Цветы в зеркале

Отнеся тыквы и ласточкины гнезда на корму, матросы стали готовить ужин. Все они радовались:

– Раньше мы только слышали, что ласточкины гнезда очень дороги, но никогда их не пробовали. Тыквы ведь наверняка уступают ласточкиным гнездам, у тех вкус должен быть особенный. Целыми днями будем объедаться ими, вот хорошо-то!

Вооружившись палочками?[225 - Палочки – две тонкие палочки из бамбука, слоновой кости или серебра, которыми китайцы пользуются во время еды. Обе палочки зажимаются между пальцами правой руки, и ими как щипцами достаются из блюда кусочки мелко накрошенной еды (мясо, лапша, рис и т. д.).] для еды, матросы начали вытаскивать из супа большие куски, но, разжевав их, невольно сморщились:

– Как странно! Почему такая прекрасная вещь у нас во рту утратила всякий вкус!

А несколько матросов сказали:

– Да ведь это же лапша! Как это они подсунули ее вместо ласточкиных гнезд? Нас обманули!

Кончилось тем, что за ужином были съедены все до одной тыквы, ласточкиных же гнезд осталось много.

Узнав об этом, Линь Чжи-ян в душе обрадовался и поручил До Цзю гуну скупить у матросов все ласточкины гнезда за несколько связок чохов?[226 - Чохи – старинные китайские медные монеты, имевшие в центре квадратное отверстие; для удобства их нанизывали на бечевку сотнями или тысячами.], по цене лапши. Спрятав свою покупку в каюте, Линь Чжи-ян сказал:

– Уже несколько дней подряд по утрам мне все слышится благовещее стрекотание сороки?[227 - Стрекотание сороки – по народному поверию, это предвещает счастье, удачу.], оказывается, вот какое она мне накликала богатство!

В тот день, когда джонка подошла к порту и готовилась стать на якорь, внезапно послышался крик «Спасите!».

О том, что произошло дальше, будет сказано в следующей главе.

Глава 13

Красавица, доверившись волнам,
в рыбачьи сети попадает.
Ученые, преодолев хребет,
в горах сбиваются с дороги.

Услышав крики, Тан Ао поспешно выбежал из каюты и увидел, что к берегу пристала большая рыбачья лодка; тогда он приказал матросам пришвартоваться к этой лодке. До Цзю гун и Линь Чжи-ян тоже вышли на крик. Они увидели, что на рыбачьей лодке стояла необычайно красивая молодая девушка, мокрая с головы до ног. Голова ее была повязана синим шелковым платком, на ней был надет кожух, под который был поддет красный ватничек с серебряным отливом, стан ее был подвязан шелковым шнуром; на ней были кожаные непромокаемые штаны; поперек груди висел драгоценный меч, а к шнуру был подвязан маленький мешочек. На шею ее была накинута петля из пеньковой веревки, конец которой был привязан к мачте. Рядом стояли рыбак и рыбачка. Увидев все это, Тан Ао и его спутники не могли понять, в чем дело. Наконец Тан Ао крикнул:

– Послушайте, почтенный рыболов, кем приходится вам эта девушка? Зачем вы привязали ее к мачте? Откуда вы родом? Что это за место?

– Это граница царства Благородных, – ответил рыбак, – а я родом из страны Темных Холмов, занимаюсь ловлей рыбы. Так как здесь все, даже простые люди, порядочны и благородны, даже на жизнь рыб и то не посягают, то я тайком ловлю здесь рыбу, чтобы не вызвать их возмущения; издавна в этих местах водится очень много рыбы, и я часто приезжаю сюда ловить ее. Но на этот раз мне не повезло: вот уж несколько дней как крупная рыба не идет в мои сети. Сегодня же, как раз тогда, когда я уже совсем расстроился, в сети мне попала вот эта девушка. Если я, вернувшись домой, продам ее дороже, чем выручаю за обычный улов, то, значит, не зря потрудился на этот раз! Только вот ума не приложу, чего это она все время просит, чтобы я ее отпустил. Не скрою от вас, господа: я приехал сюда за несколько сот ли, хлебнул немало горя и трудностей, произвел большие затраты на дорогу, и если теперь отпущу свою добычу на свободу, то мне останется только положить зубы на полку.

– Откуда ты родом? – спросил Тан Ао девушку. – Почему так странно одета? Ты оступилась и нечаянно упала в воду или же хотела лишить себя жизни? Скажи нам всю правду, чтобы можно было помочь тебе.

