Любовь больше, чем космос

– Кей-Ше, у тебя действительно проблемы, но нехватка платьев – меньшая из них, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она светским тоном, с аппетитом набрасываясь на печенье.

– Тебе не хватает чего-то более важного, маленькая. Эмоций. Те, что есть, тоже не очень подходят по размеру.

– Я не совсем понимаю, – сказала Кей-Ше и, немного подумав, добавила в молоко фруктового сахара.

– Я думаю, тебе их убирали специально, малыш. А потом убирали память об этом. Я нашел большой провал в воспоминаниях.

– Это помешает твоему эксперименту? – ровным голосом спросила Кей-Ше, но в конце он все же дрогнул, и она тут же поняла, что внутри открывается какая-то бездна ужаса: если так, то она ему больше не будет нужна. Если она не будет нужна – ее депортируют.

– Не знаю. Но сначала в любом случае предстоит большая работа, если ты согласна восстановить все это.

– Берк. Мне… мне кажется, я чувствую страх. Значит, есть эмоции, верно?

– Я не сказал, что нет никаких эмоций. Я сказал, что их не хватает, – терпеливо повторил Берк, – Страх по поводу возвращения на Октианию у тебя действительно огромный. Несоразмерный. Догадываешься, в чем тут дело?

Медленно кивнув, Кей-Ше сделала еще один глоток молока:

– Они хотели, чтобы я боялась – это естественно. Но они и не лгали насчет тюрьмы и всего остального. Это правда, поверь.

– Возможно, – кивнул Берк. – Тебе будет легче, если я скажу, что в любом случае не сдам тебя властям?

– Не будет, – мотнула головой она.

– Почему? – спросил он невозмутимо, снова откусывая от печенья.

– Потому что я тебе не верю.

– А-а. Ну, ладно, – Берк встал и вышел из-за стола, – доедай скорее и собирайся. Слетаем в магазин за одеждой, а потом – в клинику. У нас очень мало времени.

Когда она услышала слово "слетаем", то была уверена: он снова имеет в виду транспортер, и без какого-либо волнения пошла следом на взлетную площадку за садом. Слишком поздно Кей-Ше сообразила, что там никак не мог припарковаться здоровенный летающий автобус, и на этот раз Берк вероломно предлагает ей свои крылья.

– Я не могу. Пожалуйста, – отшатнулась она, когда, наконец, все поняла.

– Ты сама однажды решила притворяться другим человеком, – ровным, но отнюдь не мягким голосом сказал ее жених, – если хочешь быть Сэмиллой, то учти, что она с детства привычна к такому способу передвижения.

– Но ведь никто не узнает…

– Узнает рано или поздно. Ты пока далеко не высшая, все эмоции и мысли любой встречный может прочитать прямо у тебя на лбу, Кей… то есть Сэм.

– Тебя это пугает? Что меня поймают, и ты тогда тоже будешь нести за это ответственность? – наугад спросила она, всматриваясь в его лицо, но на нем отражалось не больше эмоций, чем на личиках деревянных кукол, с которыми она играла в детстве.

– Я несу ответственность за тебя, но лично я пока не сделал ничего противозаконного, – возразил Берк и опустился на одно колено. Его огромные крылья размахом в несколько метров разошлись в стороны, обнажая широкую спину, которая неожиданно для нее оказалась очень красивой и мускулистой. Кей-Ше невольно залюбовалась и слегка порозовела – ради космоса, она еще не готова так тесно прижиматься к нему, хотя… ощущения в теле только что не кричали: "да, да и еще раз: да!".

Прерывисто вздохнув, она неловко подошла и наклонилась, прижавшись грудью к его загорелой горячей коже. Их тела разделял лишь один слой тонкой ткани ее линоса – горианского платья с завязочками на шее и обнаженной спинкой под крылья. Такие платья носили все горианки, поскольку даже не крылатые, которые пока оставались на Горре в большинстве, хотели во всем походить на крылатых.

Мужчины тоже носили рубашки с завязочками – и, надо сказать, этот фасон очень шел таким красивым людям, как Берк. Благодаря этому она могла любоваться его прокачанными руками, а теперь и спиной. И еще от него восхитительно пахло – Кей-Ше невольно глубоко вдохнула этот запах, с каждой секундой все глубже ощущая тепло, разливающееся по всему телу. В голове замелькали картинки, на каждой из которых был Берк в комнате для слияний.

– Будь добра перестать думать о близости, – негромко сказал он, повернув голову, и Кей-Ше застыла, невольно вцепившись в его плечи гораздо сильнее, чем планировала. О, дьявол. О, космос. Как она могла забыть, что он читает все ее мысли до одной? Какой позор…

Мучительно переживая какой-то детский, всеобъемлющий стыд, Кей-Ше не успела заметить, что произошло перед тем, как они оказались в воздухе. И только когда она поняла, что ветер уже свистит в волосах, страх с опозданием вернулся.

– Маленькая, пожалуйста, ослабь хватку – у меня будут синяки, – тем же ровным, невозмутимым голосом сказал Берк, снова слегка поворачивая голову, – и не стесняйся, мне нет дела до твоих эротических фантазий. Хотя… это было красиво.

– Что? – ошеломленно спросила она, слишком тихо, чтобы он мог услышать, но Берк снова услышал – в ее мыслях, конечно же.

– Я сказал это только для того, чтобы ты не паниковала на взлете, – терпеливо пояснил он и подобрал левое крыло, делая широкий плавный разворот. Соблазн посмотреть вниз преодолеть она не смогла, и тут же зажмурилась, снова вцепившись в него и дополнительно сдавив еще и коленями – где-то в районе бедер.

