Месть невидимки

Великое начинается с позора

Караев обмер. «Где это я?» – пронеслось в голове.

В нос ударили знакомые запахи йода, витаминов и тошнотворная вонь нечищеной уборной… На стене две «люськи». Одна блаженствовала, усиками почёсывая потолок, а другая, вихляясь, скользила по трубочке кислородного устройства прямо к его изголовью. Он покосился вправо… Швабра… Настоящая половая швабра. Её приспособили вместо штатива. На её горизонтальной перекладинке висела перевёрнутая вниз горлышком бутыль с бурой жидкостью. Капельница… Больница… Палата… Но почему? Караев никак не мог понять.

Очнулся он, видимо, от боли, что причиняла ему медсестра. Паршивка неумело всунула ему в вену иглу. Практикантка, наверное. Опыта – ноль. Слишком долго возится с лейкопластырем. Она оклеивает им иглу, чтобы та не сорвалась с руки. Неумёхе невдомёк даже, что игла ковыряет ему стенки сосуда. Наконец справившись, медсестра поднимает голову.

Ну, конечно, практикантка. Совсем девчонка, подумал он. И их глаза встретились.

– Господин профессор, – в полуиспуге спрашивает она, – вы как? Хорошо себя чувствуете?

– Вашими стараниями, – красноречиво глядя на изгиб руки, морщится он и просит сделать ему одно маленькое одолжение – смахнуть «люсек»…

– Каких? – таращится сестра. – Здесь никого нет, кроме вашей жены.

Мика только сейчас увидел её. Свесившись со стула, Инна положила ему голову под левый бок и мирно посапывала.