Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

<С> 21-го числа августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова.[567 - Зач.: Отряды эти] После были учреждены еще другие, и[568 - Зач.: по мере] чем дальше подвигалась кампания, тем более образовывалось этих отрядов. Отряды эти были самое приятное, самое безопасное употребление войск и потому самое полезное. Приятно оно было потому, что нигде так блестяще нельзя было отличиться; безопасное потому, что каждый отдельный начальник берег своих – маленькие партии никогда не стояли под выстрелами, и самое полезное потому, что эти отряды давали сведения о положении армии (не всегда верные, потому что чем лучше представлялось положение неприятеля, тем больше было заслуги) и подбирали те отпадавшие листья, которые сами собой сыпались с иссохшего французского войска.

В октябре месяце, когда французы бежали к Смоленску, этих партий> различных величин и характеров были десятки. Были партии,[569 - Зачеркнуто: которые] перенимавшие все приемы армии с штабами и удобствами жизни, с пехотой, артиллерией; были одни казачьи кавалерийские; были мелкие, сборные пешие и конные; были мужицкие и помещичьи. Был один дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. По характеру своему были партии чопорные, были веселые, разлихие, были великодушные, были мрачные и жестокие.[570 - Зач.: Долохов]

Сборная партия в 300 человек под начальством Долохова принадлежала к <этим> мрачным и жестоким.[571 - Зач.: Кроме того, сам Долохов приобрел себе за это время репутацию]

* № 273 (рук. № 96. T. IV, ч. 3, гл. I).[572 - Автограф на двух листах F

.]

Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов без новых сражений есть одно из самых поучительных явлений истории, само собою разумеется не для тех историков, которые[573 - Зач.: отыскивают законы] переписывают в одну книжку то, что написано в разных книжках, но для тех, которые изучают законы исторических событий.

Период кампании 12 года от Бородинского сражения до бегства французов из Москвы включительно[574 - Зач.: показал очевидно, что выигранное сражение не есть причина покорения народа, а есть только случайный признак и] ответил на[575 - Зач.: те вечные вопросы человечества: что такое война? что такое покорение одного народа другим? Почему Рим покорен после того, как Аннибал выиграл одно сражение, т. е. убил одну десятитысячную Римского народа? Этот] вопрос[576 - Зач.: который в особенности делают дети и неученые люди – <какое зна[чение]) что такое сражение.]о том, где и в чем лежит та сила, которая решает судьбы народов. Кто из мыслящих людей в юности своей в то время, когда посвящался в исторические таинства, не[577 - Зач.: задавал себе странного вопроса] приходил в недоумение, читая исторические описания о том, как Аннибал поссорился с Римом, собрал войско, одержал победу – убил одну десятитысячную людей Рима и вследствие того Рим был покорен. Кто не задавал себе вопроса, почему поражение одной армии заставило покориться народ? Отчего же? Разве они так уговорились, или не было у них больше народа? спрашивает наивный и ужасный (terrible, как говорят французы) ребяческий ум. Ну да, оттого, что все силы истощены, оттого что.... ну, оттого, что всегда так было, отвечает история. Всегда народы завоевывают один другой посредством победоносно[го] сражения.[578 - Зачеркнуто: отвечает история.]Народы сталкиваются в последнем усилии, один побеждает, и война кончена, побежденный покоряется. Да что такое значит побеждает? Убивает, удерживает поле сражения, берет пленных. Что такое значит – берет пленных, спрашивает l’enfant terrible?[579 - [ужасный ребенок?]] Ежели они пошли, чтобы убивать и быть убитыми, зачем же они сдаются? Так надо, отвечает история, так всегда было. И победа войска есть причина завоеванья – так всегда было. Действительно, проверяя этот факт по истории, оказывается, что всегда приблизительно так было, и, не в силах доискаться[580 - Зач.: настоящей]другой причины, пытливый ум примиряется с объяснением истории.

Действительно: одержана победа Фридрихом II – Саксония перестает существовать, одержана победа под Иеной – Пруссия перестает существовать, одержана победа под Веной – Австрия перестает существовать.

Нo вдруг в 1812 одержана победа под Москвой (со всеми признаками победы), Москва взята – и не Россия перестала существовать, а перестала существовать 600-тысячная армия. Натянуть факты на правило истории – сказать, что поле сражения в Бородине осталось за нами, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.

