Черный рассвет (original mix)

Мы настолько привыкли к хаосу, что какой-либо порядок начинал казаться противоестественным и даже пугающим. Идея тотального протеста к любому естественному явлению в обществе казалась чем-то абсолютно нормальным и приемлемым. Наверное, в таком возрасте это присуще многим людям, так как еще не сформированы ценности и отсутствуют четкие жизненные ориентиры. Но ловушка заключается в том, что в итоге такие убеждения стойко закрепляются в сознании, и в конце концов все восприятие действительности начинает основываться на патологической неудовлетворенности всем тем, что тебя окружает и что с тобой происходит. Ты начинаешь смотреть на мир сквозь призму недовольства и осуждения, оправдывая это «критическим мышлением». Изо дня в день пытаешься найти виноватых во всех своих бедах и, что самое главное, находишь их. Правительство, религия, СМИ, олигархи, масоны, жиды, нацисты, преподаватели, соседи и еще бог знает кто, оказывается, мешают тебе жить, как те, другие, где-то там. Иллюзия тотальной несправедливости мира по отношению к тебе становится фундаментом мировоззрения, и маска жертвы все сильнее и сильнее прирастает к мрачному, уставшему лицу, которое с каждым днем рождает все меньше и меньше улыбок. Все чаще и чаще на нем отображается гримаса едкого сарказма и скрытой, едва уловимой в блеске глаз агрессии.

– Тебе еще не надоело все это? Сколько можно? Когда ты уже осознаешь, что пора взрослеть? – с очередным допросом накинулась на меня мама. – Я уже не знаю, как на тебя повлиять.

– Я и так делаю все, что только возможно! Неужели ты сама не понимаешь, что перед праздниками никто не будет заморачиваться, чтобы взять меня на работу! Из всех моих друзей только ты относишься ко мне как к какому-то животному и выгоняешь на улицу!

– А что мне еще делать? Попробуй поставить себя на мое место! Если я никак больше не могу повлиять на тебя! Какие друзья? О чем ты вообще говоришь? Все эти Волковы, Фитили, Колючие пользуются тобой, а при необходимости бросят, как только их задницы начнут гореть, и они почувствуют опасность! Неужели нельзя найти хороших ребят, которые будут тащить тебя наверх, а не тянуть ко дну?

После этих ее слов я почему-то на мгновение вспомнил тот сон, который мне снился с выпадением зубов, но тут же ответил:

– Никто меня никуда не тянет! Это все твои фантазии. У нас с ними много общих интересов: книги, музыка, кино, творчество, девчонки. Все, как у большинства людей. Вспомни себя в моем возрасте, в конце концов. Только не говори мне, что ты целыми днями сидела за учебниками и постоянно зубрила уроки.

– Нет. Я тоже позволяла себе гулять и развлекаться, но меня не находили с передозировкой от героина за гаражами! Неужели ты считаешь это нормальным!?

– Я не считаю это нормальным, и мы это уже обсуждали. Да и при чем тут мои друзья!? Их тогда вообще не было, а если бы и были, то отговорили бы меня, как это делал Волк, когда навещал меня в больнице.

– Ага, так сильно отговорил, что даже медсестра его выгнала. Небось пришел к тебе обдолбанный, – никак не унималась она.

– Все, хватит! Мне надоело опять слушать эту ахинею, – сказал я и ушел с кружкой чая к себе в комнату.

Ложь. Когда ведешь подобный образ жизни, то она становится абсолютно повсеместной, и любые взаимоотношения с людьми начинают основываться на ней. Впрочем, на ней же они и заканчиваются, как это было в случае с Алисой.

