Образовательные процессы и ресурсы высшей школы в области радиоэлектроники

38. Языки профессиональной коммуникации: сб. ст. третьей междунар. науч. конф.: в 2 т. – Челябинск, 2007. Т. 1. С. 26-29.

Глава 2

О сущности образования

Образование есть деятельность человека, имеющая своим основанием потребность к равенству и неизменный закон движения вперед образования.

    Л. Н. Толстой

2.1. Философия и педагогика

«Принудительность школы всею силою тяготеет над народом» – сокрушался Лев Толстой. Но ещё много раньше Платон утверждал, что ни одну науку свободный человек не должен изучать, как раб («Государство», Книга VIII). Много воды утекло с того времени из безбрежного моря педагогической мысли. Но мало что изменилось в философии образования, его очеловечении. И мы снова вслед за Л. Н. Толстым можем повторить слова: Так называемая наука педагогика смотрит на образовывающегося человека, как на существо, совершенно подчиненное воспитателю… Весь внешний мир допускается к воздействию на ученика только настолько, насколько воспитатель находит это удобным… Наука должна решить вопрос: имеем ли мы право воспитания или нет?.. Из предметов преподавания нет ни одного, который был бы приложим к жизни, и преподают их точно так же, как заучивают псалтырь… [6. С. 29-65]. Снова раздаются горестные восклицания по поводу того, что в своей первозданной сущности человек – чудо жизни, явление! В нашем же, теоретическом мышлении, – он «фактор», «винтик», «ресурс», который «влияет», «способствует», «усиливает», «совершенствует». Повергнутые в пучину чуждого, мы чувствуем себя скитальцами. И тогда наши взоры устремляются к философии, её вершинным категориям, всеобъемлющим и вечным: свобода, выбор, справедливость, честь, достоинство, индивидуальность, долг, добро, творчество, самореализация, соотношение целей и средств, культура, отношения, общение, ценность.

Методология образования – это его фундаментальные основы, теории, педагогические системы, идеалы, идеи. Питают методологию науки и обобщенный опыт практической деятельности. Философская методология образования складывается всем многовековым опытом. Греческое слово «пейдагогос» означает «веду дитя». Во все времена мудрецы и философы исследовали сущность этого «ведения», его пути и цели. Этот поиск постепенно складывался в определенные педагогические системы, судьба которых не была завидной. Они должны были либо оправдывать идеологические системы, либо предаваться изгнанию, преследованию, забвению. Но пыль веков – надежный хранитель. И сегодня мы можем увидеть сквозь неё живой источник идей, идеалов и технологий. Только взгляд наш должен быть глубоким и свободным, не скованным общественным интересом и идеологией: они недолговечны и пристрастны, ограничены временем и местом. А феномен образования нужно искать в его культурном макрокосме: образование и история; образование и культура; образование и творчество; образование и общественный прогресс; образование и личность; образование и природа; образование и мир. Философию всех этих актуальных проблем мы встречаем в огромном культурном наследии литературы, языка, искусства, обычаев, традиций, обрядов – во всём, что связано с духовным поиском. А это и культурфилософские сюжеты древних мыслителей и собственно педагогическая литература великих педагогов, психологов, поднимающихся до уровня философского обобщения педагогических фактов. К философии образования относятся воспитательные и развивающие идеи всех времен и народов.

Носителем некоторых из этих идей является, к примеру, философия кинизма, которую историки склонны рассматривать как образ жизни, способ существования, линию поведения. Яркими представителями кинической мысли были небезызвестный Диоген, Антисфен, Дион. Этим мудрецам мало было строить теории бытия, они стремились проверить на себе тот образ жизни, который вырастал из философии. Она просуществовала тысячу лет (с конца V и начала 1V в. до н. э.). Это феноменально само по себе. Ни одно философское направление не может сравниться с киниками по времени существования. А секрет этого феномена в том, что она пронизана идеями свободной личности. Киническая философия сделала добродетель универсальным принципом, а нравственность у киников должна быть не в словесных хитросплетениях, а в деле.