После Бородина – победы французов – не было ни одного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление неисторическое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного и в котором участвовали малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение, но событие это произошло между нашими отцами, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и всей Европой, и война эта была самая огромная и продолжительная и гибельная из всех известных войн.[581 - Зач.: Очевидно, правило и вывод неверны. Отчего же, одержав победу, без новых сражений французы погибли? Оттого, что Александр не хотел мира, оттого, что сгорела Москва, оттого, что был сделан фланговый марш, оттого, что у французов не было фуража – отвечают историки. Итак, <правило> вывод о том, что <сражение> победа покоряет народ, будет справедлив только тогда, когда прибавить, что после сражения не сгорит город, не согласится на мир император, не сделает флангового марша главнокомандующий и мужики будут привозить фураж. Понятно, что для правильности вывода надо включить еще бесчисленное количество условий и что потому вывод неверен. <И потому> Победа, как ее разумеют, не есть не только причина покорения или завоевания, но даже не есть постоянный признак, а признак случайный. Причина же завоевания, покорения или истребления армии, сила, решающая судьбы армии и народов, лежит не в войне, выражающейся сражениями, а вне ее. И отыскать и определить эту силу есть задача действительно науки. Далее написано на полях и вновь зач.: Французы одержали победу и сами погибли. Стало быть, не всегда победа есть причина завоевания, стало быть, факт покорения или непокорения не зависит от сражений и побед, от войны. Стало быть, сражение и война ес[ть]]

<Все историки фр[анцузы], описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что всё в армии было хорошо, исключая кавалерии и артиллерии и обозов и мясной порции, т. е.[582 - Зачеркнуто: лошадей и скота] не было фуража для корма лошадей и скота.> Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали его французам.[583 - Зач.: Без сомнения, нельзя сказать, чтобы погибель французов была причинена только тем, что мужик такой-то и такой-то не вез сено в Москву, несмотря]

Почему мужик Карп и Влас, который после выступления французов приехал в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывал лично геройских чувств, почему этот мужик и всё бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, нельзя себе объяснить, но и без объяснения чувствительна одна и та же сила в этих бесчисленных бесконечно малых, та же сила, которая была и в Б[ородинских] умиравших солдатах и в солдатах, стоявших под Тарутиным, и в шайках, ловивших и бивших французов по окрестностям.

* № 274 (рук. № 96. T. IV, ч. 3, гл. I, II).[584 - Автограф.]

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами и по всем правилам фехтовального искусства. Фехтование продолжалось довольно долгое время с различными переворотами успеха то к той, то к другой стороне и, наконец, один из противников, почувствовав себя раненым, поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу[585 - Зач.: отбежал назад, чтобы взять и вписаны след. два слова.] и, взяв первую попавшуюся дубину,[586 - Зач.: и с этой дубиной набежав на <прот[ивника]> врага, противно всем правилам искусства, согнувшись и с боку, начал <драться> ворочать дубиной и весьма скоро выбил шпагу из рук удивленного противника, избил и прогнал его. Теперь и вписано до конца абзаца.] начал ворочать ею, вследствие чего естественно очень скоро одержал победу.

Но представим себе[587 - Зач.: кроме того] вместе с тем, что противник, так разумно[588 - Зач.: откинувший все правила искусства, считает однако <по установившемуся убеждению> по преданиям рыцарства, что этот его поступок откинутой шпаги и взятой дубины несколько постыден. Таким же считают <это впоследствии> этот эпизод дубины в особенности тот, который пострадал от нее, и все те, которые рассказывают про это<т поединок> событие. Рассказчики, описывая это событие, стараются умолчать о неправильностях отступления, поднятия дубины и обращения с нею, а подробно рассказывают о положениях терции, кварты, квинты, которыми парированы были удары противника, и теми различными правильными мнимыми ударами, которыми была одержана победа, так [как] результатом <победы> поединка была победа.Поверх зачеркнутого написано и опять зачеркнуто: Представив себе это ясно, [поймем?], каким образом в рассказах об этом событии будет постоянная неясность и неточность. Умалчивая о дубине и обращении с нею, рассказчики будут описывать события и вписано на полях, кончая: описания происшедшего поединка.] употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вдруг бы, воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах.

