Я найду, кто убил тебя! Триллер

– Позвольте полюбопытствовать… Вы, кто? От какой организации? Я вас не знаю.

– Я? Я из частного детективного агентства «Салют», – ответил я, и помахал перед носом директора театра, отпечатанным на цветном ксероксе удостоверением (его изготовила Ирина у себя дома, а ламинирование сделала в ближайшем пункте, где производили такие операции). И, продолжил, – я хотел бы у вас получить разъяснение по поводу неожиданного разрыва ваших отношений с фирмой «Эврика»…

– Странно…, столько времени прошло…, а почему вас заинтересовал этот вопрос, – насторожился директор.

– А потому, Виталий Павлович…, потому, как оказывается, у Куприянова Всеволода Константиновича имеется наследник, вы же были очень хорошо знакомы с ним, не так ли? – я решил немного надавить на него, – вот он, я имею в виду наследник, и заинтересовался, почему процветающая фирма, как-то так, вдруг, в одночасье, обанкротилась. И попросил нас разобраться в этой «скоропостижной кончине».

Лоб Виталия Павловича покрылся мелкими бисеринками пота. Достав большой клетчатый платок, вытер лицо и, лишь проделав эти незамысловатые, но помогающие потянуть время и приготовить ответ, сказал:

– Я снял заказ из-за нехватки финансовых средств. Понимаете, вначале нам пообещали определённые субсидии, а потом…, – он опять вытер лоб, – а потом, отказали…

– Ой, ли, Виталий Павлович! Я поинтересовался через компетентные органы – у вас с финансированием всё в порядке, – решил я взять его на «пушку». – И заказ вы с новым владельцем быстренько возобновили, с чего бы это, а?..

Насчёт заказа я не врал. Когда я подошёл к столу дамы-секретаря, она как раз наводя порядок в своём делопроизводстве, подшивала в папку договор, подписанный директором театра.

Директор смотрел на меня загнанным волком. По его позе и виду я понял, я на правильном пути, но сейчас, главное, не передавить, не заставить его очень сильно испугаться, иначе он тут же, после моего ухода, позвонит…. А вот кому позвонит, я не смогу узнать. Надо чуть-чуть ослабить нажим, решил я и, уже более мягко, продолжил:

…Так что, Виталий Павлович, подумайте, чего или кого вам, собственно, опасаться?

Нуу, позвонили вам, вы же маленький человек, не правда ли? И тут же я надавил – позвонили, так?!

Мне нужно было добиться от него, чтобы он хотя бы кивнул головой, или ещё как-нибудь показал, что да, на него надавили. Тогда я буду знать, что это не его решение. И я, затаив дыхание, ждал.

Он не выдержал. Он кивнул головой.

Теперь мне было легче, меня отпустило напряжение, в котором я находился во время этого трудного для нас обоих, разговора. Я мягко попросил его рассказать, даже попытался подсказать, как всё было: вам позвонили, или… к вам пришли, кто пришёл…

– Но, вы обещаете мне, что наш разговор останется между нами?

– Да, обещаю! – твёрдо пообещал я, и посмотрел ему в глаза.

– В тот вечер я, как обычно, задержался в театре допоздна, и уже собравшись уходить, – стал он рассказывать о случившемся, – услышал, как в приёмной зазвонил телефон. Секретарь давно уже ушла, и мне пришлось самому поднять трубку – «Виталий Павлович?» – услышал я незнакомый голос. Да, ответил я, и почему-то заволновался. А в трубке продолжили – «Я бы настоятельно рекомендовал вам разорвать договор на пошив костюмов с «Эврикой».

– Послушайте, кто это говорит? – поинтересовался я, начиная пугаться. – «Какая вам разница, услышал я в ответ, допустим, ваш благожелатель…», и в трубке раздался смешок.

Я пообещал подумать. – «Ну, что же, подумайте, подумайте, ответили в трубке, только не затягивайте ваши раздумья». И трубку положили.

– И это всё? – разочарованно спросил я. И больше вас никто не тревожил?

– Почему же, всё? Через три дня опять позвонили, и тот же голос спросил: «Ну, как, дорогой, надумал?»