Девушка со слезами на глазах ответила:

– Я родилась в этой стране, в царстве Благородных, семья моя живет в деревне Нарциссов. Мне четырнадцать лет, еще в детстве я читала «Книгу песен»?[228 - «Книга песен» («Шицзин») – вторая из канонических конфуцианских книг «Пятикнижия». Древнейшая книга китайской античной поэзии, содержащая свыше трехсот стихотворений и песен, в большинстве народных, а также придворных и ритуальных.] и «Книгу исторических деяний»?[229 - «Книга исторических деяний» («Шуцзин», или «Шаншу») – одна из канонических конфуцианских книг «Пятикнижия». Время ее составления неизвестно, но источники утверждают, что в VI в. до н. э. Конфуций ее правил. Книга эта повествует о героях легендарного периода китайской истории, рассматриваемого конфуцианством как «золотой век». В 213 г. до н. э. при сожжении конфуцианской литературы, произведенном по приказу циньского императора Шихуана (см)., ведшего ожесточенную идеологическую борьбу с конфуцианством, «Книга исторических деяний» погибла. Впоследствии, во времена ханьского императора Вэнь-ди (179–155 гг. до н. э.), как гласит легенда, нашелся глубокий старик Фу Шэн, девяноста с лишним лет от роду, помнивший всю «Книгу исторических деяний» наизусть. Внучка Фу Шэна, которая одна понимала шамкающую речь старца, со слов деда продиктовала эту книгу писцам, и таким образом текст книги был восстановлен.]. Батюшка мой, Лянь Ли, когда-то занимал высокий пост. Три года назад соседнее княжество подверглось нападению и прислало к нам гонцов просить о помощи. Во имя дружбы к соседям наш государь послал им на помощь войска и назначил моего отца военным советником при армии. Но отец ошибся в своих расчетах и ошибочно напал на хорошо укрепленный лагерь врага, войско его понесло большие потери. За это его сослали далеко в пограничный район, и он умер в чужом краю. У нас же не осталось никакого имущества, и слуги все разбежались. Мать моя, урожденная Лян, давно уже страдает от истощения в ней женского начала инь, она не переносит никаких лекарств и ей немного помогают только вареные трепанги?[230 - Трепанги – род морских червей, водятся в морях, омывающих берега Дальнего Востока. Вареные трепанги считаются деликатесом.]. А в нашем царстве их никто не продает, нам всегда приходилось покупать их в соседнем княжестве. С тех пор как отец попал в немилость, маме стало совсем плохо, мы очень нуждались, нам оставалось лишь горевать да оплакивать свою судьбу. Потом мы как-то узнали, что трепанги водятся в нашем море, и если бы я умела хорошо плавать, то смогла сама их ловить. Вот я и подумала: люди все одинаковы. Есть же люди, которые сумели хорошо свыкнуться с морем и умеют долго держаться под водой; я тоже человек, почему же мне не суметь? И вот я поставила большой чан, наполнила его водой и каждый день погружалась в него, привыкая к воде; прошло некоторое время, и в конце концов я уже могла проводить в воде целый день. Добившись этого, я начала ловить в море трепангов, и матери стало лучше. Сегодня ей опять понадобились трепанги, и вот я случайно попала в сети. О себе я не думаю, я что – сорная трава, но если я погибну, некому будет ухаживать за моей бедной матерью, которая останется одна-одинешенька. Умоляю вас, будьте великодушны, спасите меня. Если мне удастся снова увидеть маму, то после смерти своей я готова в своем будущем перерождении превратиться в вашу собаку или коня?[231 - см. «…собака потушила горящую траву, и лошадь сумела сбросить с себя поводья».], чтобы отблагодарить вас за оказанную мне милость!

Сказав это, девушка разрыдалась. Выслушав ее, Тан Ао был очень удивлен.

– Не надо так убиваться, – сказал он. – Вы только что сказали, что в детстве изучали «Книгу песен» и «Книгу исторических деяний»; и писать вы, конечно, тоже умеете? Не так ли?

Девушка утвердительно кивнула головой. Тогда Тан Ао приказал матросу отнести девушке бумагу и кисть.

– Прошу вас, напишите мне вашу фамилию и имя, – сказал он ей. – Взяв в руку кисть, девушка на секунду задумалась, а потом быстро написала что-то. Матрос передал Тан Ао написанное. Тот взглянул – это оказались стихи:

Не рождена я в пене волн, средь рубежей морских, и все-таки рыбачий челн в волнах меня настиг. Как рыба на сухой земле, я брошена страдать в колесной пыльной колее, где влаги не сыскать. О, добрый путник, твой приходвернет мне волю вновь. Виновница моих невзгод – дочерняя любовь.