На всех этапах человеческой истории в лоне философии развивались воспитательные идеи, которые становились источником педагогического научного поиска. Система философских взглядов в исторической ретроспективе представляет собой широкую мировоззренческую палитру: прагматизм (Пирс, Джемс, Дьюи), феноменология (Гуссерль, Натансон, Литт), экзистенциализм (Марсель, Ясперс, Сартр, Камю), позитивизм (Конт, Спенсер, Михайловский, Лавров), неопозитивизм (Рассел, Витгенштейн), рационализм (Поппер, Вебер), материализм (Маркс, Энгельс, Ленин), сенсуализм (Гобс, Локк, Юм, Дидро, Гельвеций), иррационализм (Якоби, Шеллинг, Шопенгауер, Кьеркегор), интуитивизм (Лосский, Бергсон, Гуссерль), персонализм (Бердяев, Шестов, Мунье), неотомизм (Маритен, Жильсон), структурализм (Леви-Строс, Фуко, Гольдман), антропология (Ницше, Дильтей, Шеллер), герменевтика (Хайдеггер, Бетти, Гадамер), космизм (Одоевский, Соловьев, Флоренский). Все эти противоречивые и не абсолютные в смысле истины концепции составляют уникальный феномен истории, цивилизации и культуры. Именно культура проводит разгерметизацию феноменов мысли в целях усиления их могущества в вопросах понимания человека и мира в их универсальности и единстве. Для педагогики сегодня важны все идеи – рациональные и иррациональные, экзистенциальные и прагматические, позитивистские и феноменологические. Образование выходит из культурной изоляции во всеобщий макрофеномен культуры, обретая черты универсализма и космизма. Новая философия образования является фундаментальной основой его развития. Она рождается на основе синтеза философских систем. Обратимся к взглядам Сергея Иосифовича Гессена, педагога-философа, показавшего смысл философского знания в педагогической теории и практике. Свобода, творчество, долг, нравственность, культура, ответственность, духовность – ключевые понятия, в которых обсуждаются им педагогические проблемы.

Книга С. И. Гессена «Основы педагогики. Введение в прикладную философию» была написана в первой четверти двадцатого века и представляет собой уникальный источник педагогических идей. В ней всё актуально и возвышенно.

Необычайная её глубина поражает, тем более, что раскрывается в широкой панораме многовекового опыта мировой педагогики и колоссальном тематическом диапазоне. Самые совершенные системы, не освещенные философской мыслью, не имеющие вневременного, вне идеологического и вне политического фундамента, бесплодны для будущего. «Ибо будущее, – говорит Гессен, – желающее прочно утвердить себя на месте настоящего, должно укрепить себя в прошлом, вернее, в том вечном, которое сообщило в свое время жизнь и этому прошлому и которое просвечивало в нем, как его последнее оправдание» [1]. Рассмотрим некоторые идеи Гессена, изложенные в упомянутой книге.

О цели образования. Цель подлинного образования, – как считал Гессен, – приобщить к творческому потоку, передать учащимся не знания, а приобщить к методу научного мышления, порождающего и низвергающего научные системы. Как и художественное образование, оно должно не прививать образовывающимся наш художественный вкус и определенный стиль, но вовлечь их в поток художественного творчества, причастность к которому только и может повести к созданию нового искусства будущего. Поэтому образование не имеет своей задачей воспроизведение в новом поколении предыдущего во всей ограниченности уготованной ему судьбы. Если у нас нет права создавать других людей по нашему образу и подобию, то у нас есть право уничтожить себя в идущем нам на смену поколении. Да, мы слишком хорошо знаем наши грехи и бедствия нашей культуры и потому имеем право целью образования поставить её уничтожение. Новое поколение не должно повторить нас, оно, напротив, должно обновить мир зрелищем новых культурных достижений. Но именно для этого оно должно продолжить нас в том вечном, что составляло подлинную сущность и нашей собственной жизни, что было усвоено нами от наших предков и утверждалось нами… Отрицание культуры есть подлинное и действенное лишь тогда, когда оно вместе с тем есть её более глубокое утверждение. Голое отрицание перестает быть самим собой, оно вырождается в простое разрушение, за которым следует бессистемное восстановление прошлого… Чтобы быть самим собой, чтобы сохранить себя самого, отрицание должно крыть в себе положительный момент. Этот положительный момент в отрицании есть не что иное, как творчество, открывающееся нам как единство отрицания и утверждения, как будущее, сохраняющее себя в прошлом, или, что тоже, как знакомое уже нам единство предания и задания. Преодолеть прошлое через приобщение к вечному, составляющему его истинный смысл, и является подлинной задачей образования.

