Золото Колчака. Семейная хроника

Вторая половина августа, становилось все прохладнее, деревья покрывались желтыми и красными листьями, птицы стаями потянулись на юг. Наконец, путешественники добрались до поселка Кяхты, стоящего на границе с Монголией. Здесь кончался Сибирский тракт и уходил в Монголию и далее в Китай, образуя, чайный путь, по которому из Китая везли чай в Сибирь. Из-за активной торговли с Китаем Кяхту в 19 веке называли «Песчаной Венецией».

В Кяхте, благодаря жизни на границе Монголии возникло тесное дружеское общение русских с монголами. Русские выезжали в Монголию по делам, на охоту и рыбную ловлю, на отдых на минеральных источниках аршанах. Соседняя, колоритная Монголия с бесконечной степью и синеющими на горизонте горами и веянием пустыни привлекала их. Положение Кяхты на границе не двух, а нескольких культур – европейской, русской, китайской, монгольской и др. – делало этот поселок богачей единственным не только в России, но, вероятно, и во всем мире культурным уголком, брошенным почти на границу пустыни Гоби. В поселке возвышался великолепный собор, купцы жили в комфортабельно обставленных апартаментах с картинами, гобеленами, прекрасными библиотеками, из окон было слышно пение, звуки рояля и скрипки, Моцарт, Бетховен, Чайковский… Кяхтинцы были народ культурный, развитой, много интеллигентнее российского купечества. Многие имели собственные библиотеки, много читали. Это и понятно: кяхтинцам приходилось сталкиваться с людьми различных общественных положений, с иностранцами, учеными, путешественниками.

Пока почтовая тройка неслась по центральной улице, застроенной богатыми домами купцов – миллионеров, Таисия не находила себе места, думая о встрече с Иваном, который служил на охране острога недалеко от Кяхты. Сердце громко билось. Только сейчас она поняла, как ей все эти годы не хватало этого сильного и немного неповоротливого, но очень доброго человека.

Наконец, Микола остановил тройку недалеко от постоялого двора, помог Таисии выбраться. Вещей у Таисии было мало, только одна большая холщевая сумка с ее вещами, все остальное, включая валенки для Ивана и его тулуп, были выкинуты во время нападения хунхузов. Микола устроил Таисию на ближайшем постоялом дворе и сам остановился там же. После этого он направился в штаб, чтобы передать бумаги, что дал ему Савелий. На первом этапе необходимо было оформить Ивану перевод в Томск. Все нужно было делать быстро до наступления холодов.

Таисия заняла комнату. Комната была из самых дешевых. В правом углу стояла старенькая железная кровать, у окна – покосившийся стол. В углу налево от входа – старенький умывальник и не очень свежее полотенце рядом на гвоздике. Микола заплатил за ее комнату за неделю вперед и сказал ей:

– Думаю, за неделю управимся.

В дверь постучали, Таисия открыла. За дверью стоял лакей невысокого роста с хитрыми глазами, небольшими, закрученными кверху усиками и напомаженными волосами:

– Вода согрелась, госпожа может принять душ, – предложит он. Таисия с наслаждением после долгой дороги мылась под душем, передохнула, потом дернула за веревочку звонка, что висела около двери, в дверь заглянул тот же лакей:

– Чего желаете?

Она попросила принести поесть. Стоимость еды была включена в стоимость номера, о чем ей сказал Микола. Лакей принес железную чашку с вареной картошкой и большим зажаренным куском говядины. И кружку крепко заваренного чая.

Поев, она разложила свои нехитрые пожитки и решила выйти погулять по необычному поселку, посмотреть на людей, поговорить с ними, может, какую небольшую работенку найти.

