Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

В шестую редакцию впервые введен рассказ о Макаре Девкине, осужденном на каторжные работы за покушение на убийство с целью ограбления. Этот рассказ, приуроченный к X главе печатного текста, написан на основе реального факта, известного Толстому. 21 мая 1884 г. он записал в дневник: «Поехал в Тулу. Дорогой мать с дочерью. Ее зять, каменщик, повез мужика в Сергиевское. Его соблазнило богатство мужика (он хвастался, что берет 2000 за невестой), и он в долу стал убивать его взятым с собой топором. Тот вырвал топор. Этот просил прощенья. Тот выдал его в деревне. Ведь это ужасно!»

Впервые также в шестой лишь редакции написана сцена на пароме (глава XXI в печатном тексте), в которой фигурирует старик-сектант. Эта сцена создана была Толстым под непосредственным влиянием письма к нему сектанта-бегуна А. В. Власова от 6 октября 1899 г.[633 - Текст его см. в 72 томе настоящего издания, стр. 223—225.] Речи сектанта у Толстого порой буквально совпадают с собственными словами Власова, читаемыми в его письме. Это особенно нужно сказать о черновой редакции эпизода (вариант №150), где совпадений с письмом еще больше, чем в окончательном тексте. Сектант этот затем фигурирует и в XXVII главе романа, где с ним вновь встречается Нехлюдов при обходе камер уголовных. Нужно думать однако, что образ сектанта сложился у Толстого не только под влиянием лично ему незнакомого Власова, но и в результате его впечатления от побывавшего у него в Ясной поляне старообрядца Максима Максимыча, по прозванию «табашная держава», выведенного в четвертой редакции «Воскресения», затем исключенного в пятой редакции и вновь изображенного позднее в «Божеском и человеческом».[634 - См. А. Хирьяков. «В лаборатории Л. Н. Толстого». – «Летопись», 1915, декабрь, стр. 249—254, и P. Boyer et Ch. Salomon. «A propos de Rеsurrection», Paris, 1900.]

Значительно исправлена в шестой редакции глава (в печатном тексте XXIV), в которой идет речь об обеде Нехлюдова у начальника края в Сибири. Состав обедающих пополнен приезжим сибирским губернатором, бывшим директором департамента, удаленном из Петербурга в Сибирь за специфические любовные пристрастия. В черновом варианте (№ 152) этот губернатор, точно так же как и жена начальника края, проповедник-англичанин и богатый золотопромышленник, по сравнению с окончательным текстом изображены подчеркнуто сатирически и иронически. Коренным образом изменен образ дочери начальника края. В пятой редакции, так же как и в первом черновом варианте шестой (№ 151), о ней насмешливо-иронически сказано: «Барышня подошла к роялю и с аккомпаниментом бывшего директора своим из бочки выходящим голосом пропела вечную Stradell’y, выражающую совсем несвойственные всем присутствующим чувства, и с улыбкой приняла похвалы». В следующем черновом варианте (№ 152) о ней Толстой уже говорит с явной симпатией: она некрасива, но добродушна и миловидна и обладает приятным молодым голосом; она не «барышня», a замужняя женщина, жена чиновника особых поручений, занимающегося статистикой и инородцами, человека также добродушного и спокойного. Она «хорошо, просто пропела Страделлу» и «с доброй улыбкой» приняла похвалы англичанина. В окончательном же тексте о ней и ее муже сказано еще более сочувственно; оба они из всех присутствовавших на обеде были всего приятнее Нехлюдову. Здесь дочь, о пении которой кстати ничего не говорится, умиляет Нехлюдова застенчивой материнской гордостью своими детьми, которых она взволнованно и радостно показывает ему во время их сна.

–

В период работы над пятой и шестой редакциями романа Толстой знакомился с жизнью и бытом заключенных в сибирских тюрьмах, в частности политических, не только по письменным сообщениям, доставлявшимся ему, но и по соответствующим книгам. В присланной ему И. Д. Сытиным книге Н. М. Ядринцева «Русская община в тюрьме и ссылке», Спб., 1872, многие места Толстым отчеркнуты карандашом. Впрочем, сколько-нибудь значительных совпадений между текстом «Воскресения» и книгой Ядринцева нет. Быть может, из нее заимствованы в романе, некоторые областные сибирские слова, в роде «язви-те»,[635 - Ср. Ядринцев, стр. 56, и «Воскресение» по настоящему изданию, стр. 380.] или сведения о том, что проходящие через этапы арестанты оставляют на стенах тюрем записки, в которых сообщают о своей судьбе[636 - Ср. Ядринцев, стр. 145, и «Воскресение», стр. 407.] (отчеркнуто Толстым). Так же мало почерпнул Толстой и из другой присланной ему Сытиным книги – Л. Мельшина (псевдоним П. Ф. Якубовича) «В мире отверженных», издание «Русского богатства», 2 тт., Спб., 1896 (в ней нет никаких пометок Толстого). В параллель с «Воскресением» могут быть поставлены лишь те места этой книги, где говорится о специфическом преследовании женщин со стороны стражи и арестантов, о людоедстве среди каторжных уголовных, и о раздаче в камерах тюрьмы Евангелий иностранным проповедником.[637 - Ср. Л. Мельшин, по новейшему изданию О-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев, т. I. М. 1933, стр. 58—285, 374—375, и «Воскресение», стр. 362, 412, 434—436.]