Что-то в его голосе с чуть слышным кавказским акцентом мне показалось не так, какая-то фальшивая нотка чувствовалась в нём. Я же артист, во всяком случае, хотя и бывший артист, но могу отличить настоящий кавказский акцент от искусственного.

– И, что, это был настоящий кавказец? Вы, всё-таки определили?

– Определил…. Нет, это была грубая подделка под кавказский говор, и меня этот голос ещё больше напугал…

– Что же вы ответили этому, настырному «не кавказцу»?

– Он почти не дал мне времени на обдумывание ответа. – «У вас прекрасная дочь и, она замечательная актриса, сказал он – я её видел, когда она выходила из театра, и даже познакомился с ней… Прекрасная девушка…»

…Я, я очень испугался за дочь. – Не смейте! – закричал я в трубку, а он только усмехнулся – «Всё зависит от тебя дорогой. Ну, как, надумал?»

А куда, спрашивается, мне было деваться, ведь угрожали жизни не кому-нибудь, а моей дочери…, моей любимой дочери. Она подаёт большие «надежды» и, надеюсь, скоро станет «Примой».

Я спросил у него – как я объясню в Министерстве культуры и в бухгалтерии о выставленном штрафе за односторонний разрыв выгодного договора?

Понимаете, поднял глаза директор на меня, я уже был уничтожен, и оставалось сделать один, последний шаг. Ради дочери я его сделал, я согласился.

Маладэц! – похвалил меня голос в трубке. Штрафа не будет, это я твёрдо могу обещать, но ты должен будешь заключить договор с другой фирмой, продолжили на другом конце провода.

– С какой, другой фирмой? – испугался я. Я не понимаю…. Я, я думал…

– Нэ пэрэживай, дарагой, я тебе ещё пазваню. Сделаешь так, как нужно, и мы с тобой станем друзьями, генацвале. И, опять, не дав мне сказать что-нибудь в ответ, отключились.

– Надеюсь, это всё? Или… меня ожидают ещё какие-нибудь… сюрпизы?

…Не знаю. Месяц спустя, мне позвонил тот же человек, я узнал его голос и сказал, чтобы я заключил договор с фирмой «Амплитуда». Когда я поинтересовался, где эта фирма находится, он засмеялся и, так это, знаете, с лёгкой издёвкой в голосе, спросил – «Шутишь дарагой?» Я, что-то промычал в ответ, а он строго – «В том же офисе, что и с Богом почившая, „Эврика“, понял?»

– И, вы с ним никогда не встречались? Ни разу? Так-таки, ни разу?

Виталий Павлович скорбно улыбнулся, и развёл руки.

– Представляете, никогда.

– А, как же договор, вы же приезжали в офис и подписывали договор?

– Подписывал. На нём уже была подпись директора фирмы и все печати.

– И вас это не насторожило? Вы же, согласно тому же договору, должны были перечислить на их счёт деньги… и не малые, между прочим?

– Я знаю, – опустив голову, произнёс он, – но жизнь моей дочери дороже денег!

– А, вы… не пробовали сообщить в полицию, или… в ФСБ?

– Что вы, что вы! – испуганно замахал он руками, – как можно? Он меня специально предупредил, чтобы я никому, понимаете, никому…, иначе…

Он тяжело вздохнул, а затем грустно произнёс: «Устал я от всех этих тайн. Хоть в петлю лезь. Каждый день думаю о своём предательстве, а толку?»

– Так, всё-таки, костюмы они вам, как обещали, шьют или нет?

– Шьют. Мои коллеги все уже ходили на примерку. Ателье и мастерские ведь остались прежние и мастера мне знакомы, не один год я с ними дела имею.

– Даа, мастера у нас классные, – непроизвольно выскочило у меня.

Чёрт! Надо же, не выдержал, проговорился, испуганно прикрыл я рот рукой, и искоса посмотрел на Виталия Павловича, не заметил ли он моей оговорки. Нет, кажется, не заметил. Он весь в своих заботах, успокоился я.

Директор сидел, пригорюнившись, вертел в пальцах карандаш. Видно было, здорово переживал и своё отступничество от прежних друзей и, особенно, за жизнь и благополучие своей дочери. Затем, поднял на меня умоляющий взгляд и робко спросил: