Джек Ричер: Без права на ошибку

– Откуда у вас этот номер?

– Я же служил военным копом. И умею добывать номера.

– Где вы сейчас?

– Не забудьте про музыкантов, про которых я вам говорил, ладно? В Атлантик-Сити. Сегодня как раз тот самый вечер.

Трубка замолчала. Фролих поднялась в квартирку над гаражом и какое-то время ничем особенным не занималась. Потом уже в час ночи позвонила в офис в Атлантик-Сити, где ей сообщили, что пожилым артистам вовремя выплатили все до цента, проводили до автомобиля и дальше до самой трассы I-95, где их машина свернула на север. Она дала отбой и недолго посидела в кресле у окна, размышляя. Ночь выдалась тихая, очень темная. Навевала чувство одиночества. Было холодно. Вдалеке изредка слышался собачий лай. В небе ни луны, ни звезд. Такие ночи она терпеть не могла. Работать в семейном доме всегда крайне сложно. В конце концов, любому человеку надоедает вечно сидеть под охраной, и, хотя Армстронга пока еще забавляет новая для него ситуация, видно, что он не прочь немного от нее отдохнуть. А уж его жена – тем более. Итак, внутри охраны нет вообще и полагаться можно исключительно на защиту периметра. Она понимала, что этого недостаточно, но вариантов не было – по крайней мере, до тех пор, пока Армстронгу не объяснят, насколько велика опасность. Вот только Секретная служба никогда не раскрывала подопечным таких деталей.

Субботнее утро в Северной Дакоте выдалось ясное и холодное; сразу после завтрака начались приготовления. Торжественная встреча была назначена на час дня, на территории церковного общественного центра на южной окраине города. Фролих удивилась, что мероприятие будет проходить не в помещении, но Армстронг заверил: люди просто оденутся потеплее, вот и все. Он добавил, что жители Северной Дакоты спокойно проводят время под открытым небом до самого Дня благодарения. Ее вдруг охватило никакими разумными причинами не объяснимое желание отменить, к черту, все мероприятия. Однако она прекрасно понимала, что команда переходного периода будет против, а ввязываться в заведомо проигрышную битву с самого начала не хотелось. Поэтому Фролих промолчала. Хотела предложить Армстронгу надеть под теплое пальто бронежилет, но в итоге отказалась и от этой мысли. «У бедняги впереди еще четыре года, а может, и все восемь, – подумала она. – Пока даже инаугурация не состоялась. Рановато». Позже Фролих пожалела, что не прислушалась к внутреннему голосу.

Территория церковного общественного центра была размером с футбольное поле, и с севера ее ограничивала сама церковь – красивое белое строение с обшитыми досками стенами, традиционное во всех отношениях. Остальные три стороны были огорожены забором, две из них выходили на жилые кварталы, а третья – на улицу. Сразу за широкими воротами располагалась небольшая автостоянка. На этот день Фролих запретила здесь парковку вообще, а у ворот поставила двух агентов и местного полицейского в машине, еще двенадцать полицейских расположились на поле по периметру. На каждую из прилегающих улиц она отправила по две полицейские машины и распорядилась тщательно обыскать церковь с собаками, после чего храм заперли на замок. Армстронга должна была сопровождать жена, поэтому Фролих удвоила его личную охрану и велела шести агентам держаться поближе к супругам. Армстронг не спорил. Когда рядом рыщет целая стая из шестерых крутых парней, всем сразу становится понятно, насколько высоко твое общественное положение. Его преемник тоже будет счастлив – почувствует некоторую причастность к правящей элите Вашингтона.

Армстронги взяли себе за правило на публичных мероприятиях никогда ничего не есть. Выглядишь идиотом, когда жмешь руку жирными пальцами или пытаешься говорить с набитым ртом. Поэтому муж и жена рано пообедали дома, сели в машину, следующую в кортеже, приехали на мероприятие и сразу приступили к делу. Все было просто. В каком-то смысле даже расслабляло. Местная политика Армстронга больше не интересовала. Да и его преемника, по правде говоря, интересовала не очень. На выборах у него набралось радующее глаз большинство, а теперь он с удовольствием грелся в лучах чужой славы. Так что день оказался не более чем прелестной прогулкой около прелестной церквушки. Рядом красавица-жена, преемник не отходит ни на шаг, никаких неудобных вопросов от журналистов, явились представители четырех основных телесетей и канала Си-эн-эн, все местные газеты прислали фотографов, даже репортеры из «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» здесь. В общем, все просто прекрасно – даже жаль, что вторая встреча уже запланирована. Необходимости в ней никакой.

Фролих тем временем вглядывалась в лица гостей. Следила, все ли в порядке по периметру. Она старалась уловить любое изменение в поведении толпы, указывающее на малейшую напряженность, беспокойство или внезапную панику. Ничего. И никаких признаков Ричера.