Больше совпадений «Воскресение» имеет с книгой состоявшего в личном знакомстве с Толстым Д. Кеннана «Siberia and the Exile System», Лондон, 1891. Так, почти точно совпадают в обеих книгах описание сибирского полуэтапа и цыфры размещенных в его тюрьме арестантов.[638 - Ср. Джордж Кеннан. «Сибирь!», перевод с немецкого, т. I, изданий М. В. Пирожкова, Спб. 1901, стр. 157, и «Воскресение», стр. 381 и 385.] Встретившийся Кеннану в Томске административно-ссыльный сообщает ему о том, что он был сослан в Якутскую область за отказ присягнуть Александру III.[639 - Кеннан, т. I, стр. 165.] За то же и туда же сослан был и фигурирующий в «Воскресении» Набатов.[640 - «Воскресение», стр. 392.] Кеннан и Толстой сходно говорят о крайней тесноте, в которой помещались заключенные в сибирских тюрьмах, принужденные спать на полу, под нарами и в проходах,[641 - Кеннан, т. I, стр. 161; «Воскресение», стр. 409.] у обоих фигурирует переполненная, текущая через край тюремная параша, около которой расположились спящие арестанты.[642 - Кеннан, т. II, стр. 37; «Воскресение», стр. 409.] При описании Иркутска у Кеннана упоминаются те же гостиницы (Дюка и «Сибирская»), что и в «Воскресении», в той главе, где идет речь о прибытии Нехлюдова с партией в город, в котором жил начальник края.[643 - Кеннан, т. I, стр. 212; «Воскресение», стр. 420, 423.] По словам Кеннана, восточно-сибирский генерал-губернатор Анучин в донесении царю писал о продажности сибирской администрации. О том же начальник края говорит Нехлюдову.[644 - Кеннан, т. I, стр. 160; «Воскресение», стр. 423.] Один из сибирских чиновников говорил Кеннану: «Я без числа писал рапорты о злоупотреблениях и неустройствах в моем ведомстве, но этим мало чего или, вернее, ничего не добился. Может быть, когда вы опишете положение дел, это произведет большее впечатление, и что-нибудь и изменится».[645 - Кеннан, т. I, стр. 145.] Начальник края говорит Нехлюдову: «А, он хочет видеть во всей прелести? Пускай видит. Я писал, меня не слушают. Так пускай узнают из иностранной печати».[646 - «Воскресение», стр. 429.] Наконец, характеристика у Толстого молодого купца-золотопромышленника, бывшего на обеде у начальника края вместе с Нехлюдовым, близко напоминает характеристику у Кеннана Иннокентия Кузнецова, сына богатого красноярского золотопромышленника.[647 - Кеннан, т. I, стр. 176; «Воскресение», стр. 427.]

Кроме того, как явствует из записи Д. П. Маковицкого в неопубликованной части его «Яснополянских записок» (рукопись ГТМ), Толстой в период работы над «Воскресением» читал много книг по психологии. Под 16 августа 1905 г. у Маковицкого читаем: «С Лебреном[648 - В. А. Лебрен – француз, после знакомства с Толстым в 1900 г. ставший его единомышленником и некоторое время бывший его секретарем.] Лев Николаевич говорил о психологии. Психологию Гефдинга[649 - Г. Гефдинг. Профессор копенгагенского университета. «Очерки психологии, основанной на опыте». Перевод с немецкого. Издание журнала «Вопросы философии и психологии». М. 1892.] Лев Николаевич находит лучшей из всех. Когда он писал «Воскресение», то прочел много психологий и эту нашел лучшей».

VII.

«Воскресение» – с иллюстрациями Л. О. Пастернака – стало печататься с № 11 «Нивы» от 13 марта 1899 г. Тут же, в № 11, от редакции было сделано следующее заявление: «С настоящего нумера мы приступаем к печатанию романа гр. Л. Н. Толстого: «Воскресение» на основании приобретенного нами у автора права первого печатания этого романа. Никому, следовательно, не разрешено печатать роман одновременно с «Нивою», за исключением некоторых заграничных изданий, которые приобрели вместе с нами это право у автора. Если же кто-нибудь приступит к одновременному с нами печатанию романа «Воскресение», то это будет контрафакциею, которую мы решили преследовать законным порядком». Первые две части романа были напечатаны в №№ 11—25, 27—29 и 31; третья – в №№ 49, 50 и 52. Перерыв печатания романа в №№ 26 и 30 объясняется тем, что текст «Нивы», в виду его сокращения из-за цензурных исключений, опережал текст заграничных изданий переводов. По просьбе Черткова 3 июня Толстой обратился к Марксу со следующей просьбой: «В виду того что сокращение текста «Воскресения», происходящее от цензурных пропусков, ускоряет печатание этого текста в «Ниве», так что заграничные издания, в которых все главы выходят целиком, опаздывают, я очень прошу вас: 1) насколько это возможно, точно держаться расписания глав, т. е. если, например, по расписанию надо печатать три главы и одна из них нецензурна, то печатать лишь две, потому что в противном случае вы опережаете заграничных издателей на одну главу, или уведомлять меня о том, почему это невозможно. 2) Я очень просил бы вас по окончании первой части «Воскресения» задержать печатание на одну неделю, чтобы дать возможность заграничным издателям стать в уровень с вашим, и 3) известить меня, сколько листов печати выходит в том, что теперь набрано. Я вполне уверен, что вы не откажете мне в моей просьбе, тем более что заграничные издатели, хотя и с потерей для себя, исполнили ваше желание, когда они стали опережать ваше издание. В противном случае духоборческая община, которой передана вся выручка от этого издания и которая очень нуждается, понесет новые потери». Маркс в ответ на это письмо предложил Толстому удовлетворить заграничных издателей путем сокращения количества глав в ближайших номерах «Нивы», без перерыва в печатании романа, но в письме к Марксу от 8 июня Толстой настаивал на своей просьбе, мотивируя ее еще и желанием получить маленький отдых от работы. Маркс уступил, и 26 № «Нивы» вышел без очередных глав «Воскресения». Затем, получив от Черткова телеграмму, в которой он извещал о том, что немецкий издатель намеревается разорвать контракт, если печатание в «Ниве» не будет временно приостановлено, и что ожидается такое же решение из Франции и Америки, Толстой в письме к Марксу от 24 июня просил его прервать печатание романа в «Ниве» уже не на одну неделю, а на две, предложив напечатать в журнале заявление автора об исключительных и непредвиденных обстоятельствах, заставивших его просить о задержке печатания «Воскресения» на две недели. В результате этого письма «Воскресение» не печаталось и в № 30 «Нивы». В обоих этих номерах редакция оповестила читателей, что в первом случае перерыв делается из-за желания автора сделать в романе некоторые дополнения и изменения, требующие более продолжительного времени, а во втором – вследствие полученного от Толстого письма, в котором он, в виду «исключительных и непредвиденных им обстоятельств», просит прервать печатание «Воскресения» еще на одну неделю.

