Секретный архив майора Пронина

Товарищ Сон говорил по-русски куда слабее своего вождя. Но словарный запас у него был немалый. Правда, он постоянно строил фразы, пропуская слова. Получалась каша, в которой Иван Николаевич не всегда мог разобраться.

– Товарищ Пронин готов ваши приказы.

Пронин похлопал его по плечу.

– Есть в вашей команде новенькие?

– Пять погибли бомба. Взяли новенькие.

– Пятеро?

– Пять, да.

– Мы с товарищами займемся каждым из них. Проверим. Строгую секретность, надеюсь, гарантируете?

Сон почтительно кивнул.

Пронин не без тревоги приметил, что почти все корейцы (особенно молодые) для него – на одно лицо. Работать в таких условиях невозможно. Китайцев, японцев он различал легко. Оставалось надеяться, что этот эффект пройдет через несколько дней работы. Присмотрится, приглядится, научится видеть в каждом корейце прежде всего личность.

Побаиваясь прослушки (мало ли, на что способны американцы?), Пронин увиделся с Петренко, прогуливаясь по саду.

– Ну что, Петренко, проморгали агента? Бывает. Бывает. Чем мы способны ответить? Приготовим ему ловушку, Петренко. Давай подумаем, зачем он убил… Он же этим мог выдать себя. Убийство всегда дело опасное. И все-таки он на него пошел. Что скажешь, майор?

– Я вторую ночь об этом думаю, товарищ Пронин. Может быть, Григорьев сам ему хотел ловушку поставить, а американец половчее оказался?

– Почему же Григорьев действовал в одиночку? Опытный человек, разведчик… Не понимаю. С тобой он в последние дни не секретничал?

– Какое там! Он мне даже о своих подозрениях не говорил. Тихушник был великий.

– Есть у меня еще одна мысль. Что, если американец убил не для того, чтобы спасти свою шкуру. Что, если он проводит политику террора, запугивания. Они наносят по нашим позициям моральный удар. В такой ситуации это было бы логично.

Петренко посмотрел на Пронина непонимающе:

– Террор в одиночку? Вы же не думаете, что здесь действует целая сеть американцев? У Кима всё строго. Да и мы не сонные тетери.

– Один человек тоже может многое. Два-три громких убийства – и авторитет власти пошатнется. А корейцы, как вы знаете, часто перебегают из одного лагеря в другой. Многие еще не сделали окончательный выбор. А если убить или ранить удастся самого товарища Кима? Псу под хвост полетит и авторитет социалистической Кореи, и авторитет Советского Союза здесь, на Востоке. Как бы после этого японцы не воспрянули… Они же сейчас для американцев союзнички. Забыли, кто их города атомом выжигал… Словом, если я прав, найти агента будет чуть труднее. Он может оказаться и камикадзе, который действует в одиночку. Повидал я таких на Востоке.

– Японец, думаете?

– Ну, а почему бы и нет. Сдается мне, американцев чисто воды в Пхеньяне и нет. Разве что какой-нибудь предатель из числа наших, советских… И этот вариант нам тоже придется проверять. А, может быть, манчжурец по происхождению, китаец, таких в армии товарища Кима тоже немало.

– Известно дело. Проверять-то каждого нужно, – грустно сказал Петренко. – Даже меня. Вы за этим и приехали.

– Проверка, дорогой майор, оборотная сторона медали, которая называется «доверие». А вы, я надеюсь, в этом деле станете моей правой рукой. Ведь речь идет не просто о разоблачении агента. Поверьте, я не преувеличиваю. От этого дела зависит судьба войны. Судьба Северной Кореи – будет ли вообще такая страна? Если американцам удастся посеять зерна паники – пиши пропало. И Кожедуб со своими истребителями не поможет. Не зря ведь этим делом сам товарищ Сталин заинтересовался. Нашел время, важнейшие дела отложил.

– С чего начнем? Я готов выполнить любое ваше поручение, – оживился Петренко.

