Черный рассвет (original mix)

– А что тогда счастье?

– Для меня счастье заключается в удовлетворении жизнью. Например, когда я провожу юным ребятам и девчонкам экскурсии по этому музею, когда понимаю, что они слушают и интересуются чем-то, когда сейчас общаюсь с тобой и понимаю, что мои знания и опыт востребованы, я могу поделиться ими и принести какую-то пользу другим. Когда собираемся здесь на заседании партии, обсуждаем и решаем какие-то вопросы. В такие моменты я не чувствую себя одиноким стариком, доживающим свой век. Для меня счастье приходить на свой маленький садовый участок летом и ухаживать за растениями, которые я высаживаю весной, и собирать плоды своей работы осенью. Счастье принести лекарство и стакан воды для своей супруги, когда она плохо себя чувствует. Счастье – оно в мелочах, которые мы просто привыкли не замечать, – ответил старик.

– И у вас теперь это получается?

– Не всегда, конечно. Но есть такие моменты, когда получается.

На протяжении всего общения с Леонидом Ивановичем я ощущал какой-то покой, которого не ощущал уже очень долгое время. В те минуты мне не хотелось куда-то бежать, что-то мутить, суетиться, возвращаться домой, чтобы побыстрее лечь в кровать и уснуть под очередной абсурдный фильм, сюжет которого я бы наутро уже не вспомнил. В последующие дни, когда я приходил к смотрителю, то иногда даже выключал телефон, чтобы меня не беспокоили и не отрывали от наших бесед. В компании с этим человеком время пролетало незаметно, и порой я даже жалел о том, что надо было закрывать музей и расходиться. Может, это и было счастье?

***

Наступили долгожданные выходные. А это значило, что мне не придется вставать черт знает во сколько и выдвигаться на мнимые поиски мнимой работы. И еще я ожидал провести две замечательные ночи в клубе, наслаждаясь в очередной раз его волшебной атмосферой.

Ближе к вечеру пятницы со мной наконец-то связался Фитиль. Не могу сказать, что его звонок стал неожиданным для меня, так как я надеялся, что он в ближайшее время вновь объявится в моей жизни, но это случилось в самое неподходящее время, когда я собирался в клуб. С самого начала он стал жаловаться на руководство клуба (оказывается, он уже звонил администратору), что его якобы оставили за бортом после всего того, что он для них сделал. Тогда администратор сказала ему, что клуб больше не нуждается в его услугах по причине сомнительной репутации и связях с наркотической средой. Потом он начал донимать меня вопросами о том, кто мог его подставить и донести до руководства такую информацию. Естественно, сначала Фитиль подумал на меня и недвусмысленно дал понять это. Но я грамотно объяснил ему, что мне нет никакого интереса от этой затеи, потому как сам замешан во всех этих движениях, и сливать его было бы глупо с моей стороны. Я также честно признался, что администратор говорил со мной на эту тему, и я как мог пытался разубедить ее, но получилось у меня не очень. К тому же в тот момент я сам рисковал, когда так настойчиво его защищал.

Конечно же, он начал обвинять меня в том, что я поступил по-свински, и напоминать, что это именно благодаря ему я оказался в Муссоне. В ответ я предложил войти в мое положение и сказать, как я должен был поступить в такой ситуации. Тогда Фитиль начал что-то бубнить про дружбу, порядочность и все такое, но по существу так ничего и не сказал. Не я же был виноват в том, что ему пришлось пропасть на какое-то время из-за проблем, которые он сам и создал. Конечно, я в какой-то степени понимал его в тот момент, и что он очень хотел найти виноватого во всей этой ситуации, но я себя таковым не чувствовал. Я с самого начала говорил, что толкать наркоту в клубе – очень плохая идея, но тогда он меня не послушал, и теперь результат этих действий говорил сам за себя. Потом наш разговор плавно перетек в сторону Артема, который также «динамил» его с товаром на релиз. Поначалу я пытался убедить его, что никто никого не «динамит», а действительно у Артема сейчас ничего нет, и когда появится, неизвестно. Но он уличил меня в пиздеже, сказав, что общался с пацанами, которым я «помогал» приобрести наркоту, и тут мне пришлось сознаться, что Тема опасается давать ему отраву, но просил меня об этом не говорить. Фитиль и его смешал с говном, обвинив в неблагодарности и ссыкливости. В конце концов он попросил меня повлиять на администрацию клуба и поговорить с ними, чтобы они поменяли свое решение или хотя бы разрешили ему иногда приходить и играть за пультом. Также попросил меня пообщаться с Артемом, чтобы вернуть его доверие. Я в свою очередь пообещал, что попробую сделать это, но за результат ручаться не буду. На этом наш разговор был окончен.

По правде говоря, мне не было жалко Фитиля ни капли, так как он сам был виноват во всем, что с ним произошло. Я же в свою очередь никакой вины за собой не чувствовал, как бы старательно он ни пытался мне ее привить в тот момент. Но обещание я свое все-таки сдержал и по приезду в клуб решил поговорить со Светланой Сергеевной.

