Вредина

– Что ты делаешь, опомнись!

– Все, Олежа, – смотрела на него женщина, – я на жизнь по-другому смотрю. Я чувствую себя счастливой. С меня словно камень свалился. Не любим мы друг друга, чего тут кроить? Себе жизнь поломала и тебе загубила. Не надо было нам тогда жениться, давно бы встретили свои половинки. Но я не жалею! У нас с тобой есть Алиска и Стасик. Вот ради них, готова все забыть и начать все сначала. Давай договоримся: ты еще молод, я молодая, будем общаться и гулять с детьми вместе. Даже в гости к тебе буду приходить на день рождения, но как к другу и не более того. И назад я уже не вернусь. Думаю, встречу я еще кого-нибудь. И ни за что не пойду замуж, если не буду его любить.

– Как все глупо вышло… – с досадой качнул головой Воротнин.

А сам смотрел в ее большие голубые глаза, словно искал там ответ. И тихо спросил:

– Если бы не тот скандал, ты ушла бы от меня?

– Может, сейчас не ушла, но я уже об этом думала. Просто повод искала. Так что… ты не вини ту девушку, я ей даже немного благодарна. Она приходила ко мне, плакала, прощения просила.

– Я знаю.

Нина повела бровями, с удивлением заглянула на него, а сама спросила:

– Она тебе рассказала?

– Нет, я стоял внизу и все сам слышал.

– Да?! А… что же ты не подошел?

– Не хотел вам мешать. Думал, может… ты послушаешь ее и останешься со мной.

– Олег, давай останемся друзьями. И давай принимать все как есть. Я не вернусь к тебе. Ты умный, красивый, здоровый, положительный. Без вредных привычек, работящий… Ты хороший семьянин. Но… я хочу просыпаться и засыпать счастливой. А с тобой я делала вид, что счастлива. Прости, я устала притворяться. Понимаю, что больно, но давай разом со всем покончим. Ты еще встретишь девушку, и у тебя все будет хорошо.

– Странно, обычно мужики уходят из семьи, а тут жена не желает жить с хорошим и положительным мужем, – с грустью усмехнулся он, а в душе понимал, что все кончено.

– Прости, ты правда очень хороший. Давай не станем губить остаток лет на то, чтобы думать: что все стерпится и слюбится. Ты был хорошим мужем. Ты делал все, чтобы у нас была семья. Но я не хочу больше тебя мучить. Давай останемся друзьями.

– Друзьями! – усмехнулся он и замолчал, отводя взгляд в сторону.

Потом вновь посмотрел на нее и признался:

– Все это теперь надо как-то переварить…

Они вскоре расстались, Нина поехала на работу в садик, а Олег сразу же отправился на своем КамАЗе в СМУ. Время было обеденное, и он решил, что надо бы и подкрепиться. И за последнее время, он впервые захотел есть. После того, как узнал, что жена подала на развод, аппетит пропал напрочь. Он только курил сигарету за сигаретой и пил крепкий кофе. А теперь понимал, что начинает приходить в себя, и отходить от всех потрясений и переживаний сразу.

Воротнин вошел в столовую и сразу увидел за столиком у окошка Марину. Девушка была одна без своей подружки и одиноко обедала, сидя на своем излюбленном месте. Последнее время они не пересекались, даже в столовой в перерыв. Видно избегала встречи с ним, вот и старалась не приходить на обед со всеми, и он это понял сейчас, глядя на нее.

Сапсонова не сразу его заметила, так как сидела спиной к выходу и была погружена в свои мысли.

Олег поставил тарелки на поднос, расплатился на кассе и медленно пошел по залу. Он тихо остановился у ее столика, а она, погруженная в раздумья, резко вздрогнула и не могла скрыть своего волнения.

– И что мне теперь с тобой делать? – спросил мужчина и поставил поднос на стол.

Он медленно опустился на стул напротив нее, а сам наблюдал за ее глазами, которые от волнения стали еще больше и красивее.

Марина молчала. Она перестала есть, застыла с вилкой в руке и, казалось, перестала дышать. Потом собралась с мыслями и тихо пояснила:

– Я обещаю, что больше не появлюсь в вашей жизни. Мне скоро придет машина, и я буду ездить на обед домой или в другую столовую.

– Зачем такие жертвы? Теперь уже ничего не изменить! Жена отказывается со мной жить! – укоризненно смотрел на нее Воротнин.

– Я не хотела, – тихо ответила она и медленно положила вилку на стол, – извините.