Таисия шла вдоль широкой центральной улицы, осматривая крупные кирпичные дома на 2, 3 этажа с большими блестящими окнами и искусной кирпичной кладкой, в конце улицы виднелось высокое здание церкви. Поселок располагался в небольшой низине и был окружен высокими холмами, кое-где поросшими лесом. Затем она вышла на площадь, по краям которой стояли красивые белые дома с колоннами. Таисия подошла поближе, одно из самых длинных зданий называлось «Гостинный двор» Кяхты. В нем останавливались перевозчики чая из Китая и в его крытых помещениях вскрывали и проверяли цыбики (тюки) чаев, прибывших из Китая, как байховых, так и кирпичных. Последние представляли толстые плитки, спрессованные из мелочи и отсевков байхового чая; они шли в большом количестве в Сибирь, где крестьяне и туземные народности (буряты, якуты, тунгусы и др.) предпочитали его байховому. После осмотра и сортировки цыбики зашивались на дворе в сырые бычачьи шкуры, шерстью внутрь, чтобы предохранить чай от подмочки на далеком пути через Сибирь.

Таисия зашла под арку и пошла под крышей здания, отделенного от улицы многочисленными арками, а с другой стороны на нее смотрели окна разнообразных магазинов с одеждой, обувью, всевозможной домашней утварью. Она прошла мимо всех этих заманчивых вещей и вышла на базарную площадь, где пахло лошадиным навозом и стояли телеги, с запряженными лошадями. На телегах лежали мешки с овощами и возчики торговали всякой всячиной, выращенной на своих огородах.

Туда – сюда сновали покупатели: женщины в длинных, пестрых юбках, повязанные платками, или шалями, некоторые были одеты в теплые телогрейки, мужчины в высоких сапогах, картузах и пиджаках.

Кто-то зазывал покупателей, то и дело слышалось:

– Картошечка рассыпчатая! Морковка – самая сладкая! Огурчики малосольные!

– Мед целительный!

Но Таисия шла дальше и дальше по направлению к церкви. Вот она вышла на другую улицу по-прежнему широкую, но застроенную деревянными домами поменьше. На окнах всех домах были наличники с деревянными ставнями, которые на ночь закрывались кованными чугунными запорами, прикрепленными с одной стороны к бревну дома, а другая часть, соединенная также чугунным кольцом с первой, как на шарнире, поворачивалась и через дырку в бревне с другой стороны окна проталкивалась внутрь дома, где жестко закреплялась, превращая дом в неприступную крепость.

Раздался колокольный звон, Таисия перекрестилась. Сияющие купола церкви становились все ближе и ближе. Внезапно на дороге прямо перед ней появилось огромное лохматое чудовище, которое вышло из-за угла, за ним второе, третье. Она прижалась к забору и закрыла от страха лицо руками.

– Что с тобой, девка? – вдруг она услышала чей-то голос. Открыв глаза, Таисия дрожащей рукой показала на чудовищ, идущих друг за другом цепочкой.

– Да это ж верблюды! На них китайцы везут чай из своей страны, – объяснил ей пожилой мужичонка в кирзовых сапогах и в косоворотке, стоявший неподалеку.

И, действительно, между тюками на верблюдах можно было рассмотреть желтокожих людей в чудной одежде, которые покачивались в такт движениям верблюдов.

– А ты чо здесь делаешь?

– Да приезжая я, вот иду в церковь. Надо бы помолиться и исповедоваться перед батюшкой в своих грехах.

– А что грехов-то много?

– Хватает

– Так садись ко мне в телегу, подвезу, я как раз в ту сторону еду.

– Степан Кузьмич меня кличут

– А я Таисия.

– Так откуда ты, Таисия?

– Я из Томска. К мужу приехала. Он вот уже шестой год в остроге служит. Обещали вольную дать. Да вот беда случилась по дороге хунхузы напали на нас и все вещи пришлось выбросить, чтобы лошадям было легче бежать.

Теперь холода надвигаются, а теплой одежды нет. Через неделю мы обратно в Томск едем, я думаю, где бы мне с недельку поработать.

– Иди в гостиный двор, там женщины на складах завсегда нужны, чай сортировать и упаковывать. А где ты сама-то остановилась?