Она словно вирус проникает в самые укромные места сознания и начинает управлять тобой, и если вдруг возникает мысль сказать или даже подумать о чем-нибудь честно, то появляется парализующий страх. В первую очередь страх того, как на эту правду отреагируют люди, что они подумают и как после этого потом будут относиться к тебе. Поэтому проще всего говорить то, что они хотят услышать. Мама хочет услышать, что я завязал и взялся за ум, – пожалуйста; Фитиль думает, что я так сильно рад помочь ему вернуться в клуб и к работе с Темой, – не вопрос. Ложь настолько входит в привычку, что начинаешь врать даже там, где это абсолютно не нужно. В каких-то бытовых мелочах – где, когда и с кем был, что делал, куда идешь, когда придешь и так далее. Но самое безумное заключается в том, что все эти лживые схемы и конструкции надо постоянно держать у себя в голове, чтобы тебя не обличили и не предъявили за эту самую ложь. В результате напряжение, тревога и беспокойство становятся постоянными спутниками жизни. А люди, которые все это видят, в какой-то момент начинают молчать, не пытаясь больше обратить твое внимание на эту тотальную нечестность…

***

– Леонид Иваныч, а помните, вы выдвинули идею о «последней, фатальной мысли», когда говорили про Илью? И я вот что подумал после этого: а может ли фатальной мыслью стать самая первая? Та, которая формируется в мозгу при самом рождении или даже до него, и в результате она определяет все наше мышление на последующую жизнь. Ну типа как исходный код, знаете? Как некий фундамент, на который потом накладываются все остальные мысли, которые приходят в жизни. И эта мысль сидит где-то глубоко в подсознании и в итоге влияет на весь последующий выбор, все действия, которые мы в дальнейшем совершаем. Будем ли мы страдать или радоваться, станем счастливыми или, наоборот, несчастными в течение всей последующей жизни. Все зависит в основном от нее.

– Интересное, конечно, предположение, Николай, но, на мой взгляд, мышление имеет не иерархичную структуру. Очень сложно представить себе архитектуру такого процесса, так как он ведь не ограничивается только языком. Языки нужны больше для того, чтобы выражать мысли и чувства, а следовательно, взаимодействовать с окружающим миром, включая других людей. А в сознании мышление в основном существует в виде символов, знаков, образов, которые в конце концов преобразуются в слова и предложения. Да и к тому же как эту мысль сформулировать или выразить, чтобы она легла в основу всего последующего мышления, если младенец при рождении не владеет языком? – задумался он.

– Ну, например, при помощи плача или крика. Да и не факт, что первая мысль появляется в голове именно при рождении, а вдруг это все происходит еще в утробе матери, – предположил я. – Как, например, в случае с сердцебиением. Ведь сердце начинает биться еще до рождения, и, возможно, ребенок начинает мыслить так же. Он же наверняка чувствует тепло, заботу и ласку матери, когда она, например, гладит живот или говорит что-то приятное, а следовательно, каким-то образом обрабатывает эту информацию.

– Я так и не пойму, к чему вы клоните, молодой человек? – иронично произнес старик. – Что, если малыш заплакал при рождении или закричал, то он обречен на страдания? Так практически все новорожденные плачут и кричат, это обычная реакция на страх или еще какое-то внешнее раздражение. Или к тому, что если первая мысль в утробе была о чем-то плохом, то жизнь будет мучительна, а если о хорошем, то радостна? Либо она как-то программирует сознание?

– Именно. Может, это и принято называть судьбой, – не унимался я.

– Ну хорошо, допустим, это так. И как бы тогда ты выразил сейчас эту самую «первую фатальную» мысль, отталкиваясь от того, что происходит в твоей жизни?

Тут я на какое-то время задумался и спустя пару-тройку минут тихо произнес:

– ЗА ЧТО!?. Да, именно так – за что мне все это!?

– Хм… В любом случае мы этого никогда не узнаем. Хотя мне больше кажется, что вы программируете себя именно сейчас, нежели тогда при рождении или даже до него.