– Да. Он мне звонил и чуть ли не со слезами умолял позволить ему вернуться. Но я сказала, что это не мое решение, а руководства, и не могу ничего поделать, – пояснила она, когда я завел разговор про Фитиля.

– А можно ему хотя бы иногда приходить и помогать нам вести дискотеку? – поинтересовался я.

– А вы что, не справляетесь вдвоем с Андреем?

– Справляемся, но иногда бывает непросто, особенно когда большой наплыв клиентов, чаще всего по субботам.

– Хорошо. Я поговорю с руководством о твоей просьбе, но предупреждаю сразу, что если у кого-то из сотрудников или посетителей возникнут подозрения относительно вашего поведения, то вылетите оба, – сурово произнесла она.

После этих слов настроение у меня окончательно испортилось. В первую очередь потому, что в тот момент я сам был под кайфом, ведь перед уходом из дома сделал себе дозу амфетамина, о чем свидетельствовали широкие зрачки и жвачка во рту, которую я интенсивно пережевывал в момент нашего разговора. И после него меня сильно загрузило, когда я поднялся на наш балкончик. Вскоре пришел Андрюха, и я рассказал ему о просьбе Фитиля, поинтересовавшись, не будет ли он против. Как оказалось, Андрей был только за, сказав, что помощь ему точно не помешает, особенно когда имеешь дело с заказами от бухих клиентов. С этим я тоже согласился. К тому же Никитос был «универсальным бойцом» и мог следить как за светом, так и за звуком. Единственное, что меня по-настоящему парило, так это то, что Фитиль мог реально «спалиться», когда его прет. И мне тут же вспомнился случай с Алисой, когда я в первый раз увидел ее на пороге нашей «аппаратной». А на то, что Никита будет приходить к нам трезвый и абсолютно вменяемый, я даже не рассчитывал…

– В общем, мне удалось убедить руководство, чтобы Никита помогал вам. Тем более сейчас грядут новогодние праздники, и действительно будет непросто, с чем гендиректор тоже согласился, но относительно алкоголя или наркотиков предупредил меня сразу. Малейшее подозрение – и мы с вами попрощаемся. Да, и еще сказал, если Андрей не будет против этой затеи, – сказала она спустя несколько часов, когда мы столкнулись возле раздевалки для персонала.

– Андрей вроде как не против, – чуть ли не сквозь зубы проговорил я, чтобы она не учуяла запах алкоголя, которым я уже изрядно успел заправиться.

***

– Ну что, ты поговорил? – поинтересовался Фитиль, когда мы с ним встретились на следующий день.

– Да. Поговорил. Она сказала, что обсудит это с руководством клуба и скажет мне о решении, которое они примут, – солгал я.

– Если сегодня все прояснится, то дай мне знать сразу же. Просто я хочу приехать уже сегодня, если они разрешат мне играть с вами. А что насчет Темы? Говорил с ним?

– Бля, я что, твой подданный, что ли? Как будто у меня нихуя нет других дел, как только бегать и решать твои проблемы! Не говорил я еще с ним и не знаю, когда поговорю, – ядовито ответил я.

– Да ладно, Колян, не заводись! Я поинтересовался всего лишь. Че ты начинаешь сразу-то? Меня просто все пацаны, кому я раньше брал, заебывают при встрече с просьбой помочь им достать. Вот я и спросил. Кстати, подгони мне пару грамм фена, у тебя же по-любому есть?

– Есть, но я уже обещал другим людям, которые позвонили мне незадолго до тебя. Это последние веса остались. Хочешь, можешь взять спайса.

– Все шутишь? Ты же знаешь, что я это говно, даже когда сам брал, практически не курил. Вид, конечно, у тебя печальный, братка. Сразу видно, что всю ночь марафонил, а теперь отходняки ебут, да? – со злорадством поинтересовался он.

– А тебе лишь бы позлорадствовать, да? Я тут за тебя хлопочу по всем фронтам, а ты стебешься. Ну, продолжай в том же духе, и последняя твоя надежда на клуб и на Тему будет смыта в очко!

– Да не, ты меня неправильно понял, Коленька! Я это к тому все клоню, что у меня есть лекарство, и оно может снять этот мрак, в котором ты сейчас пребываешь, и я могу даже поделиться с тобой, если ты побреешь тех ребят и подгонишь эти пару грамм мне.

– И какое же это лекарство?

– Ну как какое? Все как мы любим, – с тошной, натянутой улыбкой произнес он и достал шприц с коричневым раствором, чтобы я заценил.

Дальше понятно без слов, что было в этом шприце, – героин. И в этот момент я понял: это реально являлось для меня лекарством, чтобы избавиться от отходосов от скоростей. Тем более сегодня днем я уже звонил барыге-цыгану в надежде приобрести заветное зелье, так как понимал, что мне предстоит еще одна ночь в клубе. Но в таком состоянии она виделась для меня настоящей пыткой. К моему сожалению, цыган ничем мне помочь не смог, и я уже было смирился со своим положением. Но встреча с Фитилем, на которую я поначалу вообще не хотел идти, оказалась спасением, и, естественно, я согласился подогнать ему тот порошок, который у меня якобы остался, хотя было его значительно больше. Просто мне не хотелось возвращаться домой и забирать его из тайника, а потом опять встречаться с Фитилем, так как его с собой брать я не хотел, чтобы он не увидел местоположение тайника. Также я не хотел его видеть сегодня в клубе рядом с собой и поэтому не сказал, что руководство разрешило ему появляться у нас, отложив эту радостную для него весть.