Об идеале свободного образования. Человек от рождения не свободен. Напротив, он весь является во власти бытия. Жизненная задача – освободиться от необходимости быть во власти окружающей действительности. Воспитание и образование есть ключ к свободе от принуждения. Но само воспитание не может не быть принудительным. Принуждение есть факт жизни, созданный не людьми, а природой человека, рождающегося не свободным, вопреки представлениям Руссо и Толстого. Принуждение может быть уничтожено только путем воспитания в человеке внутренней силы, могущей противостоять всякому принуждению. Именно потому, что принуждение может быть действительно отменено только самой постепенно растущей личностью человека, свобода есть не факт, а цель, не данность, а задание воспитания. А если так, то падает самая альтернатива свободного или принудительного воспитания, и свобода и принуждение оказываются не противоположными, а взаимно проникающими друг друга началами.

Пронизать принуждение, этот неизбежный факт воспитания, свободой, как его существенной целью – вот подлинная задача воспитания.

Об индивидуальности. Личность обретается только через работу над сверхличными задачами. Она созидается лишь творчеством, направленным на осуществление сверхличных целей. Укоренённость личности в сверхличном объяснит нам также еще одну замечательную черту личности, именно её индивидуальный характер. Только не думая о своей индивидуальности, а работая над сверхиндивидуальными заданиями, становимся мы индивидуальностями. Индивидуальность не может быть предметом заботы, она есть естественный плод устремления к сверхиндивидуальному. Человек, который поставил бы единственной целью своего существования быть индивидуальностью и ради этого отверг бы все превышающие его личность задачи, неизбежно оказался бы тем же банальным человеком навыворот. Подлинно индивидуальное есть, прежде всего, незаменимое, то есть единственное в своем роде, не могущее стать меновой ценностью. Я тем индивидуальнее, чем больше приблизил я своим действием совокупность действующих к разрешению общей им всем задачи и тем самым сделал себя незаменимее. Подлинный смысл «будь самим собою» есть – «стремись к высшему, чем ты».

Источников философских идей, приложимых к педагогике, по счастью, великое множество. Но не всегда они освещены в педагогической литературе и достойно в ней представлены. Такова участь идей ума, добра, свободы и ответственности в художественной литературе, искусстве, поэзии, публицистике, от которых педагогика ХХ века гордо отмахнулась, увлекшись теориями управления, организации, оптимизации учебного процесса. Современная книга по педагогике мало чем отличается от справочника по сопромату как по содержанию, так и по форме подачи материала и полиграфии. Нет полезной, содержательной «Книги для учителя» – великого философа, гуманиста и гуманитария. Техника и технология педагогического труда, структурирование и схематизация учебного процесса – вот основное содержание педагогической литературы на протяжении не одного десятка лет. Духовный опыт человечества сведен к схемам, механизмам, формулам, что очень наглядно представлено в названиях книг, глав, параграфов и пронизывает всю их фразеологию: «формула любви», «теорема личности», «механизм героического поступка», «структура нравственного сознания», «мораль как фактор…». Бесконечное конструирование, проектирование, операционализация педагогического процесса, «коллективизация» индивидуальности. Обратимся к текстам из литературы на философские, морально – этические, педагогические темы, в которых все слова правильны, но «холодны» и к смыслу пробиться невозможно.