Я зашел к Леониду Ивановичу в его последний рабочий день в уходящем году, чтобы поздравить с наступающим. В углу гардероба стояла настоящая елка, которая была украшена потрясающими яркими, блестящими игрушками, сохранившимися еще, по-видимому, с советских времен. От елки расходился приятный хвойный запах, напоминающий о беззаботном детстве. В последние годы дома мы наряжали уже искусственную елку всякими дешевыми китайскими игрушками с гирляндами, но это, конечно, не шло ни в какое сравнение с живой, ароматной хвойной красавицей и игрушками ручной работы родом из детства. Пока Леонид Иванович заваривал чай, я, возвращаясь с перекура, задержался напротив елки и стал рассматривать игрушки. Все были очень красивыми, с проработанными до мельчайших деталей рисунками, но одну из них я выделил больше всех. Это была яркая позолоченная еловая шишка, выполненная из тонкого стекла.

– Что, понравилась? – поинтересовался Леонид Иванович, внезапно появившийся у меня за спиной и наблюдавший, как я любуюсь этой шишкой.

– Да. Просто у меня в детстве был один случай с точно такой же игрушкой. Мы наряжали елку, и бабушка постоянно твердила мне, чтобы я был аккуратнее, потому что могу пораниться этими игрушками. В какой-то момент мне надоело слушать, и я назло сжал в руках такую же игрушку – доказать, что ничего страшного не случится, – но не рассчитал силы, и она лопнула у меня в руке, сильно поранив ладонь. Бабушка закатила истерику, а я разревелся и к тому же еще после этого поступка был наказан родителями за то, что не слушаюсь старших.

– Да уж, несправедливость – больное явление, – иронично подметил он. – Хотя, конечно, бабушка могла бы повлиять на то, чтобы тебя амнистировали. Ведь по сути ответственность за разбитую игрушку в определенной степени лежит и на ней, поскольку это она не смогла донести до ребенка, почему надо быть аккуратнее со стеклом, а просто капала на мозги.

– Да! Тут вы определенно правы. Таких персонажей я называю люди-комары, которые как бы пьют кровь своими проповедями и нравоучениями, – брезгливо сказал я.

– Ну, это не всегда плохо, я считаю, и можно многое почерпнуть для себя.

– Согласен. Но только в тех случаях, когда такие люди сами являются примером того, чему пытаются научить, и соответствуют своим же нравоучениям. А то мне в детстве родители постоянно твердили: курить плохо, выпивать плохо, плохо материться и многое другое, а сами всем этим занимались в моем присутствии. И почему после этого я должен был им верить? А ведь это были на тот момент самые близкие мне люди! Что уж говорить о других и доверии к ним?

– Тут сложно с вами поспорить, молодой человек. А давайте сделаем так: вы возьмете эту игрушку себе, и пусть она символизирует ваше детство, но только самые яркие и счастливые его моменты. Без всяких людей-комаров, и так будто в той ситуации с бабушкой вы не раздавили эту игрушку в руке, а спокойно повесили ее на самое видное место.

– Хотите избавить меня от груза детских обид? – саркастично поинтересовался я.

– Хочу сделать вам подарок на Новый год, – парировал дедушка.

– Хорошо. Я с радостью приму этот подарок. Но от своей комариной теории не откажусь. Уж больно близка она мне по духу!

– Как скажете. Но есть один нюанс – зимой у нас комары не летают. Так что нужно либо сменить название теории, либо опровергнуть ее.

– Я подумаю над вашими словами, Леонид Иванович. Спасибо вам! С наступающим!

***

– Братан, у меня есть замечательная новость! – радостным голосом сказал Фитиль при встрече. – В общем, я вышел на покупателя, который готов взять всю партию, что у нас с тобой есть. Сторговались на шестидесяти пяти кусках.

– Звучит очень подозрительно. Похоже на ментовские заходы, тем более я говорил тебе про чес, который они сейчас устраивают в преддверии праздников!

– Да не, там другая тема. Неужели ты думаешь, что я бы стал кому попало скидывать кайф? В общем, это будет новогодний подгон на зону, и человек, который на меня вышел, достаточно известен в этих кругах.

– А как же наш план, чтобы хорошенько навариться после праздников на этом?