Что касается перерыва на десять номеров подряд (39—48) и затем еще на один номер (51), то тот и другой были вызваны тем, что в процессе исправления корректур набранный текст не только по много раз исправлялся, но и значительно дополнялся новыми главами. Толстому изо дня в день, почти без отдыха, приходилось трудиться над романом, подчиняясь непривычным для него условиям работы на журнал, связанной определенными сроками и потому – при ее обилии и постепенно разрастающемся захвате темы – очень спешной и напряженной. Ко всему этому летом и осенью 1899 г. Толстой болел. В результате – задержка с отсылкой в «Ниву» окончательных корректур, сильно волновавшая Маркса. Отсутствие в редакции полностью третьей части, наново перерабатывавшейся Толстым, также тревожило Маркса, так как законченный текст романа через цензуру провести было легче, чем отдельные его главы. В связи с этим 20 июля Маркс писал Толстому (перевод с французского): «До сих пор я получил только 24 главы вашего романа,[650 - Имеется в виду вторая часть романа.] тогда как продолжение и конец должны бы уже давно быть у меня. В самом деле, вы не можете себе представить, насколько запаздывание ваших корректур задерживает типографию. Большая часть машин, предназначенная для печатания «Нивы», бездействует за отсутствием материала. Наша типография работает день и ночь, следовательно, для каждой машины имеется двойной персонал: мастер, накладчик, приемщики, и потому каждый день простоя дает несколько сот рублей убытка. В виду того что такое положение вещей тянется уже несколько месяцев, в результате получается значительная сумма. Но я жалуюсь не на этот убыток, а на то ужасное состояние неизвестности, в котором находимся мы все: я, вся редакция и вся типография. Получилось уже два неудачных номера, в которых мы не могли дать продолжения вашего романа: № 26 и № 30… Пожалейте же нас немножко, граф, и войдите в наше положение».[651 - Том 72 настоящего издания, стр. 172—173.] 5 августа Маркс телеграфировал: «Положения отчаянное, нужные лица разъезжаются, для ближайших номеров нет романа, телеграфируйте, ради бога, когда получим конец».[652 - Том 72 настоящего издания, стр. 173.] На это Толстой отвечал телеграммой, текст которой не сохранился, а 8—9 августа, посылая Марксу текст шести глав второй части романа, писал ему: «Посылаю вам 6 глав. Остаются 2 главы второй части. Третья часть написана, но требует переработки. Если буду жив и здоров, то главы третьей части будут высылаться своевременно. Очень сожалею, что не могу исполнить вашего желания: прислать теперь конец». В ответ на телеграмму и, видимо, на письмо Маркс 11 августа писал Толстому о том, что слова «главы третьей части будут высылаться своевременно» он понимает так, что третья часть будет высылаться лишь постепенно, небольшими партиями, на один-два номера. «Это заключение, – говорит далее Маркс, – если оно верно, ставит нас в критическое и прямо отчаянное положение». Трудность положения заключается в том, что редакция «Нивы», по словам Маркса, не в состоянии сделать необходимые распоряжения на ближайшее будущее до тех пор, пока она не будет располагать окончательно установленным текстом всей третьей части, проведенным через цензуру.[653 - Ibid., стр. 173.]

Эти настойчивые заявления Маркса, торопившего Толстого с окончанием романа, привели к тому, что Толстой решил отказаться от печатания в «Ниве» третьей части «Воскресения», тем более, что «Нива» систематически опережала заграничные издания, а это вызывало протесты со стороны иностранных издателей романа. 22 августа он обратился к Марксу со следующим письмом: «Главы 41 и 42 кончают вторую часть романа. Условия, при которых мне приходится работать над исправлением последних глав, до такой степени вследствии поспешности печатания для меня тяжелы, в особенности при моем нездоровьи, что я полагал бы зaкончить печатание в «Ниве» концом 2-й части, приложив к этому краткий в несколько строк эпилог. И потому я просил бы вас, получив от меня исправленные последние главы 41, 42, равно как и эпилог, выслать в Москву в Международный банк на мой счет причитающиеся зa превышающее 12 листов количество деньги [и] считать дело печатания в «Ниве» моего романа поконченным».