Из книги о морали под названием «Феномен героизма»: «Если говорить о героическом поступке личности, то его структура основана на убеждениях, благородных чувствах, сильной воле, знаниях. В логическом плане сам механизм героического поступка выглядит следующим образом. Личность глубоко осознает возможные последствия предстоящего шага…».

Или учебник по этике: «Нравственность выполняет для человека незаменимую роль “компаса” поведения, позволяющего эффективно ориентироваться в общественной жизни… Специфическая сущность морали раскрывается во взаимодействии её исторически сформировавшихся функций…». Книга адресована широкому кругу читателей.

Если философ-моралист утверждает, что «искусство – это идеологический вопрос» и под этим углом говорит о бесценных сокровищах человеческого духа, то ясно, что студенты не будут читать эту книгу, а если они сначала прочтут «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки, а потом станут изучать этику по рекомендованной литературе, то им вообще никогда не объяснишь, что такое мораль.

Но, может быть, пособие для студентов, изданное в 1994 году под названием «Социальная культурология», содержательнее? Читаем: «При рассмотрении каждого компонента культурной регуляции подчеркивалось, что реализация норм, ценностей и значений происходит через внедрение в структуру поведения и деятельности индивидов, через их приучение к социальным ролям и нормативному поведению, усвоению позитивных мотиваций и освоение принятых в обществе значений. Эти механизмы…» и т. д.

Как же могут педагоги, воспитанные такой литературой, подняться до понимания великого? Например, мысли о том, что «познание есть бесконечное странствие внутри себя», а вовсе не запоминание сомнительных по новизне сведений.

Педагогическая философия, в которой утрачена историко-культурная традиция, не может быть фундаментальной основой образования в его высшем смысле – обеспечивать свободное развитие свободной мысли.

А ведь есть такое литературное наследие, которое является неисчерпаемым источником педагогической философии. Можно, к примеру, открыть любую страницу «Планеты людей» Антуана де-Сент Экзюпери и увидеть кладезь мудрости, духовности и души. Или «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки. Философский труд, программа нравственного усовершенствования, искусство руководить душой, урок жизни, энциклопедия морали, наконец, учебник. Но какой стиль и тон! Читаем:

«И то, что ты мне писал, и то, что я слышал, внушает мне на твой счёт немалую надежду. Ты не странствуешь, не тревожишь себя переменою мест. Ведь такие метания – признак больной души. Я думаю, первое доказательство спокойствия духа – способность жить оседло и оставаться с самим собою. Но взгляни: разве чтенье множества писателей и разнообразнейших книг не сродни бродяжничеству и непоседливости? Нужно долго оставаться с тем или другим из великих умов, питая ими душу, если хочешь извлечь нечто такое, что в ней бы осталось. Кто везде, – тот нигде» [4. С. 6]. С этими мыслями можно плодотворно работать, о них рассуждать, с ними спорить.

Не стали достоянием педагогической теории многие воспитательные идеи Л. Н. Толстого, который написал специальный труд (и не один) по вопросам народного образования, где поставил далеко не праздный вопрос о праве воспитателя на воспитание. Действительно, до каких пределов возможно вторжение в душевный, духовный и интеллектуальный мир личности? Задумывались ли мы когда-нибудь о своем личном праве на воспитание? Эти вопросы будут определять наши методы и средства. Не освещено философской мыслью наследие В. Сухомлинского, а оно огромно: 41 монография, более 600 статей, 1200 художественных произведений. Той же участи подвергся один из лучших представителей загадочного Серебряного века, по признанию современников – дитя русской культуры, – Лев Семенович Выготский. Его вдохновенная педагогическая психология показывает, каким должен быть научный труд и как надо относиться к истории и культуре: «Если теперь идея души реакционна, то когда – то она была первой научной гипотезой древнего человека, огромным завоеванием мысли, которому мы обязаны сейчас существованием нашей науки». Современники называли его ученый-художник за блестящую литературную одаренность. Он обладал интегративным мышлением, образованностью, культурой, талантом ученого. 38 лет жизни и 275 трудов, исключая письма. Но только спустя десятилетия «нашли своих собеседников» многие произведения ученого. Его «Педагогическая психология» – вдохновенный труд – была опубликована только после смерти. «Психология искусства» впервые издана в 1965 году, а «Исторический смысл психологического кризиса» только в 1982 году. Есть «Великая дидактика» Яна Амоса Коменского. Фундаментальной идеей его педагогики был пансофизм, то есть обобщение всех добытых цивилизацией знаний и донесение их до всех людей, независимо от общественной, расовой, религиозной принадлежности. Был великий И. Г. Песталоцци, которому, несомненно, принадлежала идея развивающего обучения и воспитания. Он её выпестовал, выработал метод осуществления, результатом которого должна быть свобода и самостоятельность. Сравним, как пишет о методе Песталоцци современная литература.