– Если бы нужно было действовать мелким сбытом, то он подходил бы нам как нельзя лучше, но сейчас появилась возможность намного привлекательнее. Неужели ты сам не врубаешься, насколько это выгоднее для нас? К тому же сам говоришь, что рискованно скидывать мелочью, так как мусора не дремлют. Тем более у меня нет других вариантов, чтобы за такой короткий срок отбить бабки и вернуть их Теме.

– Какая-то мутная хуйня. Мне не нравится, если честно, – с сомнением сказал я.

– Если хочешь, то я могу сам все провернуть. Можешь отдать мне свою часть партии, и я ее скину. Бабки, естественно, пополам, – предложил он.

– Ну хорошо. Мне надо подумать.

Очередная авантюра от Фитиля не внушала мне абсолютно никакого доверия, с одной стороны, а с другой – он сам вызвался провернуть это дело. Неужели он реально готов был так рвать свою жопу, чтобы вернуть себе репутацию? В любом случае ему в голову я залезть не мог, и какие мотивы им руководили, было догадаться сложно. Поэтому я решил сосредоточиться на себе. Первым делом задумался о том, что я теряю и как это предприятие может отразиться на мне. Если это какая-то ментовская многоходовка, то в любом случае Фитиль станет делать все сам, и ко мне это отношения иметь не будет, за исключением того момента, когда я буду передавать ему свою часть товара. Соответственно, надо это сделать дистанционно, чтобы не было зафиксировано акта передачи. Дальше он вернет мне часть денег, которую надо отдать Теме. Даже если они будут помечены, я могу сослаться на то, что просто вернул долг, ведь наркоты больше не будет какое-то время, и привязать их к ней будет практически невозможно. Но тут все равно надо быть осторожным. По-хорошему необходимо было исключить мое взаимодействие непосредственно с наркотой и бабками за нее. Поэтому, взвесив все за и против, я согласился…

В общем, на следующее же утро я пошел и достал из тайника всю свою часть отравы, чтобы сделать закладку в другом месте, откуда ее бы и забрал Фитиль. По предыдущему опыту я засунул наркоту в пачку из-под сигарет и спрятал ее за одним из гаражей рядом с «Порталом», где я передознулся. Затем позвонил Никитосу и сказал, что не смогу передать ему наркоту, так как уезжаю с мамкой по делам, и объяснил, где находится место, указав номер гаража, за которым спрятал закладку. Я специально сослался на занятость, чтобы не вызвать у него подозрений относительно своего недоверия. Он сначала смутился, а потом согласился забрать, а вечером связаться со мной и сообщить результаты сделки.

«ЗАБРАЛ», – пришло вечером смс, и больше он не выходил на связь. Пару раз после этого я набирал его, но никто не отвечал, а потом и вовсе телефон выключился.

«Вот это уже не есть хорошо», – подумал я и начал перебирать у себя в голове кучу различных сценариев, почему Фитиль вдруг замолчал. Естественно, практически все они были негативными и вызывали в основном тревогу и беспокойство. Менты? Блатные? Кинули? Приняли? И еще масса всякого рода мрачных мыслей разъедали голову, вызывая приступы паники. До Нового года оставалась буквально пара дней, и необходимо было вернуть долг Теме. Есть примета, что до Нового года нужно вернуть все долги, и я не то чтобы суеверный, но не хотелось иметь подобного рода проблемы. Тем более, что при желании Артем мог бы их доставить. Ведь не по счастливой же случайности он так долго занимается всеми этими делами, к тому же сам мне тогда говорил, что у него есть влиятельные покровители.

После очередной неудачной попытки связаться с Фитилем я в отчаянии бросил телефон на диван и, чтобы хоть как-то отвлечься от всего этого дерьма, включил компьютер. На рабочем столе создал новый файл, открыл его и минут пятнадцать пялился в чистое окно. Затем неуверенно набрал первую строчку:

«Посвящается моему коту…»