В недошедшем до нас письме Маркс, очевидно, согласился пойти навстречу Толстому и значительно отсрочить печатание в «Ниве» третьей части. 27 августа Толстой писал Марксу: «Вполне согласен на ваше предложение. Буду так же, как и прежде, по мере окончания их, высылать вам готовые главы, некоторые окончательно для печатания, некоторые же с просьбой вернуть их мне для исправления. Думаю, что я окончу исправление последней части к половине октября, но положим на всякий случай крайний срок 1-е ноября. Так как всех глав последней части будет около 20, то главы эти, рассчитывая по 3 в каждый №, поместятся до нового года во всяком случае».

Вторая часть романа была закончена печатанием в №37 «Нивы» от 11 сентября 1899 г. В № 38 журнала было сделано редакционное заявление, в котором сообщалось, что печатание «Воскресения» прерывается недель на шесть в виду недавней болезни Толстого, а также в виду того, что конец романа при пересмотре его автором значительно разросся, так что вместо предполагавшихся вначале нескольких заключительных глав получится целая новая часть, заключающая в себе около двадцати глав.

С 8 октября началась посылка в «Ниву» первых глав третьей части. В письме к Марксу от этого числа Толстой писал: «Посылаю вам 4 главы. Очень боюсь, что большая часть из них не пропустится цензурой. Вам удалось пропустить многое в предшествующем, что обыкновенно запрещается. Желаю вам успеха и для этой части. В виду того, что многое может быть не пропущено, я поспешу выслать вам следующие главы, тоже 4, которые, надеюсь, не встретят препятствий в цензуре. Я не переставая работаю и спешу сколько могу и сколько позволяет мне мое слабое нынешний год здоровье. Пословица говорит: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, а я говорю: скоро дело делается, а не скоро сказка сказывается. И это так и должно быть, потому что дела самые большие разрушаются, и от них ничего не остается, а сказки, если они хороши, живут очень долго… Всего никак не могу прислать, хотя оно и написано, потому что постоянно исправляю, изменяю, выкидываю».

В дальнейшем Толстой посылал в «Ниву» исправленные гранки набора ранее отосланных глав третьей части и новые главы в рукописи. Так, судя по его письмам к Марксу, 22 октября были посланы исправленные корректуры первых четырех глав и рукопись следующих – до девятнадцатой, 31 октября – все остальные главы в рукописи и переделанная восемнадцатая. В течение ноября и в первые числа декабря в «Ниву» посылались исправленные по несколько раз и по несколько раз набранные гранки набора глав третьей части. В письмах от 31 октября и 16 ноября Толстой писал Марксу о том, что набранные гранки от дальнейших авторских исправлений могут только выиграть в цензурном отношении. 12 декабря в «Ниву» были посланы последние исправленные в гранках главы с просьбой поскорее прислать набор их, без изменений и пропусков, для заграничных изданий, для которых, в виду спешности работы, не были сделаны копии с этих гранок последних глав. Посылаемый текст Толстой разрешил печатать, но оговорился, что было бы лучше, если бы две последние главы были присланы ему для нового просмотра.

Однако сейчас же после отсылки в «Ниву» последних глав романа Толстой принялся за переработку заключительных пяти его глав. Эта переработка была закончена 16 декабря, и Марксу телеграммой было сообщено о желательности внесения в текст этих пяти глав последних исправлений. Но в текст «Нивы» последняя редакция глав XXIV—XXVIII третьей части не попала. 21 декабря Маркс, ссылаясь на письмо к Толстому редактора «Нивы» Р. И. Сементковского от 19 декабря, в котором последний сообщал о строгостях, с которыми отнеслась цензура к третьей части «Воскресения», писал Толстому о том, что о внесении в текст «Нивы» последних поправок в заключительных главах нельзя было и думать, не говоря уже о том, что ко времени получения телеграммы 52-й номер находился в печати, и несколько десятков тысяч листов его уже были отпечатаны с одной стороны. Эти исправления Маркс обещал внести во второе отдельное издание «Воскресения». (Первое отдельное издание, по словам Маркса, уже напечатанное в ограниченном количестве экземпляров, будет содержать текст совершенно тождественный с текстом «Нивы».) Печатание романа в «Ниве» возобновилось с № 49, от 4 декабря.

Вскоре же после начала печатания в «Ниве» «Воскресения» Маркс обратился к Толстому с жалобой на то, что главы романа перепечатываются многочисленными русскими газетами тотчас же по отпечатании их в «Ниве», благодаря чему текст «Воскресения» в газетах, доставлявшихся подписчикам раньше, чем номера «Нивы», доходил до читателей быстрее, чем соответствующий текст в «Ниве». На этой почве между «Нивой» и подписчиками возникали нередко конфликты, о которых Маркс и сообщал Толстому, прося его воздействовать на газеты в том смысле, чтобы они не перепечатывали романа до окончания его печатания в «Ниве», и даже пытаясь вовлечь Толстого в судебную тяжбу с такими газетами. Уступая просьбам Маркса, Толстой 27 марта 1899 г. обратился в редакции газет с следующим письмом, напечатанным в «Ниве» и в ряде газет: ,,Перепечатывание немедленно по их выходе в «Ниве» печатаемых в этом журнале глав моего романа «Воскресение» я нахожу несправедливым по отношению к издателю «Нивы», приобревшему от меня право первого печатания этого романа, и потому, не изменяя заявленного мною отказа от права литературной собственности, я прошу гг. издателей русских газет и журналов подождать перепечатыванием этого романа до его окончания, которое последует приблизительно в июле месяце этого года. Исполнив эту мою просьбу, издатели очень обяжут меня, избавив от неприятного положения, в которое в противном случае они ставят меня по отношению к издателю «Нивы»“.