И. Г. Песталоцци:

Посмотри как мать – природа одновременно с тем, как распускается первый поднимающийся вверх побег, заставляет развиваться и зародыш корня и как глубоко в лоно земли она зарывает самую драгоценную часть дерева! Вглядись, как она преобразует в корень неподвижный ствол, как из самого сердца ствола она образует главные ветви, а из глубины главных ветвей растит боковые побеги. И при этом она дает самым слабым, самым удаленным частям силу, для них достаточную, и ни одной, ни единственной части она не дает силу в ненужном, непропорциональном, излишнем объеме.

А теперь прочитаем в учебном пособии для студентов педвуза такие, к примеру, строки: Отражая двуединый характер педагогического процесса, методы являются одним из тех механизмов, которые обеспечивают взаимодействие воспитателя и воспитанников.

Был А. С. Макаренко, возведший свою философию педагогики в поэму, и уже одно это стало сопоставимо по значению с вершинами человеческой мысли. Педагогика Макаренко то и дело объявляется либо утопией, либо идеологией. И мало кому приходит в голову её понять, а потом уже оценивать.

Антон Семенович Макаренко – классик отечественной педагогики, талантливый человек и писатель. Оставил литературно–педагогическое наследие в восьми томах. Оно разнообразно по жанрам, богато идеями и фактами, оригинальным стилем и составляет четыре слоя: первый – переписка, где он предстает философом-моралистом; второй характеризует его как писателя, драматурга, эссеиста; третий – самый значительный по глубине выводов и их принципиальной новизне – связан с его опытом социальной реабилитации бездомных; четвертый – представляет собой попытку генерализации опыта на фоне трагических социальных тенденций тоталитаризма.

Для оценки феноменов такого рода, который представляет собой фигура Макаренко, требуется широкий философский контекст на основе системного подхода. Здесь мы обратимся к социальному контексту творчества А. С. Макаренко, поставившему эксперимент по социальной педагогике в самые суровые годы Отечества. Хозрасчет, самоуправление, постоянная сменяемость руководства, гласность – принципы его педагогики.

Одна из самых интересных, но неосвоенных страниц наследия Макаренко – его этика, этический реализм. Как и всякий мыслящий человек, в вопросах морали он стремился проникнуть в её сущность. Что это – вечная субстанция или постоянно меняющийся феномен? Идеальная сфера или реальность?

Макаренко видит и духовную, и социологическую напряженность между основным противоречием морали: сущим и должным. Т. Манн вложил в уста своего Моисея мысль о том, что в моральном сознании следует различать реальное и идеальное, осуществление которого в действительности никогда не может быть полным: несмотря на заповеди, люди будут грешить всегда, да и бог это знает наперёд…Хотя никто не следует законам, всё же без них жизнь невозможна; и что бы стало, если бы не было заповедей и дозволялось грабить? Об этом же пишет и Макаренко: «Верхушку колонистского коллектива… можно было… ругать за многие уклонения от идеально – морального пути, но кого же на земном шаре нельзя за это не ругать? А если это так, для чего тогда мораль? Имеет ли закон смысл, если он существует лишь для того, чтобы его нарушать? Да, имеет. Ведь для того, чтобы подниматься вверх, нужно знать, в каком направлении двигаться. Сущность морали, по Макаренко, в том, чтобы уменьшить брешь между желаемым и должным, возможным.

