За что, Господи? Роман

Я сразу здагадался – пандравилось ему шибко летать. А то што лицо зелёное, так энто могет с непривычки к полёту, а могет быть луна своё отражение имела, ну, хучь бы от ераплана, или дерев.

Ну, раз он доволен, я, знамо дело, пошёл к себе в сторожку…, не буду же я спорить, ежели за билет заплочено сполна, и он сам меня отпустил.

Ну, выпил я маненечко, не пропадать же честно заработанному угошшению-то, огурчиком закусил…: у меня ещё с прошлого дежурства два штуки солёненьких припрятано было. Потом…, ишшо маненечко приголубил…, потом…, кажись, уснул, не помню…

Проснулся я от какого-то шума на моей территории. Дай, думаю, погляжу, кто это на моей подотчётной территории буянит? Выхожу и, что ты думаешь, вижу? А вижу я Коля настоящие страсти Господни…, куды там в кине! Представляшь, стоят две полицейские машины, а чуть подале скорая помощь – красно-синие огни так и мигают, так и мигают, будто на ёлке новогодней, а вокруг народишшу, не сосчитать…!

Што за наваждение такое у меня перед глазами, никак не пойму?

Подхожу я, значитца, к народу и спрашиваю: «Што такое могло случиться на моей, строго охраняемой, территории?» Один парнишка, такой лохматый, и до того рыжий, што страсть, оборачивается на моё вполне законное недоумение и так, знаешь, со смехом, отвечат: «Да, тут, дед, кино! Один полицейский решил бесплатно на самолёте полетать… Вот и полетал!»

Ну, тут мне ка-а-к вдарит в голову! Господи! Так это ж мой полицейский! Я же про него совсем забыл! Ох, божеж ты мой, вот напасть-то на мою седую голову!

Пробираюсь я, значитца, поближе, чтобы рассмотреть «дело рук своих» – лежит сердешный, то ли живой, то ли совсем мёртвый, не шевелится. Врачи брезгуют к нему прикасаться – с ног до головы облёванный и дерьмом обгаженный, ажно до меня евоная вонь дошла…

Николай долго сдерживал смех, а тут не выдержал, захохотал во всё горло. Ха-ха-ха! Ой, не могу! Ха-ха-ха!

Он хохотал так, как никогда в жизни до этого, не хохотал! Хохотал до колик в боку! Хохотал так, что обо всём на свете забыл, и по его небритым щекам от неудержимого смеха градом катились крупные слёзы.

Прекратить шум в камере! – послышался из-за двери окрик, и тут же заскрежетал ключ в замке.

Глава одиннадцатая

НИНА

Хозяин ушёл, и больше никто не мешал ей работать. Как говорят – «Без хозяина перед глазами, работается легче». Начался обыкновенный, будничный рабочий день. Перед её глазами проходили молодые люди и старички-пенсионеры, добрые и злые, смешливые – любители по поводу и без повода позубоскалить и, зацикленные на своих болячках нытики.

С «последними» – работать было намного сложнее. Они капризничали, не воспринимали полезных советов и считали, что – все и вся должно крутиться вокруг их персон. С такими покупателями ухо нужно было держать востро. Того и гляди нарвёшься на неприятности: пойдут жалобы, а то и оскорбления, но Нине не привыкать к такой работе.

За свой долгий срок работы в аптечной системе, она привыкла ладить с ними. Это Люське непривычно и тяжело. Нина частенько видела слёзы на её глазах после «разговора» с такими вот горе-покупателями. Она как могла утешала её, говорила о сложном характере больных, короче – учила профессии.

К концу смены (аптека работала в круглосуточном режиме) Нину начали томить какие-то нехорошие предчувствия. Вот, казалось, придёт она домой, а там ждёт её что-то – ну, совсем нехорошее. Даже повышение в должности с приличным добавлением к зарплате, не могло заглушить охватившего её, тревожного чувства…

Может, Кирилл, опять пришёл домой пьяный, или у Светы что-то не так…? Как там она – в замужестве? Пишет, что всё хорошо, и муж, Николай, её очень любит, а верно ли это?.. Возможно, она скрывает от родителей свои нелады в семье…

А, Боря? Уже месяц от него писем не получали. Как уехал со своим строительным отрядом в какую-то там Тмутаракань….

Господи, спаси и помилуй нас! Избавь нас, Господи, от неприятностей! – просила она ЕГО, вздыхая и украдкой вытирая повлажневшие от набежавших слёз глаза. Хорошо ещё, что в этот час посетителей в аптеке не было. – Господи, спрашивала с тревогой она, когда же моя сменщица-то придёт?

От волнения она не находила себе места. Вот так всегда в жизни, шептала она – когда не очень нужно – всё идёт как по прямой асфальтированной дороге, а вот когда…

* * *

Нина запыхалась, пока быстро, через ступеньку, поднималась к своей квартире. Позвонила раз, потом ещё раз, но почему-то Кирилл не открыл дверь.