После этого письма количество немедленных перепечаток «Воскресения» из «Нивы» значительно сократилось.

Вслед зa окончанием печатания «Воскресения» в «Ниве» оно появилось в 1900 году в двух отдельных, совершенно тождественных по тексту изданиях Маркса. 1) «Воскресение. Роман в трех частях графа Л. Н. Толстого. Второе издание, исправленное по новым корректурам автора», Спб., и 2) «Воскресение. Роман в трех частях графа Л. Н. Толстого. (По новым корректурам автора.) С рисунками Л. О. Пастернака», Спб. Текст обоих отдельных изданий А. Ф. Маркса от текста «Нивы» отличается лишь в большей части LIV главы, меньшей части LV главы и во всей LVIII главе первой части, а также в последних пяти главах третьей части (см. т. 32 настоящего издания, стр. 453—456 и 463—470): эти главы напечатаны по последним авторским корректурам, по которым, как писал Маркс в упоминавшемся выше письме к Толстому от 21 декабря, не мог уже быть напечатан соответствующий текст в «Ниве». Кроме того, в тексте VII главы второй части исправлено неправильное расположение строк, вкравшееся в текст «Нивы» и указанное Толстым в письме его к Марксу от 10 июля 1899 г.[654 - См. том 72 настоящего издания, стр. 158.] (Другая указанная Толстым в письме к нему же от 10? мая 1899 г.[655 - Ibid., стр. 121—122.] ошибка еще в корректуре XLIX главы первой части – напечатание лишнего абзаца – ни в тексте «Нивы» ни в тексте отдельных изданий исправлена не была.)

Как указано выше, в письме к Толстому от 21 декабря Маркс сообщает, что им отпечатано уже отдельное издание «Воскресения», являющееся точным повторением текста романа, напечатанного в «Ниве». Но такое издание в свет не вышло.

Одновременно с «Нивой» «Воскресение» печаталось по-русски в издательстве В. Г. Черткова «Свободное слово» – по гранкам «Нивы». В течение 1899—1900 гг. издательством «Свободное слово» выпущено пять изданий «Воскресения». Первое издание – «Л. Н. Толстой. Воскресение. Роман. Изд. Владимира Черткова». Purleigh, Maldon, Essex, England, 1899, выходило отдельными выпусками (всего в количестве тринадцати); четвертое, разделенное на два тома, было снабжено тридцатью тремя иллюстрациями Л. О. Пастернака.

Окончательный текст романа в обе редакции доставлялся следующим образом. Авторские исправления, сделанные в корректурах, переносились переписчиками на дублетные гранки, часто вновь исправлявшиеся Толстым, затем один экземпляр этих гранок отправлялся в «Ниву», другой – В. Г. Черткову; корректуры же с авторскими исправлениями частью оставались у автора, частью также пересылались Черткову. В ряде случаев в обе редакции отправлялись гранки разновременной правки, причем Черткову – более поздней. Иногда от Толстого посылались в «Ниву» дополнительные распоряжения насчет исправления тех или иных мест текста, исправленных в корректурах, отправленных за границу, но не исправленных в корректурах, посланных в «Ниву». Однако не все такие исправления редакцией «Нивы» были введены в текст. В одном случае в «Ниву» с сопроводительным письмом Т. Л. Толстой[656 - «Сборник Пушкинского дома на 1923 г.», стр. 303.] была послана в рукописи новая редакция X главы первой части романа (текст обвинительного акта), отменявшего собой корректурный текст, но к Черткову в Англию эта редакция, очевидно по недосмотру, послана не была.

Гранки одной главы, именно XXXVII первой части (воспоминания Катюши в тюрьме о том, как она встречала поезд, в котором проезжал возвращающийся с войны Нехлюдов), видимо по оплошности, были посланы в обе редакции с текстом не последней их авторской правки, а предпоследней; гранки же с окончательной правкой остались у автора.

После первой печатной публикации «Воскресения» Толстой не возвращался больше к работе над его текстом. В письме к Черткову от 31 декабря 1899 года он писал: «Перемен и добавлений к «Воскресению» я не буду, да я думаю, и не могу делать: пуповина отрезана» (АЧ).

Когда через несколько месяцев после напечатания «Воскресения» Г. А. Русанов, готовя новое издание «Воскресения», в которое он намерен был ввести кое-что из того, что было в заграничном английском издании и не попало в русское, обратился к Толстому непосредственно и через посредство его жены Софьи Андреевны,[657 - См. письмо Г. А. Русанова к С. А. Толстой от 20 марта 1900 г., хранящееся в ГТМ.] Толстой, видимо, чисто пассивно отнесся к большей части запросов Русанова и не принял активного участия в новой редакции текста романа, лишь разрешив Русанову в XXVI главу третьей части внести часть текста, напечатанного в «Ниве», исключенного в последующих корректурах и потому не вошедшего в отдельные издания романа.