Педагогический и этический реализм Макаренко состоял в понимании идеальной стороны морали и стремлении отмежеваться от двух крайностей в оценке моральных ценностей: инфантилизма и максимализма, этического утопизма. В морали Макаренко видел её структурную особенность – отношения личности и коллектива. Нравственная норма здесь – взаимное обогащение. Коллектив бесполезен для личности, если он ничего не даёт. Самостоятельная ценность любого общества и коллектива состоит в мере служения интересам каждой личности. Макаренко, его Человек Будущего, социальная педагогика – не позади, а впереди нашей страдающей эпохи.

Не стали достоянием педагогической теории многие философские системы: прагматизм, экзистенциализм, гуманизм, позитивизм, интуитивизм, иррационализм и другие идеалистические течения. Схематично представлены философские воззрения Ф. Ницше, Л. Толстого, Ф. Достоевского, С. Соловьева, В. Розанова, А. Лосева и других замечательных мыслителей. Почти совсем не представлены художественная литература и искусство в педагогической теории. Пример освоения художественного наследия педагогической мыслью дает С. И. Гессен в своей замечательной и глубокой книге «Основы педагогики. Введение в прикладную философию». Приведём отрывок из этой книги. Развивая мысль об укоренённости личности в сверхличном, Гессен противопоставляет этому персонаж Ибсена, показывая, как Пер Гюнт растрачивает свою индивидуальность, выбрав ложный путь её утверждения: «Пер Гюнт ещё юношей ставит себе целью жизни „стать королем, царем“. Он мечтает о том, как шумно встретят его друзья возгласами: „Ты из великого рода, быть же великим тебе“. Поддавшись чарам роллов, он затем окончательно подменивает человеческий долг «будь самим собою» правилом троллов „живи для себя“, или „будь доволен самим собою“. И вот в замечательных образах Ибсен показывает нам, как Пер Гюнт вместо того, чтобы обрести свою личность, стать самим собою, утрачивает своё собственное Я. Вытравив из своей души сверхличные начала, он мечется из страны в страну: мы его видим то на берегу Марокко, то в оазисе пустыни, то в Египте, он был и в Америке, всюду сызнова начиная свою рассыпающуюся жизнь. Выше всего ставивший своё Я, он, в душе которого „ничего другого, кроме Пера и только Пера, не найдешь“, вернувшись на родину, сознает в конце концов горькую истину, что он так и „никогда не был самим собою“, что был половинчатым, а не цельным человеком, он должен разделить в конце концов судьбу всех половинчатых людей – попасть в плавильную ложку пуговичника, расплавиться в массе других, столь же безличных существ, для того чтобы быть перелитым в нечто новое из этой общей массы. И, если что его, быть может, и спасет от этой „туманной пустоты“, так это заступничество Сольвейг, исполненной „веры, надежды и любви“ к сверхличному началу, которому она посвятила свою жизнь, и в служении которому обретает только человек свой „солнечный путь“» [1. С. 76]. Примеров подобного обобщения своей мысли и её художественной иллюстрации, к сожалению, слишком немного в современной педагогической литературе.

Педагогическая философия есть способ открытия путей к субъективной сущности человека, основу которой составляет его дух. Субъективный мир человека это его сознание и самосознание. Сознание открывает человеку мир собственных переживаний и стремлений. Сознанием он постигает смысл собственной жизни, сознание охватывает его высшие ценности, нравственные чувства, совесть – все, что составляет духовность человека. Философия ставит предельно фундаментальные вопросы бытия: человек и мир, человек и жизнь, человек и смерть, бессмертие. Философия раскрывает рефлексивную основу сознания: человек видит, слышит, чувствует и знает о том, что он видит, слышит, чувствует. А, зная, действует – мыслит или творит.