Армстронг пробыл на мероприятии на тридцать минут дольше, чем предполагалось: неяркое осеннее солнце заливало поле золотыми лучами, день выдался безветренный, он прекрасно проводил время, а на вечер не планировалось ничего, кроме ужина в узком кругу ключевых членов законодательного собрания штата. Жену отвезли домой, личная охрана сопроводила Армстронга к машине, и он двинулся на север, к центру Бисмарка. К ресторану примыкала гостиница, и на оставшееся до ужина время Фролих сняла номера. Армстронг часок вздремнул, а проснувшись, принял душ и переоделся. В самом разгаре трапезы главе его администрации позвонили. Уходящие в отставку президент и вице-президент официально приглашали избранных преемников на однодневную конференцию, посвященную передаче власти, завтра рано утром на военно-морской базе Термонт. Это приглашение было ожидаемо, поскольку, как ни крути, обсудить требовалось много что. И ожидаемо оно состоялось чуть ли не в самую последнюю минуту и с величайшей помпой: бедолагам очень хотелось напоследок продемонстрировать свою значимость миру. Но Фролих была в восторге: военно-морская база Термонт больше известна как Кэмп-Дэвид, а в мире не найдется более безопасного места, чем эта окруженная густыми лесами поляна в горах Мэриленда. Она решила, что нужно немедленно лететь обратно на базу Эндрюс, а оттуда их на вертолетах морской пехоты отправят прямо в Кэмп-Дэвид. Если они проведут там всю ночь и весь день, можно на целых двадцать четыре часа расслабиться.

Но поздним утром в воскресенье, когда Фролих завтракала в столовой, ее разыскал матрос-стюард и подключил к плинтусной розетке рядом телефон. В Кэмп-Дэвиде беспроводными или сотовыми телефонами пользоваться было строго запрещено. Они слишком уязвимы для электронного прослушивания.

– Звонок перевели вам из главного офиса, мэм, – сообщил стюард.

Секунду трубка молчала, потом она услышала знакомый голос:

– Нужно встретиться.

Это был Ричер.

– Зачем?

– По телефону сказать не могу.

– Где вы пропадали?

– То там, то сям.

– Где вы сейчас?

– В номере гостиницы, где в четверг у Армстронга был прием.

– У вас что-то срочное?

– Заключение готово.

– Уже? Прошло всего пять дней. Вы просили десять.

– Пяти оказалось достаточно.

– Ну и каково ваше заключение? – Фролих прикрыла трубку ладонью.

Она ждала затаив дыхание.

– Невыполнима, – сказал Ричер.

– Я же вам говорила. – Она выдохнула и улыбнулась.

– Нет, задача вашей службы невыполнима. Вам нужно ехать сюда, прямо сейчас.

Глава 3

Она прыгнула в «субурбан», помчалась обратно в Вашингтон и всю дорогу спорила сама с собой. Если дела в самом деле столь плохи, когда подключать Стайвесанта? Прямо сейчас? Или попозже? В конце концов остановила машину в Дюпон-Сёркл, позвонила боссу домой и задала вопрос напрямую.

– Вмешаюсь, когда понадобится, – ответил он. – Кто на вас работал?

– Брат Джо Ричера.

– Нашего Джо Ричера? Я не знал, что у него есть брат.

– Выходит, есть.

– И что он собой представляет?

– Такой же, как Джо; может, немного жестче.

– Старше или младше?

– Это как сказать, – проговорила Фролих. – Сначала был младше, а теперь стал старше.

Стайвесант секунду молчал, потом спросил:

– И такой же умный, как наш Джо?

– Пока не знаю, – ответила Фролих.

– В общем, позвоните, когда понадобится, – снова помолчав, произнес Стайвесант. – Но только не откладывайте, ладно? И больше об этом никому ни слова.

Закончив разговор, она влилась в воскресный поток автомобилей, пулей промчалась последнюю милю и припарковалась на стоянке возле гостиницы. За стойкой администрации ее уже ждали и сразу же направили на двенадцатый этаж, в номер тысяча двести один. В номер она вошла вслед за официантом. Он нес поднос с кофейником и двумя перевернутыми чашками на блюдцах. Ни молока, ни сахара, ни ложек, лишь одинокая розовая роза в узкой фарфоровой вазе. Номер оказался стандартный, как и во всякой городской гостинице. Две двуспальные кровати, шторы в цветочек, безликие литографии на стенах, обеденный стол, два стула, письменный стол с мудреным телефоном, телевизор на тумбе, смежная дверь в соседний номер. Ричер сидел на ближайшей кровати. Весь в черном: нейлоновая куртка, футболка, джинсы и ботинки. В ухе наушник, а на воротнике куртки довольно прилично сработанный фальшивый значок Секретной службы. Чисто выбрит, волосы коротко подстрижены и аккуратно причесаны.

– Что вы хотели мне сообщить? – спросила она.

– Чуть позже, – ответил он.

Официант поставил поднос на стол и молча вышел. Фролих проводила его взглядом, дождалась, когда дверь захлопнется, и повернулась к Ричеру. Выдержала паузу.

– Вас прямо не отличить от наших ребят, – сказала она.

– Вы должны мне много денег, – отозвался он.