VIII.

Как известно, «Воскресение» в «Ниве» печаталось с большим количеством цензурных искажений, перешедших механически и в отдельные издания А. Ф. Маркса.

Эти искажения сводились к исключению целых глав или значительных частей их, пропуску отдельных, иногда очень больших абзацев и фраз, замене одних слов другими. Так, в «Ниве» целиком выпущены главы XXXIX и XL первой части (описание богослужения в тюремной церкви), за исключением одной лишь фразы XXXIX главы: «Началось богослужение», присоединенной к главе XXXVIII, и глава XXVII второй части (визит Нехлюдова к Топорову); глава XXVI этой части (рассказ тетки Лидии Шустовой о своем одиночном заключении), главы третьей части – VI (рассказ Крыльцова о казни Лозинского и Розовского), XIX (итоги наблюдений Нехлюдова над ужасами тюремной системы), XXI (разговор на пароме со стариком-сектантом), XXVIII (заключительная, с цитатами из Евангелия) – сокращены на три четверти и более. Очень большие исключения сделаны в XIII главе первой части (всё, что касается отрицательной характеристики военной службы и военной среды), в XXIII главе второй части (три больших абзаца, в которых идет речь об отношениях Селенина к религии и в частности к православию), в третьей части – в главах V (всё, что говорится об отношении Нехлюдова к политическим до и после знакомства с ними), XVIII (сцена, рисующая возбуждение Крыльцова в связи с преследованиями правительством политических), XXVII (обличительные речи старика-сектанта против властей). Эти исключения порой достигают половины объема глав в их подлинном виде.

Цензурой исключалось не только всё то, что прямо задевало престиж русской правительственной системы и церкви, но даже то, что косвенно и порой отдаленно этот престиж колебало или подрывало авторитет представителей государства и церкви. Так, в словах Толстого о том, что в тюрьме, где содержалась Маслова, был «удручающий тифозный воздух», слово «тифозный» исключается; исключаются слова, относящиеся к товарищу прокурора Бреве: «и даже, как все служащие в России немцы, особенно предан православию»; в словах, относящихся к секретарю суда: «просматривал запрещенную статью» выбрасывается слово «запрещенную». В том месте, где речь идет о председателе суда, вынимающем билетики из стеклянной вазы, выпущено не только указание на то, что он делал это «с жестом фокусника», но и то, что у него были руки, сильно поросшие волосами; устраняется эпитет «женолюбивый» в применении к тому же председателю и замечание, что председатель обратился с вопросом к Масловой «как-то особенно приветливо»; устранено всё, что рисует в невыгодном свете старика-священника, приводящего присяжных к присяге, и т. д. Так как «Нива» была журналом, предназначенным для «семейного чтения», то из нее и тем самым из отдельных изданий «Воскресения», принадлежавших Марксу, изгонялось всё то, что, по мнению издателя и редакции, для семейного чтения не годилось. Весь текст романа, напечатанный в «Ниве», в этом отношении также подвергся очень строгой и щепетильной цензуре. Из него не только исключаются такие слова, как «испражнения», «проститутка», «дома терпимости», «прелюбодеяние», «половая жизнь», но и слово «соблазнил» всюду заменяется словами «увлек» или «обманул» и т. д. Вообще в интересах «благоприличия» и «пристойности» всякая мало-мальски реалистическая фраза и слово, называющие вещи собственным именем, обесцвечены или затушеваны.

Все приведенные примеры этой всесторонней цензуры взяты лишь из первых десяти глав первой части, но они характерны для всего нивского текста романа. Цензурная чистка «Воскресения» в первую очередь и главным образом протекала в недрах самой редакции «Нивы», на которую сам Толстой возложил эту работу. В письме к Марксу от 7 ноября 1898 г. он писал: «В повести есть много мест нецензурных, и чем дальше я над ней работаю, тем этих нецензурных мест становится больше. Но это не должно препятствовать помещению повести в «Ниве». Для этого нужно поручить просмотр повести литератору, знающему требования цензуры, с тем чтобы этот литератор-редактор исключал все те места, которые он считает совсем нецензурными, и изменял сомнительные места так, чтобы они не представляли препятствий в цензурном отношении. Сделав же эти изменения, я просил бы прислать их ко мне для просмотра».