Что же такое дух? Что он есть как понятие, явление, феномен и что означает для педагога-воспитателя? Это глубинные философские вопросы. Лучше всего о духовности сказал русский философ И. А. Ильин, в центре учения которого стоит феноменология духовности, поиск духовной сущности человека и определение её как телесной и душевной свободы, свободы от принуждения и давления со стороны жизни:

«Тело человека несвободно. Оно находится в пространстве и во времени, среди множества других тел и вещей… Все это делает человека несвободным в движении, смертным… всегда подчиненным всем законам и причинам вещественной природы…

Несвободна и душа человека. Прежде всего, она связана таинственным образом с телом и обусловлена его здоровой жизнью. Далее, она связана с законами времени и последовательности… Она связана своим внутренним устройством, которого она сама не создает и нарушить не может: законами сознания и бессознательного, силою инстинкта и влечений, законами мышления, воображения, чувства и воли…

Но духу человека доступна свобода, и ему подобает свобода. Ибо дух есть сила самоопределения к лучшему. Он имеет дар – вывести себя внутренне из любого жизненного содержания, противопоставить его себе, оценить его, избрать его или отвергнуть… Дух есть сила, которая имеет дар усилить себя и преодолеть в себе то, что отвергается; дух имеет силу и власть создавать формы и законы бытия, творить себя и способы своей жизни». Приведенные определения дают простор для преподавателя к их введению в свои сверхзадачи, к собственно их формированию. Дух есть любовь к качеству и воля к совершенству во всех областях. А знания, интеллект, способности нужны человеку для духовной жизни, её построению и проживанию. Только духовность может указать человеку, что есть подлинно главное и ценнейшее в его жизни, дать ему ощущение свободы и пространства для приложения творческих сил, дать то, ради чего следует жертвовать и чем восхищаться. С духовной точки зрения, то, что не стоит смерти, то не стоит и жизни.

По мнению М. Шелера, дух есть такое явление, которое лежит вне всего того, что мы можем назвать жизнью. Он вообще противоположен всей наличной жизни, но именно он делает человека человеком. Дух включает в себя понятие разума и мышления в идеях, и созерцание, и эмоционально-волевые акты, такие как любовь, доброта, раскаяние. Духовный человек свободен от всей органической, телесной зависимости, в том числе и от чувств, пристрастий, влечений.

Индивидуальный дух человека предстает в различных обликах, раскрывающих сущность человеческой реальности: личностное (целостное), индивидуальное (единично-уникальное), универсальное (родовое) бытие человека. Но эти стороны личностного бытия рассмотрим в других разделах книги.

Ещё раз подчеркнем, что философскую основу образования составляют идеи, идеалы, ценности, моральные сюжеты, принципы, которые представляют собой культурный макрокосм и на фундаменте которого только и возможно педагогическое творчество в методах и приемах. А не наоборот – сначала выдумываем схему, потом пытаемся её втиснуть во что-то великое, вечное. Все нововведения последнего десятилетия прошедшего века сами по себе интересны и важны, но только при наличии в них глубокой философской идеи.

Философия – есть феномен культуры. Педагогическая философия есть материал, в котором находят отражение цели, идеалы, идеи и средства (технологии) их реализации – все, что является культурой. Содержанием всего является духовность. Некоторые считают, что цель воспитания нельзя выдумать или выдвинуть произвольно. Она должна соответствовать представлению общества об идеале человеческой личности. Можно согласиться только с первой частью этого утверждения. Да, нельзя выдумать произвольно. Она выстрадана всем историко – культурным опытом цивилизации. Она – есть духовность. Ничто иное не может быть идеалом человека. А духовность – это материал культуры. Образование же – среда, располагающая конкретными целями и средствами переработки этого материала, его пропорциями и соотношениями, сообразными индивидуальности.

2.2. Науки о человеке и обществе

У ночи – мрак,
У листьев – шум,
У ветра – свист,
У капли – дробность,
А у людей – пытливый ум
И жить упорная способность.