Можете себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.

[Далее от слов: Фехтовальщик, требующий борьбы по правилам искусства кончая: объяснили ее значение близко к печатному тексту. T. IV, ч. 3, гл. I, II.]

Между прочим, такого рода война (всегда, как показывает история, успешная) не только не подходит ни под какие правила, но прямо противуположна тем мнимым наукам, которые называются стратегией и тактикой. В этих глубокомысленных соображениях было найдено, что для атакующего выгоднее нападать в массе, то есть не раздробляясь.[589 - Зачеркнуто: Хотя](Это правило не может иметь никакого смысла для человека, пользующегося здравым рассудком, потому что, ежели я,[590 - Зач.: воюя] нападая двумя человеками или корпусами против одного,[591 - Зач.: то я действ[ительно?]]имею две случайности против одной[592 - В автографе: одного] в числе, я этим самым даю противнику такие две случайности против одной во времени, то есть что мои два корпуса или человека могут быть разбиты сразу, а его один корпус наверное еще не разбит, и история показывает бесчисленные примеры противного (Бенедек и пруссаки),[593 - Людвиг Бенедек – австрийский генерал, разбитый пруссаками под Кёнигрецем 3 июля 1866 г.]но, несмотря на то, это правило признано несомненным).[594 - Зач.: Почему же так выгодно]А между тем партизанская война прямо противуположна этому правилу и всегда успешна.[595 - Зач.: Бессмыслица эта происходит от того, что так называемые науки суть пустая болтовня, что решает участь войн не стратегия и тактика, а дух войска. И что до тех пор, пока не будут найдены законы, управляющие этим диффер[енциалом] силы, не будет науки.Партизанская война всегда приносила огромные результаты, п[отому] ч[то] она начиналась тогда, когда дух войска находился на высшей степени напряжения. Для войны за границей, за прусского короля, как говорят французы, необходимы массы, удерживающие своей притягательной силой войска, для войны у себя дома (движущая сила лежит) сила отпора лежит одинаково в каждом отдельном человеке. Вместо зач. вписан на полях текст след. обзаца.]

Противоречие это, как и бесчисленное количество бессмыслиц, составляющих так называемую науку, происходит от того простого факта, что[596 - Зачеркнуто: люди, над к[оторыми]] войска, составляющие субъект мнимой науки – существа живые и что не только успех сражения или войны, но все распоряжения в военное время зависят от неопределимого дифференциала, который называется духом войска. Чем[597 - Зач.: выше]ниже дух войска,[598 - Зач.: тем больше]т. е. чем меньше желание драться каждого отдельного человека, тем больше должны быть массы, своей притягательной силой действующие на единицы. Чем выше дух войска, тем более войска могут быть раздроблены. В народных войнах, какими были войны Кавказа, Испании, России, войска могут быть раздроблены до[599 - В рукописи: то] последней степени.[600 - Зач.: и чем больше раздробление, тем очевиднее выгода.С легкой руки Д. Давыдова партизанские отряды стали размножаться, и несомненно, что одно из главных условий погибели французов была деятельность этих людей. В противность тактическому правилу о выгодах наступления в массах и защиты в раздроблении нельзя не видеть, что, действуя <Действуя в раздроблении> <Ежели не принимать во внимание]

[601 - Зач.: Очевидно, что]Выгода всегда на стороне действующего раздробленно против массы в прямой пропорции деления. Тогда [кто]разбился на 2 единицы против 2-х имеет 2 шанса, кто на 10 – десять и т. д.

[Далее от слов: Но тактическое правило о делимости кончая: подвергать себя трудам и опасностям[602 - Далее зач.: Эта деятельность бесчисленного количества неизвестных русских людей <принявшая> <облекшаяся в форму> и назвалась партизанской войной.]близко к печатному тексту. T. IV, ч. 3, гл. II.]

И это раздробленное действие русских войск было одним из самых страшных ударов дубины, отвечавших на эволюции шпаги французов.