Таким знающим требование цензуры литератором, занявшимся «домашней» цензурой «Воскресения», оказался редактор «Нивы» Р. И. Сементковский». В своих воспоминаниях он сообщает, что Толстой относился довольно добродушно к тому цензурному вмешательству, которое производилось над текстом «Нивы» в «Воскресении». «Выкинете одно-два слова, – говорил он Сементковскому при свидании с ним, – ан смотришь – спасли целую страницу».[658 - Р. Сементковский. «Встречи и столкновения». – «Русская старина», 1912 г. № 1, стр. 108.] Однако вряд ли дело было так, как пытается его представить Сементковский. Дочь Толстого Марья Львовна в письме к С. Н. Толстому, написанном, видимо, в конце декабря 1899 г., передает просьбу отца не бранить его за «Воскресение» и добавляет к этому: «Оно так изуродовано цензурой, что места некоторые совсем потеряли смысл» (ГТМ). Такое определение крайне вредного влияния цензуры на роман, как явствует из контекста письма, принадлежит самому Толстому. Тем самым роль Сементковского в цензурном обезвреживании «Воскресения» нашла у Толстого подлинную и заслуженную оценку. Можно думать, что Сементковский из-за цензурного страха был не в меру подозрителен и в своем чрезмерном усердии черкал синим карандашом, быть может, и то, чего не вычеркивала бы цензура официальная, – тем более, что в этом он находил для себя поддержку в издателе «Нивы» Марксе, писавшем в феврале 1899 г. в газеты «Berliner Liter?risches Echo» и «B?rsenblatt f?r den Deutschen Buchhandel» (перевод с немецкого): «Я бы сам зачеркнул очень немногие места, зачеркнутые цензурой, в интересах читателей и читательниц, как это вполне и одобрил сам гр. Толстой, так как эти места неудобны в семейном кругу, а «Нива» есть прежде всего семейный журнал». Далее, указав на ряд мест в романе, неприемлемых по его мнению с точки зрения политической и моральной цензуры, Маркс добавляет: «Если несколько сильных мест будут вычеркнуты цензурой, то великолепный роман не только ничего не потеряет в своем выдающемся литературном значении, но скорее выиграет от этого».

Определить, какая доля искажений принадлежала «домашней» цензуре и какая официальной, не представляется возможным за отсутствием соответствующего документального материала. Мы располагаем на этот счет лишь самыми общими данными только относительно третьей части романа – в письмах к Толстому Маркса и Сементковского. Первый писал 20 ноября 1899 г.: «Я предвидел и писал вам о тех затруднениях, которые, вероятно, встретятся со стороны цензуры по отношению к третьей части «Воскресения». Но они оказались далеко серьезнее, чем можно было ожидать, и третьей части пришлось пройти через все цензурные инстанции, причем в последних обнаружились такие колебания и сомнения, что у нас были опасения за судьбу конца «Воскресения». Однако, после долгих хлопот с нашей стороны и совещаний в указанных инстанциях, удалось всё-таки провести всю третью часть, притом с сравнительно весьма небольшими пропусками: кроме казни, вычеркнуто текста лишь около восьмидесяти строк.[659 - Из цитируемого вслед за этим письма Р. И. Сементковского явствует, что вторичная официальная цензура произвела в романе дальнейшие очень значительные сокращения.] Но дело в том, и именно об этом я хочу довести до вашего сведения, что теперь в тексте больше не может быть сделано никаких дополнений или изменений, которые вызвали бы вновь надобность в представлении текста на новое рассмотрение и разрешение цензуры… Я уверен, глубокоуважаемый Лев Николаевич, что вы оцените всю серьезность положения и что сообразно с этим сделаете необходимые исправления в остальных главах, с семнадцатой до конца, которые очень вас прошу прислать в самом скором времени».[660 - Том 72 настоящего издания, стр. 245.] 19 декабря Сементковский писал: «считаю своим долгом разъяснить вам, почему последние главы романа «Воскресение» появились в таком сокращенном виде, который не мог не оскорбить вашего авторского чувства. Известная вам перемена в составе лиц, ведающих дела этого рода,[661 - О какой перемене лиц в составе цензурного ведомства идет здесь речь, неясно.] расстроила мои расчеты. Если уже раньше появление тех или других мест романа наталкивалось на почти непреодолимые препятствия, то теперь борьба стала почти невозможна. Еще одна из последних редакций главы XXVIII (отрицание судебного возмездия в связи с евангельским учением), главы XIX (влияние тюрем) и тех глав, в которых выводится старик-сектант, прошла сравнительно благополучно; но окончательная редакция этих глав была решительно отвергнута, и мне лишь с большим трудом удалось сохранить то, что появилось в «Ниве». Совесть моя чиста: я сделал всё, что мог, но очень меня печалит, что, хотя не по моей вине, вам нанесен удар в такое время, когда вы больны и нуждаетесь в успокоении. Простите меня, глубокоуважаемый Лев Николаевич, если я сделал мало для появления вашего романа в возможно более полном виде; но прошу вас в то же время верить, что я не щадил никаких усилий, чтобы исполнить свой долг».[662 - Том 72 настоящего издания, стр. 245.]

Кое что из зачеркнутого в гранках синим карандашом, что казалось безобидным, Толстой на первых порах хотел спасти от цензурного veto, подчеркнув красным карандашом, рядом с цензурным синим, то, что ему представлялось с цензурной точки зрения безобидным. Были подчеркнуты красным карандашом слова «женолюбивый» – эпитет председателя, слова «как-то особенно приветливо», связанные с тем же председателем, и следующие напечатанные здесь курсивом слова во фразе, относящиеся к Нехлюдову: «Он молился, просил Бога помочь ему вселиться в него и очистить его, а между тем то, о чем он просил, уже совершилось. Бог, живший в нем, проснулся в его сознании. Он почувствовал себя Им и потому почувствовал не только свою свободу…» Подчеркнув напечатанные здесь курсивом слова, Толстой для вразумления цензора в корректуре на полях пояснил: «Приди и вселися в ны и спаси нас от всякия скверны – известная молитва». Но ни красный толстовский карандаш, ни даже приведенное пояснение не спасли слов, обреченных цензурой на изъятие.

Не пропущены цензурой в «Ниве» и в отдельных изданиях Маркса и две иллюстрации Л. О. Пастернака, относящиеся к третьей части романа, – зарисовка политических на полуэтапе и эпизод раздачи англичанином Евангелий в камере каторжных.

До сих пор предполагалось, что бесцензурный текст «Воскресения» дан в английском его издании «Свободного слова». Однако, как убеждает изучение текста романа по авторским корректурам, английское издание «Воскресения» (и тем самым все его русские перепечатки) содержит в себе 51 цензурное искажение. Случилось это в результате следующей техники одновременного печатания романа в России, в «Ниве», и зa границей, у Черткова.

Обычно редакция «Нивы» отправляла Толстому первый набор гранок романа с зачеркнутыми или исправленными синим карандашом местами текста, которые редакции представлялись цензурно недопустимыми. Толстой исправлял корректуру, в огромном большинстве случаев не считаясь с этими вычеркиваниями и исправлениями, и В. Г. Черткову в Англию посылались из Москвы или Ясной поляны дублетные экземпляры корректур в большинстве с неприкосновенным авторским текстом. Но в отдельных случаях редакцией «Нивы» Толстому присылался новый набор корректур, в котором были уже совершенно устранены цензурно неприемлемые места, и в «Ниву» обратно и В. Г. Черткову посылался текст этих новых корректур без всяких видимых следов цензурных изъятий. (В одном случае корректуры были посланы В. Г. Черткову не от Толстого непосредственно, а через редакцию «Нивы».)[663 - В связи с этим Чертков писал Толстому 9 мая н. ст. 1899 г.: «Пожалуйста, будьте очень осторожны с Марксом по отношению к доставляемой вам неурезанной цензурой версии «Воскресения». Он человек – способный на всё, в особенности с непротивляющимися этому. Всегда сохраняйте у себя копию всякой части повести в ее неизуродованном виде, а то он может нарочно затерять нецензурные главы, которые потом было бы невозможно восстановить. Никогда не предоставляйте ему присылать нам корректуры, как вы раз это сделали, а всегда сами или ваши друзья проверяйте эти корректуры раньше, чем они отсылаются нам» (АТБ). В ответ на это письмо Толстой писал Черткову 5 мая: «Маркс высылает вам правильно, но так как вы боитесь его коварства (он не коварен, а груб и глуп), я буду отсылать от себя» (АЧ).] Это было первой причиной того, что в издание «Свободного слова» частично проникли те же цензурные искажения, какие были в тексте «Нивы». Вторая причина проникновения в это издание таких искажений крылась в том, что иногда всякого рода цензурные изменения не доводились до сознания Толстого: исправленные Толстым гранки, заключавшие в себе пока неприкосновенный авторский текст, набирались вновь, затем подвергались цензурным операциям, после чего еще раз набирались, и этот последний набор, совершенно затушевывавший цензурное вмешательство, посылался Толстому. Так как в этих случаях цензурные искажения были в большинстве количественно не так уж велики по сравнению с теми, которые отмечались синим карандашом, то Толстой, видимо, просто не замечал их, и дублетные гранки с этими незамеченными цензурными искажениями обычным порядком отправлялись В. Г. Черткову для печатания.

Погребенные в цензурованных гранках куски текста «Воскресения», до сих пор не видевшие света, достигают иногда размера около печатной страницы. Таково, например, размышление Нехлюдова в XXXIV главе первой части о тюремном наказании в связи с судом над мальчиком, укравшим половики.

В других случаях исчезли отдельные абзацы, фразы, слова или одни слова заменены другими. Так, в XXXVI главе первой части исчез следующий абзац, объяснявший, почему Маслова оказалась не в доме предварительного заключения, как сказал об этом Нехлюдову прокурор, а в пересыльной тюрьме: «Прокурор забыл, что месяцев шесть тому назад жандармами, как видно, было возбуждено раздутое до последней степени политическое дело, и все места дома предварительного заключения были захвачены студентами, врачами, рабочими, курсистками и фельдшерицами».

В главе XIV той же части Нехлюдов в разговоре с адвокатом высказывает предположение, что сенат исправит судебную ошибку, допущенную в отношении Масловой. Во всех печатных текстах вслед за этим читается такой ответ адвоката: «Это смотря по тому, кто там в данный момент будет заседать». В окончательных же авторских корректурах читаем следующее:

«– Это смотря по тому, какие там в данный момент будут заседать богодулы.

– Как богодулы?

– Богодулы из богадельни».

В главе LVII той же части исчезла следующая фраза: «Казалось, служа в гвардейском, близком к царской фамилии, полку, Масленникову пора бы привыкнуть к общению с царской фамилией, но, видно, подлость только усиливается повторением».

В главе IX второй части во всех печатных текстах читаем следующий вопрос, обращенный Нехлюдовым к крестьянам:

«– Ну вот, – сказал Нехлюдов, – вы мне скажите, если бы землю раздать крестьянам… как бы вы сделали?»

В окончательных же авторских корректурах читается так:

«– Ну вот, – сказал Нехлюдов, – вы мне скажите, если бы царь сказал землю отобрать от помещиков и раздать крестьянам…

– А разве слушок есть? – спросил тот же старик.

– Нет, от царя ничего нет. Я просто от себя говорю: что если бы царь сказал: отобрать от помещиков землю и отдать мужикам, – как бы вы сделали?»

В той же главе после слов Нехлюдова: «Если всем разделить поровну, то все те, кто сами не работают» – выпали всюду следующие слова: «господа, лакеи, повара, чиновники, писцы, все городские люди».