– Кей! – рявкнул он, снова дернув головой в ее сторону. На этот раз его тело напряглось – видимо, боль была довольно сильной.

– Извини.

С трудом ослабив хватку, Кей-Ше подставила малиновые щеки прохладному ветру и крепко зажмурила слезящиеся глаза, переживая глубокое замешательство. Под всеми этими блоками и непроницаемой маской Берк оказался не тем человеком, за которого она его принимала. Как минимум, он, оказывается, умел шутить и показывать эмоции, когда хотел.

Глава 4

Центральная планета системы горры. Сезариат

Одну из самых высоких точек планеты в тот день слегка заволокло туманом. У того, кто смотрел на него с расстояния в несколько мер, сквозь абсолютно прозрачную стеклянную стену, настроение было под стать погоде.

– Яксин, эвакуируйте нас из этой стеклянной банки, – раздраженно обратился Величайший к главному администратору Сезариата, советнику эс-Фарфе, – если мы планируем совещание на тему смерти, то это еще не означает, что я готов скончаться от удушья.

Яксин молча кивнул, прекрасно понимая, что причиной недовольства Сезара была вовсе не нехватка воздуха внутри огромного стеклянного зала для совещаний, где было не так уж душно, даже в эту влажную погоду. И все же он полагал, что Величайший, даже пребывающий в крайнем раздражении, как всегда прав: им всем требовалось сменить обстановку.

Сделав несколько распоряжений, эс-Фарфе пару минут спустя пригласил всех, кто собрался на эту встречу в узком кругу, на выход. И уже пару мгновений спустя шесть крылатых мужских фигур поднялись в воздух, следуя за Сезаром и Яксином в том порядке, который эти люди определили интуитивно: ближе всех к Величайшему летел глава службы охраны Сезариата Ортанес эс-Вьер, за ним – глава службы Межпланетных контактов Атимьен эс-Суар, а замыкали небольшую процессию командующий войсками планеты Халаэн эс-Эльте и личный советник Сезара по специальным операциям Тхорн эс-Зарка, назначенный на этот пост буквально на днях.

Тот факт, что сама должность была создана специально для Тхорна, очень сильно беспокоил и эс-Эльте, и эс-Суара, но они молчали: кадровые решения Величайшего не смел критиковать никто. Не наслаждался присутствием неофита и Яксин эс-Фарфе, который в принципе не приветствовал появления новых людей на высоких постах в Сезариате. И только Ортанес эс-Вьер, находившийся в крепких дружеских отношениях с Тхорном, искренне радовался его появлению в узком кругу официальных доверенных лиц Величайшего.

Полет небольшой процессии продлился недолго – более длительного путешествия, которое означало бы вылет за пределы охранной зоны, Ортанес эс-Вьер сейчас и не допустил бы: слишком напряженная царила атмосфера в столице. Он еще не знал, как докладывать Сезару о том, что впервые за последние двадцать лет на планете произошло убийство, и Горра-Центр официально перестала быть самой безопасной планетой системы, по крайней мере на ближайшие лет десять. Чудовищным совпадением, на его взгляд, было то, что это произошло в тот самый день, когда Величайший решил созвать совещание по вопросу резко возросшей смертности из-за прогрессирующей телепатической заболеваемости и травматизма.

Хмуро глянув на эс-Суара, Ортанес гадал: кому из них придется докладывать об этом? О проблемах с октианцами он был наслышан уже давно и мысленно уже несколько месяцев как возводил благодарность Космосу за то, что не несет прямой ответственности за это направление. Но, получается, рано радовался. Не ожидал такой шокирующей глупости от инопланетян… не досмотрел.

Невидимые помощники эс-Фарфе за то время, что они добирались, еле успели накрыть огромный стол в наскальном саду, который официально относился к личным владениям Сезара, но использовался, судя по запущенному виду, редко. На обособленном скальном плато, не соединенном ни с одной грядой, бурно разрослись деревья, кусты и травы. Пространство вокруг каменного стола овальной формы было слегка расчищено, но кое-где ветви свисали так низко, что далеко не каждое из десяти кресел было готово для удобства участника беседы.

Отодвинув пару ветвей, Величайший окинул взглядом стол и прошел к самому удобному и чистому месту, предоставив остальным сражаться за свой комфорт с растениями. Эс-Фарфе слегка нахмурился, потирая лоб и явно чувствуя свою вину за плохую организацию. Тхорн, напротив, улыбнулся, без видимого дискомфорта располагаясь в сени огромного куста. А эс-Суар воспользовался возможностью излить часть своей тревоги и ярости на подсохшие ветви дерева, которые с треском поломал, расчищая себе место.

Наблюдая за каждым сквозь полуопущенные ресницы, Величайший спокойно дождался, пока все рассядутся, и посмотрел на Яксина:

– Начинайте, эс-Фарфе. Сначала расскажите всем то, что доложили мне вчера.

Эс-Суар и эс-Вьер переглянулись: оба были слегка удивлены словами Сезара и тем, что, по его мнению, могут не знать о чем-то, что известно советнику Величайшего.

Эс-Фарфе откашлялся и обвел всех невеселым взглядом серых глаз, слегка потускневшим от возраста и ответственности, которую этот человек привык на себе нести.

– Уважаемые эсте, я уверен, что все вы в курсе последней статистики. Смертность на Горре растет, во всей системе. Самое неприятное, что растет она на фоне повышения рождаемости, то есть люди чаще умирают от болезней в относительно молодом возрасте около двухсот лет и даже моложе. Умирают дети. В последнее время все чаще от телепатических травм и отклонений развития…

Сделав небольшую паузу, Яксин провел пальцем по своему коммуникатору, явно обращаясь к какой-то письменной информации, и продолжил: