Вихрь жизни

Mатрёна. Четверо. Какая же путная пойдёт! Ну, её и взял. Она и рада. Вино пили, ведашь, стаканчик не крепкий был, – проливали.

Кума. Вишь ты! Слух-то был? А с достатком мужик-то?

Матрёна. Живут ничего пока.

Кума. Оно точно, что на детей кто пойдёт. Вот хоть бы у нас Михайло. Мужик-то, матушка моя…

Голос мужика. Эй, Мавра, куда тебя дьявол носит? Поди корову загони.

Соседка уходит.

Явление восьмое

Анисья и Матрёна.

Матрёна (пока соседка уходит, говорит ровным голосом). Выдали, деушка, от греха, по крайности мой дурак об Микишке думать не будет. (Вдруг переменяет голос на шёпот.) Ушла! (Шёпотом.) Что ж, говорю, чайком-то поила?

Анисья. И не поминай. Помирал бы лучше сам. Всё одно не помирает, только греха на душу взяла. О-о! головушка моя! И зачем ты мне давала порошки эти?

Mатрёна. Что ж порошки? Порошки, деушка, сонные, что ж не дать? От них худа не будет.

Анисья. Я не про сонные, а про те, про белёсые-то.

Матрёна. Что ж, те порошки, ягодка, лекарственные.

Анисья (вздыхает). Знаю, да боязно. Измучал он меня.

Матрёна. Что ж, много извела?

Анисья. Два раза давала.

Матрёна. Что ж, не приметно?

Анисья. Я сама в чаю пригубила, чуть горчит. А он выпил с чаем-то, да и говорит: мне и чай-то противен. Я говорю: больному всё горько. Да и жутко же мне стало, тётушка.

Mатрёна. А ты не думай. Что думать, то хуже.

Анисья. И лучше ты мне не давала бы и на грех не наводила. Как вспомнишь, так на душе загребтит. И зачем ты дала мне их?

Матрёна. И, что ты, ягодка! Христос с тобой. Что ж ты на меня-то сворачиваешь? Ты, деушка, мотри, с больной головы на здоровую не сворачивай. Коли чего коснётся, моё дело сторона, я знать не знаю, ведать не ведаю, – крест поцелую, никаких порошков не давала и не видала и не слыхала, какие такие порошки бывают. Ты, деушка, сама думай. Мы и то намеднись про тебя разговорились, как она, мол, сердечная, мается. Падчерица – дура, а мужик гнилой – присуха одна. С этой жизни чего не сделаешь.

Анисья. Да я и то не отрекусь. От моего житья не то что эти дела, а либо повеситься, либо его задушить. Разве это жизнь?

Mатрёна. То-то и дело. Рот разевать некогда. А как-никак, обыскать деньги да чайком попоить.

Анисья. О-о, головушка моя бедная! И что делать теперь, сама не знаю, и жутость берёт, – помирал бы уж лучше сам. Тоже на душу брать не хочется.

Mатрёна (с злобой). А что ж он деньги-то не открывает? Что ж, он их с собой возьмёт, никому не достанутся? Разве это хорошо? Помилуй Бог, такие деньжищи да дуро?м пропадут. Разве это не грех? Что ж он-то делает? На него и смотреть?

Анисья. Уже и сама не знаю. Измучал он меня.

Матрёна. Чего не знать-то? Дело на виду. Промашку теперь сделаешь, век каяться будешь. Передаст он сестре деньги, а ты оставайся.

Анисья. О-ох, и то посылал ведь за ней, – идти надо.

Матрёна. А ты погоди ходить, а первым делом самоварчик поставь. Мы его чайком попоим да деньги вдвоём поищем – дощупаемся небось.

Анисья. О-о! Как бы чего не было.

Матрёна. А то что ж? Что смотреть-то. Что ж ты деньги-то только глазами поваляешь, а в руки не попадут? Ты делай.

Анисья. Так я пойду самовар поставлю.

Матрёна. Иди, ягодка, дело делай как надо, чтоб после не тужить. Так-то. (Анисья отходит, Матрёна подзывает.) Одно дело: Микитке не сказывай про все дела. Он дурашный. Избави Бог, узнает про порошки. Он Бог знает что сделает. Жалостлив он очень. Он, ведашь, и курицы, бывало, не зарежет. Не сказывай ему. Беда, он того не рассудит. (Останавливается в ужасе, на пороге показывается Пётр.)

Явление девятое

Те же и Пётр (держась за стенку, выползает на крыльцо и кличет слабым голосом).

Пётр. Что ж вас не дозовёшься. О-ох! Анисья, кто здесь? (Падает на лавку.)

Анисья (выходит из-за угла). Чего вылез? Лежал бы, где лежал.

Пётр. Что, за Марфой ходила девка-то?.. Тяжко… Ох, хоть бы смерть скорее!..

Анисья. Недосуг ей, я её на речку послала. Дай срок, управлюсь, сама схожу.

Пётр. Анютку пошли. Где она? Ох, тяжко! Ох, смерть моя!

Анисья. Я и то послала за ней.

Пётр. Ох! Где ж она?

Анисья. Где она там, пралик её расшиби?

Пётр. Ох, мочи моей нет. Сожгло нутро. Ровно буравцом сверлит. Что же меня бросили, как собаку… и напиться подать некому… Ох… Анютку пошли ко мне.

Анисья. Вот она, Анютка, иди к отцу.

Явление десятое

Те же и Анютка (вбегает, Анисья уходит за угол).

Пётр. Поди ты… ох… к тётке Марфе, скажи: отец, мол, зовёт, пришла чтоб, нужно мне.

Анютка. Ну что ж.

Пётр. Постой. Скорее нужно, скажи. Скажи – помирать хочу. О-ох…