Вредина

Мужчина заметил слезы на ее глазах, сразу понял, что у диспетчера что-то случилось, но не удержался и вновь выкрикнул:

– И что, опять целый день простой?!

Но Сапсонова его уже не слышала, а уверенной и быстрой походкой, цокая своими шпильками по асфальтированному тротуару, спешно шла в сторону офиса…

Свиридов был на месте, он сидел в своем кабинете и разговаривал с кем-то по телефону.

Не обращая внимание на возражения секретарши, Марина резко рванула дверь на себя и уверенно шагнула в кабинет. Она сразу прошла к столу и с понурым видом предстала перед начальником.

Тот удивленно вскинул свои густые брови и, видя негативный настрой сотрудницы, ответил в трубку:

– Я потом перезвоню. Тут ко мне пришли по важному делу, – и положил сотовый на стол. – Что случилось? – спросил он сразу.

Марина шагнула ближе, медленно присела на стул, ломая и теребя в руках ремешок своей сумочки, а сама с трудом справлялась со своими эмоциями и была готова разреветься на весь кабинет.

– Я не могу там больше работать… – дрожащим голосом ответила она.

– Почему? – развел руками Геннадий Михайлович.

– Если сейчас же не заберете меня оттуда, то я… пишу на увольнение…

– Что случилось, ты можешь мне рассказать?

– Нет, – мотнула головой девушка, и по ее щекам градом покатились слезы.

– Опять Воротнин? – догадался он сразу.

– Нет, – соврала она и всхлипнула.

– А кто?

Марина молчала, и только тихонько всхлипывала, ломая ремешок от своей дорогой кожаной сумки.

Свиридов понимающе вздохнул, немного подумал, потом пододвинул к себе телефонный аппарат, взял трубку и быстро набрал номер отдела кадров. Он дождался, когда ему ответят, и громко спросил:

– Галина Семеновна, у нас там никто не пришел устраиваться на работу?

– Пришла женщина. Хочет устроиться, но образования нет. Просится к строителям. Что делать будем?

– Бери ее на растворный узел. А если она так хочет работать на стройке, то мы ее потом переведем, а ей найдем замену.

– Хорошо.

– И, если можно, пусть она сейчас же приступает к своим обязанностям.

– Я вас поняла, она к вам сейчас зайдет.

Геннадий Михайлович положил трубку и стал внимательно и с жалостью рассматривать свою сотрудницу. Он уже догадывался из-за чего именно она оттуда сбежала, или точнее – из-за кого. Но он потом с ними разберется, а сейчас, мужчина видел заплаканные глаза обиженной девушки и не знал, что ей сказать.

В кабинет постучались, и начальник громко ответил:

– Войдите.

Дверь приоткрылась и к ним вошла женщина средних лет, приятной внешности и красиво одетая. Она вежливо поздоровалась, посмотрела на начальника СМУ, а потом украдкой на Марину.

– Присаживайтесь, – указал ей на стул Свиридов.

Щукина уверенно прошла к столу и аккуратно присела на свободный стул.

– Вы пришли устраиваться на работу?

– Да, – кивнула она головой.

– Нам сейчас позарез нужен человек на растворном узле. Вы не хотите там поработать?

– Но я не умею, – возразила Евгения, пожимая плечами. – Вот если бы меня кто-то научил…

– Вот Мариночка и научит, – указал он глазами на Сапсонову. – Сходи, пожалуйста, – попросил он вежливо, – сдай все и объясни, что к чему.

– Хорошо, – согласилась она и, вытирая слезы, встала со стула.

– Только одно условие, – строго проговорил Геннадий Михайлович, глядя на новую сотрудницу, – поймаю на воровстве, сразу уволю!

– А мне и не надо воровать! – пожала в недоумении женщина плечами. – Да, и не умею я!

– Зато водители у нас умеют. А за ними смотри и смотри.

– Обещаю, что не подведу вас, – приятным мелодичным голосом заверила его Щукина.

– Вот и ладненько! – радостно отозвался начальник. – Тогда идите и принимайте. Да, – напомнил он, – и зайдите в отел кадров, напишите заявление.

– Спасибо, – обрадовалась Евгения и не скрывала своей радости о таком быстром приеме её на работу.

Они вышли, Щукина сразу зашла в отел кадров, а Марина заглянула к себе в кабинет, но никого там не увидела. Она прислушалась к голосам, что доносились с соседнего отдела напротив, и поняла, что все собрались там. Но идти сейчас туда не решилась, не то было настроение.

Вскоре сотрудницы вышли на улицу и пошли в сторону растворного узла. Щукина пыталась, что-то спрашивать, Сапсонова скупо отвечала ей, а сама шагала вперед и желала одного – больше никогда не встречаться с Воротниным и его женой. На душе было гадко и отвратительно. Получалось, что она свела мужа и жену, и теперь они из-за нее крупно поссорились. Здесь конечно можно было и оправдаться, и сказать: что не она все это затеяла. Но в том – то и дело, что она. И Марина это понимала и осознавала. Скажи она Олегу, что рядом с ней сидит его супруга, не наговорил бы он в ее адрес столько обидных и грубых слов. А если наговорил? Но тогда все было бы честно! И не мучили ее сейчас угрызения совести, и не терзала она свою и без того уже истерзанную душонку.

Женщины пришли на растворный узел, а под эстакадой и вокруг нее, уже собралось много машин, и водители встретили их с шумом и упреками:

– Мариночка, – возмущался Иванов, – опять простой на полдня!

– И целый день без работы! – упрекали ее другие водители.

Видя положение дел, Щукина уверенно за нее вступилась:

– Ну что вы раскричались! Будет вам сейчас бетон!

– А вы кто у нас будете? – стал рядом с ней Перепелкин.