– Ладно, уговорил! Но сначала я поставлюсь, а потом все остальное. И если меня реально поправит, то отдам тебе те веса.

– Можешь даже не сомневаться! Поправит, еще как.

– Инструмент чистый или надо за новым идти? А то я из-за тебя опять какую-нибудь заразу подхвачу!

– Новый, не парься. Только вот не надо мне этих претензий левых предъявлять, мол, я тебя тут заражаю всяким дерьмом! Ты не только со мной из одного баяна вмазывался. Мне покойный Прицеп рассказывал, как ты после него и Волка ширялся маком. Поэтому кто кого и чем заражает, еще вопрос.

– Короче, не грузи меня сейчас этой канителью. Погнали быстрее в подъезд, – с нетерпением сказал я.

Если бы в тот момент чей-то зоркий глаз наблюдал за происходящим из окна, то он с легкостью бы обнаружил, что изначально в подъезд с Фитилем заходил один человек, а вышел уже другой. Съежившийся от холода, прячущий голову в плечи и в натянутой на брови шапке, я зашел в холодный подъезд, а вышел покачиваясь, в расстегнутой наполовину куртке, одергивая внутри нее рукав закатанной по локоть кофты и пытаясь при этом нагнать Фитиля, что-то бормоча себе под нос севшим голосом. И означало это одно: он не обманул. Выровняло меня как надо…

– Блять, ну давай шевели булками! Потом покуришь! Мне вон пацаны уже названивают, которым я обещал взять пороха, – раздраженно подгонял он меня. Я же никак не мог прикурить сигарету и, сжимая в замерзших кулаках зажигалку, просто нависал над ней с закрытыми глазами, что-то бубня в ответ. Спустя где-то минут пятнадцать под воздействием холода меня немного отпустило, и я сказал Фитилю, чтобы он ждал меня на остановке, и я принесу ему «порох».

– Давай сделаем по чуть-чуть себе? – предложил он, когда я отдал ему наркотик.

– Не! Я не буду. Если хочешь, делай себе, но я пас сегодня.

– Ты себя-то в зеркало видел? Как ты сейчас поедешь в клуб в таком состоянии? Да тебя любой первоклассник выкупит в момент, не говоря уже о сотрудниках и тем более администраторе, которая и так с тебя глаз не сводит! Тем более, я же по сути на халяву предлагаю.

Тут, надо сказать, он был прав. Я и сам чувствовал, что мне полный пиздец, и спорить с ним не стал.

– Ладно. Уговорил. Только мне немного делай, чтобы только прийти в себя, – согласился я.

Мы снова зашли в тот же подъезд, и тот же самый зоркий глаз наблюдателя мог опять заметить чудесное преображение. Из подъезда я вышел уже более-менее адекватным человеком, непринужденно общаясь о чем-то с Фитилем. Вот такие метаморфозы.

***

Добравшись наконец-то до «Муссона» вечером, я старался избегать общения с персоналом, так как у меня просто не было никакого желания и сил поддерживать какие-либо разговоры. Надо сказать, что мне с трудом удалось отделаться от Фитиля этим вечером, и он уже хотел поехать со мной, чтобы подождать снаружи, пока я выясню, можно ли ему присутствовать с нами или нет. В конце концов я все-таки сказал ему, что позвоню и расскажу обо всем, как узнаю.

Поднявшись к нам на балкончик, я настроил свет и включил программу по умолчанию. Перекинувшись парой слов с Андрюхой, когда он пришел, сел в угол на один из двух барных стульев и, облокотившись на стену, залип приблизительно на час, периодически посасывая из банки коктейль, который предусмотрительно купил в магазине перед приходом.

– Братан, пора потихоньку начинать движуху. Давай там приходи в себя, а то что-то ты совсем раскис, – сказал Андрей, плавно увеличивая громкость на пульте.

Честно признаться, мне совершенно не хотелось устраивать «движуху» в ту ночь. Больше всего мне хотелось тишины и покоя тогда. А при одной мысли о том, что еще придется общаться с бухими клиентами и объявлять поздравления в микрофон, появлялось чувство отвращения и пренебрежения ко всему окружающему.

«Неужели даже работа в клубе перестала приносить мне удовольствие?» – со страхом подумал я и встал за световой пульт. Ведь я на протяжении всего времени, пока работал здесь, убеждал всех вокруг и прежде всего самого себя, что это было единственным, по-настоящему меня радовавшим и вдохновлявшим. Но теперь самые мрачные мысли лезли в голову, когда я стоял на балкончике и наблюдал за происходящим вокруг.