Она отперла дверь своим ключом, а войдя в прихожую, услышала лишь звенящую тишину. Только в кухне одиноко тикали настенные часы-ходики.

Квартира была пуста.

Значит, Кирилл опять, как он всегда говорит в своё оправдание – слегка задерживается. Господи! – с болезненной тоской в сердце подумала она – опять придёт пьяный и лыка связать не сможет. Ну, до каких пор это будет продолжаться?!

Разувшись, прошла в кухню, не сразу обратив внимание на белеющий листок бумаги, лежащий на углу стола, а когда увидела, в груди что-то оборвалось. Быстро схватив, поднесла к глазам, а узнав почерк Кирилла, расслабленно вздохнула. Сердце чуть отпустило. Раз смог написать записку, значит не всё так плохо. Хотя…!

Прочитав, Нина задумалась. С какой такой стати, ни с того ни с сего, его понесло в Семипалатинск, к дочери? Объяснения не находилось. Нужно позвонить ей, решила она, уже набирая межгород. После нескольких томительно-длинных гудков, в трубке, словно человек находился совсем рядом, раздалось:

– Алло! Кто звонит? Говорите, я Вас слушаю. Это ты, мамочка?

Услышав спокойный голос дочери, Нина сразу узнала эту её привычку сразу начинать разговор с вопроса – «Кто звонит? Говорите, я вас слушаю».

– Да, это я, мама. Как у тебя дела, доченька? – поинтересовалась она, – всё в порядке?

От волнения горло, казалось, перехватило спазмом, и от этого ей трудно было произносить слова.

…Доченька…, папа у вас…, уже приехал? Дай… ему трубку.

– Ой, мам, ты чего? Откуда тут папка? Ты чего звонишь-то? Случилось, что? – зачастила Светланка…

В трубке, словно горох, посыпались беспокоящиеся о родителях вопросы.

– Света, он записку оставил, что поехал к тебе, – выдавила из себя Нина, – а ты говоришь, что его нет. Может, случилось в дороге что?

– Мама, ну что ты, как маленькая. Посмотри на часы. Он же выехал, скорее всего, последним рейсом… Ещё целый час до прихода автобуса, а потом… пока доберётся на городском автобусе – минимум ещё полчаса.

– Ладно, доча! Говоришь, у тебя всё хорошо? Муж не обижает?

– Ну, что ты мама такое говоришь! Он любит меня, и в больнице у меня всё – о, кэй!

– Ну, слава Богу, что у тебя всё нормально, а то, знаешь, что-то на сердце тревожно. Так и ноет, так и ноет. – Ты, доча, как только папа появится, сразу мне перезвони. Ладно? А то я волнуюсь за него…. И чего это он поехал…?

– Мамочка, ну, конечно, я перезвоню. Ты не беспокойся. Как только…

– Свет, а твой Николай дома? Дай, я с ним парой слов перекинусь.

– Мам, он ещё не приехал с работы. Я сама никак его не дождусь. Ужин готовлю…

– Ладно, не буду тебя отвлекать. Раз у тебя, Света, всё нормально, я отключаюсь. – Но ты не забудь, как только папа появится, обязательно перезвони мне. – Ты, доча, поняла?

– Хорошо, хорошо, мамочка. Конечно, позвоню. Ой! Что-то подгорает!

Нина немного успокоилась, но полностью тревога не ушла. Она знала это состояние – как перед летней грозой: всё в природе вдруг затихает, на деревьях не шелохнётся ни один листочек, всё живое прячется. В воздухе появляется одуряющий аромат цветущих трав – воздух, казалось, густеет, и дышать становится тяжело. Такое ощущение, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, так и кажется, воздух превратился в жидкое, бесцветное, пахучее желе.

А вверху, низко над головой, тёмно-синие тучи, медленно-медленно переваливаясь с одного бока на другой, стреляют стрелами-молниями. А затем, где-то далеко-далеко, вдруг послышится глухое ворчание, как-будто огромная собака, оскалив зубы, предупреждает – не подходи! Укушу!

И это рычание, всё ближе и ближе приближаясь, постепенно переходит в удары по огромному барабану, оглушая всё вокруг. А затем, разразится таким треском, словно одновременно разорвали не меньше сотни простыней, заставляя людей закрывать уши обеими руками, и приседать от ужаса и страха к земле…

И вот стихия набрала полную силу, иии… разбушевалась во всей своей неуправляемой красоте! Сверкают молнии, гремит гром, ветер со свистом гнёт деревья, походя обламывает ветки, а иногда и валит сами деревья. Тучи над головой несутся со скоростью курьерского поезда, а небо полыхает от всполохов ярких молний…

Так и у Нины сегодня. Она всей душой чувствовала приближение грозы, но только одного она не знала – с какой стороны она придёт. И это ещё больше заставляло её тревожиться. Она, в смятении, мысленно, направляла лучи-поиски в разные стороны, чтобы определить направление прихода грядущей опасности, но всё напрасно.