И благо тому народу, который не как французы в 1813 [году], по всем правилам искусства, перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передают ее[603 - Зач.: победителю] русскому императору, а благо тому народу, который в минуту испытания не спрашивается о том, как велено поступать в этих случаях, а с поразительной простотой и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину, не жалея себя, гвоздит ею до тех пор, пока не чувствует восстановленной свою самостоятельность и силы, и до тех пор, пока в душе его чувство ненависти не заменяет другое – презрение и жалость.

* № 275 (рук. № 96. T. IV, ч. 2, гл. XIX, и п. 3, гл. XVI, XVII, XVIII).

Новая глава

[604 - Начало – автограф на копии зачеркнутого первого чернового автографа продолжения «Войны и мира» (см. т. 14, вар. № 183).]4-го октября французы выступили из Москвы. Яковлев, Тутолмин не привезли ответа. Лористон.[605 - На полях: К. Б. Е. Далее зач. копия от слов: Наконец явился кончая: сама отдавалась в плен.]

Куда они идут и зачем, никто не знал, еще менее сам великий гений Наполеона, так как никто ему не приказывал.[606 - Зачеркнуто: Около него еще соблюдался кой-какой decorum и вписано, кончая: заведенный порядок,]Он и его окружающие по привычке соблюдали раз заведенный порядок, писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour, называли еще друг друга «Sire, mon cousin Prince d’Ekmuhl и roi de Naples», но все чувствовали, что они бедные, гадкие люди, нажившие себе горя, упреков совести и безвыходное несчастье. Приказы и рапорты были только на бумаге, в сущности[607 - Далее зач. текст той же копии и вместо него вписано над строкою и на полях рукой Толстого и опять зачеркнуто до конца варианта.] <каждый делал то, что хотел и мог.

И чем же был занят Н[аполеон]? Тем, чтобы побить тот пол, о который он зашибся, и непременно взорвать Кремль и сжечь дом Раст[опчина] и Разум[овского].[608 - Зач.: <Но и> Но историки, здесь приведенные к тупику, опасаются]

Он ничего не понимает, не приказывает; казал[ось], шкнули на него, подгоняя[?], и он бежит с армией, наконец бежит один в теплой шубе и оставляет на погибель сотни тысяч. Но и тут историки не забывают находить объяснения и, когда по-русски, по-человечески – что мерзавец и подлец, они говорят grand.

Так уходили войска Наполеона. Думали только об одном, как бы поскорее уйти и спастись.>[609 - Переработку и развитие этой части варианта см. в рук. № 97, вар. № 280.]

* № 276 (рук. № 96. T. IV, ч. 3, гл. III—VII, ХІІ-ХІV).[610 - Переработанная копия.]

Денисов был[611 - Зач.: другим] тоже партизаном.[612 - След. фраза – автограф.]Довольно большая партия Денисова принадлежала к разряду веселых и великодушных. У Денисова, теперь полковника, в партии находился Петруша Ростов, непременно желавший служить с Денисовым, к которому он получил страстное обожание еще со времени приезда его в 1806-м году в Москву.[613 - Зач. в копии: Кроме этих партий, рыскали еще в этом же пространстве недалеко партия одного польского графа в русской службе и немца-генерала и вписано: 6 октября]

6 октября Денисов ночью сидел[614 - Зачеркнуто в копии: на полу, на коврах, в разваленной избе, с бородой, в армяке и с образом Николая Чудотворца на цепочке, и писал быстро, треща пером, изредка попивая из стакана налитого до половины ромом чая. Дальнейший текст – автограф на полях копии.] в избе на барабане перед доской, положенной одним концом на окно, другим на вьюки, и писал. На доске стояла сальная свеча, чернильница и стакан с пуншем. Денисов был в одной рубашке и широких плисовых штанах, засунутых в[615 - В рукописи далее по ошибке: штаны.] сапоги. Вся нижняя часть его лица обросла густой, уже курчавившейся бородой.

Агатовые глаза его особенно ярко блестели, и он, быстро треща пером,[616 - Зач.: писал, что]изредка останавливался, попивая из стакана, и взглядывал на Петрушу Ростова, лежавшего на[617 - Зач.: земле] разостланном на полу ковре.[618 - Далее, кончая: синие кавалерийские рейтузы – исправленная копия.]

Петруша с своим широким и добрым лицом и худыми, отроческими членами, лежа на животе и болтая ногами, поглядывал на писавшего Денисова и тоже пил чай, который стоял подле него. Петя был одет в серый мужицкий армяк с нашитыми на груди патронами и синие кавалерийские рейтузы,[619 - Далее по зачеркнутой копии – автограф Толстого.]и поднятые ноги были в одних чулках.

Они только что воротились из розыска, который они делали всей партией по Смоленской дороге.[620 - Зач.: Как и всегда почти без исключения] Розыск был удачен: они привели с собой 16 человек отдавшихся французских солдат и две французские фуры, отбившиеся дорогой, нагруженные французскими седлами.[621 - Зач.: Денисов впереди]

В числе пленных был один 15-летний мальчик барабанщик. Денисов подозвал к себе этого мальчика.[622 - Зач.: сказал ему несколько милостивых слов, вроде тех, которые Наполеон в Аустерлице сказал Репнину: Vous ?tes venu bien jeune, vous frotterer ? nous [Молоды же вы сунулись биться с нами] и потом, когда мальчик что-то проговорил про ma pauvre m?re [мою бедную матушку], Денисов обласкал его.]Денисов показался Пете тронутым; он, обласкав мальчика, велел его оставить при себе. Петя знал, что его герой – Денисов был храбрее и благороднее всех людей, но эта новая замеченная в нем черта чувствительности в высшей степени тронула Петю. Он теперь смотрел на Денисова, вспоминая этот трогательный эпизод.

«Кабы все знали только, какой это человек! » думал Петя. «Ему бы, а не этому старому Кутузову (Петя имел очень низкое мнение о Кутузове) быть главнокомандующим. Однако куда его дели?» подумал Петя о молодом барабанщике. Когда они вернулись, Петя озаботился о том, чтобы мальчика[623 - Зач.: одели <и покормили> в русский мужицкий] покормили, но куда его положили спать и не обидели бы его, подумал Петя. «Это – мое дело», и он встал с тем, чтобы спросить у Денисова, можно ли позвать сюда мальчика и напоить его чаем. Но в то время, как он подходил к Денисову, Денисов кончил бумагу и обратился к нему, подавая ему:

– Запечатай пожалуйста, Ростов.

Петя взял.

– Прочти, прочти, как я этих сукиных детей отделываю, – сказал Денисов.[624 - Зачеркнуто: Бумага эта было в почтительной форме написанное донесение одному из начальников больших партизанских отрядов. В донесении было написано, что, несмотря на сильное желание служить под начальством его превосходительства, Денисов должен был лишить себя этого счастья, потому что он находился уже под командой Е[го] С[иятельства] – другого начальника партизанского отряда.След. два абзаца – исправленная копия.]

Бумаги, которые писал Денисов, были ответами на требования двух командиров отрядов, дипломатически приглашавших Денисова соединиться с ними, то есть, так как Денисов был моложе чином, поступить под их начальство для атаки большого кавалерийского депо Бланкара, на которое точили зубы все начальники партий, желая приобрести славу этой добычи.

Денисов, чтобы отделаться от них обоих и самому взять это депо, о котором он нынче в ночь послал разведать, отвечал одному генералу, что он поступил уже к другому под начальство; а другому писал, что он уже поступил к первому, каждому подпуская в тоне подчиненности шпильки, на которые он считал себя великим мастером.[625 - Зач. текст исправленной копии: Таким образом, Денисов отделывался от обоих и намеревался сам захватить депо и славу, и чин, и крест.]

– А я хотел тебя спросить, – сказал Петя (Денисов был на «ты» и с Петей). – Можно позвать сюда Босса? – Vincent Bosse – так звали 15-летнего барабанщика. – Его надо одеть как-нибудь. Да и чаю....

– Позови, позови, напои его чаем с ромом, – сказал Денисов, продолжая скрипеть пером свою другую ядовитую бумагу.

Петя надел сапоги и вышел на улицу. Была темная, ветреная, осенняя ночь; костры казаков и партизанов виднелись вблизи. —

– Bosse! Vincent! – крикнул Петя.

Ближайшие казаки услыхали Петю.

– Кого ему?

– Он сказал, что того мальчика француза, которого взяли утром.