– В номере на постоялом дворе. Что у дороги.

Степан притормозил около церкви, Таисия спрыгнула с телеги и подошла к храму, который величественно стоял на пригорке, устремляясь в небо.

Эта замечательная Воскресенская церковь строилась, как символ российской государственности и процветания кяхтинской торговли.

По отзывам современников, «по внутреннему благолепию и богатству храм этот едва ли найдет себе равных во всей Сибири»: его называли «застывшей музыкой в камне.»

Таисия перекрестилась, поцеловала серебряный крестик, что на серебряной цепочке всегда висел у нее на шее. Посмотрела вверх на купола церкви, покрытые белым железом, на колокольню, на которой звонарь, дергая колокола за веревки выводил затейливую мелодию, и по ступенькам поднялась в храм.

Скоро начнется служба, несколько монашек уже пели на клиросе, но батюшка еще не выходил. Она несколько раз перекрестилась перед иконой Божьей матери, поцеловала ее, прося заступничества, и решила придти к заутрене, чтобы исповедоваться и принять причастие.

Выпила святой воды и омыла ею лицо, вода стояла здесь же в бачке, с прикрепленной к нему кружечкой с помощью железной цепочки, затем достала из потайного кармашка платочек, в которым крепким узелком была завязана парочка пятачков, купила три самых тоненьких свечечки и поставила одну за здоровье сыночка Алексея, вторую за здоровье мужа Ивана и третью за здоровье родителей и пошла к выходу, при выходе опять перекрестилась, дала нищим по копеечке и направилась обратно на постоялый двор.

Свернув на боковую улицу и пройдя метров 200, она попала в какой-то тупик, где кучкой стояло несколько домиков, похожих на сарайчики, обложенные камнями и покрытые соломой. В стенах, выходящих на улицу, можно было видеть небольшие дыры из некоторых шел дым, стены сарайчиков были закопченные.

Таисия заглянула через невысокий забор около одного из сарайчиков и увидела, что у него окна выходят во двор, и они вместо стекол прикрыты просаленной бумагой. Это был типичный бедный корейский домик, в котором как в бедном, так и в богатом доме дым от печи шел по специальным полостям под домом, обогревая пол, и выходил на улицу через дыры в задней стене дома, поэтому в корейском доме не было ни кроватей, ни ковров, все спали на теплом полу, прикрывшись одеялами, также и в течение дня сидели на полу.

Внезапно из домика выбежала маленькая женщина, черные прямые волосы которой были собраны на макушке в пучок и завязаны шишечкой. На ней была надета длинная юбка, на плечах накидка.

Женщина была привлекательной и достаточно молодой. В руках она держала какой-то сверток, который передала Таисии. Та взяла сверток, сверток начал шевелиться и кричать, в нем был ребенок, мальчик трех или четырех месяцев.

Таисия испуганно протянула ребенка обратно кореянке. Та заговорила на ломанном русском языке:

– Возьми, возьми, пожалуйста, все равно умрет с голода. В доме еще трое постарше, а муж ушел в горы на охоту и пропал. Чем всех кормить не знаю?

– Таисия взяла ребенка, прижала его к груди, ребенок успокоился и заснул. А она побрела к постоялому двору…

*Хунхузы (краснобородые) – члены организованных банд, действовавших в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии), а также на прилегающих территориях российского Дальнего Востока, Кореи и Монголии во 2й пол. XIX – 1й пол. ХХ вв. На территории России под хунхузами подразумевались исключительно этнические китайцы, составлявшие абсолютное большинство членов хунхузских бандитских группировок.

Глава 5. Долгожданная встреча

Таисия крепко держала ребенка, завернутого в байковое одеяльце. Ребенок почему-то не шевелился, Таисия испугалась, быстро подошла к ближайшей скамейке, положила его и осторожно развернула одеяльце. Облегченно вздохнула, все нормально, ребенок спал, но виделся очень бледным и истощенным. Нужно было быстрее дать ему немного молока.