Под стихами была приписка: «Писала, обливаясь слезами, попавшая в тяжкую беду Лянь Цзинь-фэн из деревни Нарциссов в царстве Благородных».

Прочтя стихи, Тан Ао подумал:

– Так как рассказ девушки показался мне уж слишком невероятным, я попросил ее написать несколько слов, чтобы проверить, действительно ли она грамотная. Оказывается, она не только не солгала, но сумела одним взмахом кисти сложить стихи. Видно, и насчет того, что ловит трепангов для своей матери, она тоже не лжет. Поистине можно считать, что в ней сочетаются сполна и талант, и добродетельность.

Вслух же он сказал, обращаясь к старому рыбаку:

– Судя по этим стихам, барышне действительно цены нет. Я отблагодарю вас десятью связками чохов, а вы проявите доброту – отпустите барышню, прибавьте к своим добрым делам еще одно.

– Если ты отпустишь ее, – добавил Линь Чжи-ян, – то сети твои никогда не будут пусты и ты будешь процветать.

Но рыбак покачал головой:

– Заполучив этакое сокровище, я ведь смогу прожить без забот весь свой век, так неужели же я отпущу ее за какие-то десять связок! Мой вам совет, чужеземцы, не ввязывайтесь не в свое дело.

– Мы по-дружески предлагаем тебе деньги, – недовольно сказал До Цзю гун, – почему же ты говоришь, чтоб мы не ввязывались не в свое дело? Разве то, что эта благовоспитанная и образованная девушка, которой цены нет, попала в твои сети, дает право тебе распоряжаться ею?

– Вот что я тебе скажу, – закричал Линь Чжи-ян, – если рыба попала в сети, ты ей хозяин; но сейчас-то попался человек, а не рыба, сам видишь, не слепой ведь! Ты советуешь нам не лезть в чужие дела, так не думай, что получишь за нее хоть грош! Не хочешь отпустить барышню, так мы тебя заставим ее отпустить! Сейчас поеду с тобой и посмотрю, что ты с ней сделаешь!

Сказав это, Линь Чжи-ян изловчился и перепрыгнул на лодку рыбака. Рыбачка громко завопила.

– Ах вы, разбойники вы этакие, средь бела дня грабеж учиняете! Да я жизни своей не пожалею и разделаюсь с вами! – и тут же хотела прыгнуть в их джонку, но матросы удержали ее.

– Скажите, сколько же в конце концов вы возьмете за то, чтобы отпустить барышню? – спросил Тан Ао.

– Мне много не надо, – ответил рыбак, – я хочу только сто монет, этого будет вполне достаточно.

Тан Ао пошел в каюту, достал сто слитков серебра и отдал их рыбаку. Взяв деньги, рыбак перерезал веревку, которой была связана девушка.

Лянь Цзинь-фэн вместе с Линь Чжи-яном перешла на джонку; скинув с себя кожух и штаны, она подошла к Тан Ао и стала с поклонами благодарить его; затем она спросила, как зовут ее спасителей. Рыбачья лодка тем временем отплыла.

– Скажите, пожалуйста, барышня, далеко ли отсюда до ваших мест? – спросил Тан Ао.

– Деревня Нарциссов впереди, не больше нескольких ли пути отсюда. В нашей деревне всегда цветут нарциссы, поэтому ее так называют.

– Ну раз это близко, то мы доставим барышню домой, – сказал Тан Ао.

– Всех трепангов, что я наловила, забрал рыбак, – сказала Лянь Цзинь-фэн, – хотя мы живем у моря, но там мелко и негде ловить их. Я хотела бы еще раз прыгнуть здесь в воду, чтобы наловить для матери, но не знаю, согласитесь ли вы, мои благодетели, немного обождать меня?

– Пожалуйста, поступайте, как вам удобнее, барышня, – ответил Тан Ао, – почему же нам не подождать.

Тогда Цзинь-фэн снова надела кожух и штаны и прыгнула в море.

– Зять, не пускай девушку в воду, – закричал Линь Чжи-ян. – Такая молоденькая в этом огромном море! По-моему, если она не утонет, так какая-нибудь большая рыба ее проглотит, и она зря погибнет.

– Она часто бывала в море, привыкла к нему, – сказал До Цзю гун, – и чувствует себя в нем, как рыба, как же может она утонуть? К тому же на груди у нее висит меч, даже если она наткнется на акулу – и то не страшно. Успокойтесь, почтенный Линь! Скоро она наловит трепангов и выплывет на поверхность.