– Для начала – побольше общайтесь с новенькими. Сколько их, пятеро? Сойдитесь с ними покороче. Это наш первый круг подозреваемых. Найдите общие темы – например, вместе тренируйтесь. Они же любят физкультуру. Вы, как я заметил, тоже.

Петренко кивнул:

– Выполним, товарищ генерал.

– Ну, а завтра, после обеда, когда они все соберутся на стадионе – покажешь мне их. И расскажешь. А я тебе про свою идею подробнее расскажу.

Пронин крепко выспался, немного прогулялся по Пхеньяну – словом, до обеда вёл себя вполне беззаботно. А после трапезы они встретились с Петренко на стадионе. Пятеро новобранцев корпуса охраны… Они тренировались: наматывали круги по спортивной площадке в полном военном облачении. Петренко из укромного угла показал их Пронину и немного рассказал о каждом.

– Вот этот – племянник товарища Кима. Ему исполнилось двадцать. И дядя счел, что он готов для столь важной службы. Думаю, он вне подозрений.

Щекастый кореец что-то жевал, расслабленно передвигаясь по беговой дорожке. В профиль он особенно напоминал своего великого родственника. А по возрасту ему можно было дать и семнадцать, и двадцать пять. Парень был плечист, тяжеловатая походка выдавала человека физически сильного. Но мимика, улыбка – как у школьника.

– А вот тот, долговязый? – спросил Пронин.

– Хорошо проявил себя на войне. Был разведчиком, сапером. Наши офицеры дали ему высочайшую оценку. Настоящий храбрец. В огне не горит, в воде не тонет.

– Чтобы служить в охране – этого мало.

– Он прошел курс с отличными оценками. Корейцы его еще и за рост уважают. 186 – редкий случай в этих краях.

– Ты мне его биографию расскажи, хотя бы вкратце.

– Из крестьян-бедняков, воюет за социалистическую Корею с 17?ти лет. О военных его заслугах я сказал.

– Теперь, по контрасту, расскажи про самого маленького, – Пронин указал на квадратного подвижного корейца ростом не выше 150?ти сантиметров.

– Этот из спорта пришел. Рекордсмен по тяжелой атлетике, в легком весе, конечно. Глядите, как двигается натренированно. Воевал в разведке. Двенадцать языков добыл, награжден не раз. Сейчас ему 24 года. Полгода занятий – и он в корпусе охраны. Отборный человек.

– Ну, у тебя все отборные, – Пронин махнул рукой. – Рассказывай про следующего.

– А этот – китаец. Воевал вместе с корейцами в партизанском отряде. Он постарше других, ему тридцать.

– И тоже герой из героев?

– По характеру – молчун. Последние два года воевал в разведке. Совершал диверсии в тылу врага. Однажды отряд под его командованием прорвался на американский аэродром. Наделали там шуму! Два самолета взорвали. И, главное, с минимальными потерями. Товарищ Ким после этого лично высказал пожелание пригласить такого героя в личную охрану.

– Он любит героев, это вполне объяснимо. Остался пятый. Что это за спринтер?

Узкоглазый, стриженый налысо парень среднего роста энергично делал рывки метров на пятьдесят, потом метров двести-триста бегал без напряжения, отдыхал. И снова – рывок.

– Ну вы, Иван Николаевич, прямо в корень смотрите. Он даже в нашей спартакиаде участвовал, пятое место занял на стометровке. Рекордсмен Кореи на коротких дистанциях по бегу. Еще и стрелок отличный.

– Воевал или берегли чемпиона?

– Какое там берегли! Полтора года на передовой. На его снайперском счету – 17 американцев, включая одного подполковника. Они, конечно, возможно, малость преувеличивают, но стрелковые результаты у него сильные, он и с нашими снайперами на стенде соревновался. И побеждал. О его заслугах узнал товарищ Ким. И вот, по его личному распоряжению, он здесь.

– Дадим ему оперативную кличку – Спринтер.

– Воля ваша.