А сама встала из-за стола, намереваясь немедленно уйти, чтобы не раздражать водителя своим присутствием.

Олег взял ее за руку, удержал на месте и, глядя в ее печальные глаза, уверенно проговорил:

– Останься, я уйду. Сколько можно убегать и уходить.

Он медленно выпустил ее руку и вновь сказал:

– Да… и не одна ты в этом виновата. Сам глупость сморозил, когда объявил тебе войну. Что-то… так понесло тогда… Сам не мог понять почему. А ты все язвишь и язвишь.

– Я больше не буду… – выдавила из себя Сапсонова и отвела взгляд в сторону, понимая, как она виновата перед ним и его семьей.

– Детский сад какой-то… – с грустной усмешкой вздохнул мужчина и нехотя встал.

Он взял свой поднос и медленно перешел за другой столик. Там уселся к ней спиной и сразу принялся обедать, проворно работая ложкой.

Марина долго смотрела на него, потом тихонько опустилась на стул, но есть уже расхотела, только легонько вздохнула и взяла свой компот. Она сразу выпила его, отставила стакан в сторону и встала из-за стола. Девушка взяла свою сумочку и, цокая каблучками по плитке, уверенно пошла к выходу.

Олег резко оглянулся, проводил ее до двери пристальным взглядом, потом посмотрел в окно и уже наблюдал за ней через стекло и тюль, что висела на окнах столовой. Он видел, как прошла его обидчица по дороге и свернула к офису. А он еще долго смотрел в ее сторону, и все думал над тем, что тогда произошло. Но винил и казнил во всем себя, и только себя, и никого больше. И если тогда он смолчал бы, то все пошло по-другому сценарию. И раз попался, то чего же тут возмущаться? Зачем пристал к женщине, нервы ей потрепал, до слез довел? А она, вместо того чтобы ликовать и радоваться, что победила, сразу бросилась мирить их, и никого-нибудь, а злостного своего обидчика. И ведь победила же! И штраф с него вычли, и премии лишили, а теперь и личная жизнь под откос пошла. А промолчи он тогда, и всего этого можно было бы избежать. Ну выплатил он этот штраф, ну заработает еще денег, куда он денется. А если и не заработает, то перезаймет. А теперь всем плохо: и ему, и жене, и детям и Сапсоновой тоже. Он видел ее глаза, они словно потухли, словно из них ушла радость. И не только она так ведет себя при виде его, но и без него женщина ходит грустная и неподдельно переживает и сочувствует всей его семье. Об этом ему поведали его же друзья, и Платонова при встрече тоже вступилась за коллегу по работе. Нина Васильевна рассказала: как сильно страдает Марина за их разлад в семье, так как сама недавно развелась с мужем и знает, что это такое не понаслышке. Она искренне желала им примирения и надеялась, что все у них наладится.

– Олег, – окликнула его бухгалтер, останавливая мужчину по дороге в СМУ.

Тот замедлил ход, шагнул к ней навстречу и тихо поприветствовал:

– Здравствуйте.

А сам остановился и приготовился выслушать все, что она ему скажет.

– Здравствуй, – отозвалась Нина Васильевна, внимательно всматриваясь в его глаза. – Я не имею права вмешиваться во все ваши дела, – заговорила она осторожно, – но если ты хочешь, то послушай меня, пожалуйста.

– Да уж… говорите, что там… – махнул рукой Воротнин, понимая, что ничего уже не изменить.

– Ты бы сменил гнев на милость.

– Вы про что? – насторожился водитель и замер, не совсем понимая, про что пойдет речь. Но знал и был уверен, что плохого эта умная женщина сказать не может.

– Я про Мариночку. Совсем затравили девчонку. Угрожаешь ей, да и дружки твои тоже. Ну не стыдно вам? На ней лица нет! – выговаривала Платонова. – Она же сама недавно развелась. Все пережила и понимает вас. И не одна она все это начала! – напомнила ему бухгалтер. – Тогда чего ее преследовать? Она и так затюканная своим бывшим мужем. Никак отойти от него не может. Может, хватит? Поверь мне, Марина очень переживает из-за того, что случилось и здесь, и в вашей семье. Она даже на обед не ходит со всеми, чтобы тебя не нервировать.

– Я знаю, – тихо отозвался мужчина, погружаясь в свои раздумья.

– Прошу тебя, оставь ее в покое. У нее сын и никого здесь больше нет. Так что, даже заступиться за нее некому.

– А Свиридов?