беру телефон. Так этот козел еще и звонил мне. Моей ярости нет предела, а я не знаю, куда ее выплеснуть, и растираю лицо ладонями, чтобы хоть как-то утихомирить себя.

Решив, что сейчас я ничего не сделаю и это наказание совершенно не отличается от моей обычной жизни, немного остываю. Достаю ноутбук и открываю страничку в Фейсбуке, затем вбиваю в поисковике имя этого наглого лгуна, но ничего не нахожу. Кажется, что такого человека не существует, а вот его друг популярен.

Мое нутро жаждет мщения, жестокого мщения. Телефон подает признаки жизни, и я перевожу взгляд на него.

– Да пошел ты, урод, – фыркаю я, сбрасывая звонок.

Но это повторяется еще два раза, а я продолжаю игнорировать звонившего.

Что ему вообще от меня надо? Он меня преследует, и пусть родители не верят, но это так. И то, что Николас Холд звонит уже в пятый раз, подтверждает мои слова. Но, конечно, они скажут, что я ему просто навязалась или забыла в его машине что-то. Да еще и прикажут улыбаться ему, зацепятся за мои слова. А это самое страшное для меня. Поэтому умолчу.

Через полчаса приходит сообщение, и я недовольно открываю его.

+1 (647) 9466777:

Злишься. Не стоит, Мишель, это только усугубит твое положение. Я желаю тебе добра и хочу уберечь тебя от последствий.

Хочется кричать от этой наглости. Быстро набираю ответ:

ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ! ОСТАВЬ МОЮ ЖИЗНЬ В ПОКОЕ, ЗАЙМИСЬ СВОЕЙ, НЕВИДИМКА ЧЕРТОВ.

Довольная собой отправляю послание и тут же отключаю телефон. На всякий случай. Оставшийся день провожу, лежа на постели и болтая с Сарой, которая рассказывает мне занимательные вещи о том, что вчера было и как зол Люк.

Вот этого еще не хватало, он мне нравится, и с ним удобно, а из-за какого-то придурка мы расстались. Придется исправить положение завтра.

С этими мыслями я засыпаю, до сих пор переживая отголоски похмелья.

Утро начинается как обычно: отец отсутствует, мама спит. Сестра издевается надо мной, припоминая мое наказание. Я фыркаю и, позавтракав, направляюсь в университет.

Встретив в коридоре одного из корпусов Сару, бросаю ей, что хочу найти Люка перед парой. Ее не воодушевляют мои слова. Подруга считает, что этот парень мне не подходит, что я достойна лучшего, но… не хочу заводить отношения с кем-то из нашего круга. Сара знает меня лучше других и не хочет понять, как мне необходимо быть обычной. Люк идеально подходит под мои критерии. Он не так богат, как наши с Сарой семьи. Он из обычной семьи с достатком чуть выше среднего и старается зарабатывать сам. Это меня в нем и привлекло – самостоятельность.

Нахожу Люка в кругу друзей-футболистов. Улыбаясь, подхожу к компании и дотрагиваюсь до его плеча. Он резко оборачивается и сбрасывает мою руку.

– Чего тебе? – цедит он.

– Хочу поговорить, – виновато произношу я и бросаю взгляд на ребят, прячущих улыбки.

– Нам не о чем говорить после субботнего вечера. – Он передергивает плечами и отворачивается.

– Слушай, прости. Я напилась и вообще не помню, что было, – лгу я.