Черный рассвет (original mix)

– Нет, братан. Я бы тогда пошел в аптеку.

Залипнув где-то еще минут на сорок у меня дома, мы сидели на кухне практически молча, лишь изредка что-то невнятно произнося, пока я не сказал, что пора собираться и ехать в храм. Прицеп возразил, что не сможет поехать с нами, так как все-таки решил посетить больницу из-за своих травм и, как впоследствии оказалось, не зря. После обследования выяснилось, что у него были сломаны два ребра и челюсть после нашей «интенсивной терапии». Волк тоже не захотел составить мне компанию, чтобы приобщиться к высокому, и сослался на то, что обещал помочь матери на огороде. Ну а мне ничего не оставалось, как ехать и исполнять свое обещание…

***

Приехав в указанную мамой церковь, я зашел внутрь и тут же испытал сильнейший дискомфорт, несмотря на то, что меня продолжал достаточно сильно «накрывать» наркотик. Я походил мимо церковной утвари и икон, делая вид, что молюсь, так как за мной наблюдала послушница, которая стояла за прилавком со свечами и другими церковными атрибутами в притворе. В конце концов я не выдержал, подошел к ней и спросил, где находится священник, сказав, что моя мама заказывала у него молебен. Она ответила, что он вот-вот должен подойти, и предложила подождать его на лавочке. Но я решил дожидаться на улице, чтобы не дышать этим ладаном, который дико раздражал меня. Я вышел, закурил сигарету и сладко залип на какое-то время, пока меня кто-то не одернул:

– Молодой человек, вообще-то на территории храма курить запрещено!

– Извините, я просто переживаю сильно, – начал оправдываться я, почесывая нос.

– Вы кого-то ждете? – спросил незнакомец.

– Да. Батюшку. Моя мама договаривалась с ним о молебне.

– Вы, стало быть, Николай?

– Да! А вы?

– Отец Александр, – сказал незнакомец и протянул мне руку для пожатия.

Признаться честно, я думал, что встречу очередного попа в рясе, обвешанного крестами и с кадилом в руке. А тут оказался обычный мужичок лет шестидесяти в потертой джинсовой куртке и таких же не менее потертых джинсах. Подъехал на советском велосипеде, достаточно ухоженном, и было видно, что хозяин бережно относится к нему.

– Проходите в здание церкви и подождите меня там. Я сейчас переоденусь и подойду, – сказал батюшка и укатил в сторону небольшого здания, где, по всей видимости, находилось подсобное хозяйство.

Я снова зашел в церковь и расположился в самом дальнем углу, но в какой-то момент меня начал одолевать «сушняк», и сильно захотелось пить. Осмотрев все помещение, я с облегчением увидел в противоположном углу емкость в виде бака со святой водой, на котором стояли несколько одноразовых пластиковых стаканчиков. В этот момент я почему-то испытал невероятное чувство брезгливости и отвращения от одной только мысли о том, что мне придется пить из них, представив, что до меня это делало огромное количество самых разных людей. Изначально я подумал, что, может быть, мне попить, просто открыв кран из бака, но понял, что если кто-то зайдет и увидит меня в таком положении: сидя на корточках, как у колонки возле дороги, – то вряд ли войдут в мое положение. Поэтому я взял эти стаканчики и выбросил их в приоткрытое окно, которое размещалось над баком.

– Простите, а у вас не будет случайно стаканчика, чтобы попить водички, – спросил я у послушницы и указал в сторону бака.

– А что, разве там нет? – удивленно спросила она.

– К сожалению, нет.

– Хм… странно. Я ведь только сегодня ставила их туда. Хорошо, вот держите и оставьте его, пожалуйста, там.

– Спасибо, – поблагодарил я и быстрым шагом направился в сторону заветного бака, который во всем этом пустом, позолоченном до ослепительной тошноты блеске казался оазисом и единственным полезным предметом во всем помещении.

Я с ходу выпил три стаканчика со святой водой и принял решение налить еще один, чтобы, если захочется пить во время службы, не бежать к баку. Молебен еще не начался, а у меня уже возникло непреодолимое желание покинуть это место, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

Вскоре наконец-то пришел батюшка, и мы начали. Он разместился практически перед самым алтарем, открыл молитвослов и стал громким голосом вслух читать какие-то молитвы, а я, стоя справа от него и чуть позади, начал залипать.

Сначала я попробовал как-то сконцентрироваться на маме и представить, что операция прошла успешно, и она, довольная и счастливая, вернулась домой, где я бы ее встречал под ручку с Алисой и с букетом цветов. Но продлилось это, как мне показалось, не больше трех минут, а потом я начал залипать, а когда приходил в себя, то меня посещали какие-то мрачные мысли. Я вспоминал Фитиля, ту ситуацию с мобильником и наш последний разговор, ситуацию с Оленем, с бывшим Алисиным молодым человеком, вчерашний вечер у барыги и передоз Прицепа. И эти воспоминания вызывали у меня злость и ненависть, и… возможно, вину, но я всеми силами отгонял от себя эти мысли и чувства, искал оправдания своим действиям и, безусловно, находил. В конце концов я остановился на том, что мне хочется курить, и стал думать, что когда наконец-то вся эта «экзекуция» закончится, то я с удовольствием закурю сигарету. В какой-то момент я достал мобильник и посмотрел на часы, с удивлением заметив, что прошло всего лишь пятнадцать минут от начала службы, а мне на тот момент казалось, что мы стоим уже не меньше часа, и от этого меня еще больше начало раздражать все вокруг. В конце концов я не выдержал и сел на лавку, которая шла вдоль стены. Залпом выпил заготовленный стаканчик с водой и опять залип…

– Николай, просыпайтесь, уже все закончилось, – сказал отец Александр, аккуратно подергивая меня за плечо.

– Простите, что не выстоял до конца, просто тут очень душно у вас, – со стыдом произнес я, чтобы хоть как-то оправдаться.

– Ничего, бывает. Может быть, вам нужна помощь? Вы как-то устало выглядите.

– Нет, спасибо. Со мной все нормально, просто не выспался. Да и что вы можете предложить? Помолиться за меня? – с сарказмом произнес я.

– А вы считаете, что это не является помощью? – мягким голосом поинтересовался батюшка.

– Я считаю, что нет, что это пустая трата времени.

– Но ведь людям на протяжении тысячелетий известно, что молитва является одним из основных инструментов духовного преображения, с помощью которого изменяется мышление с негативного на более позитивное, а от него, в свою очередь, коренным образом зависят качество жизни и удовлетворение от нее.

– Хотите действительно знать, что я думаю по этому поводу? Я считаю, что нет никакого духовного преображения, да и вообще никакой духовности. Что нет никакого «тонкого» мира со своими законами, с богом и дьяволом, с ангелами и бесами, а есть только животный мир, в котором постоянно идет борьба за выживание, за место под солнцем, и побеждает в ней наиболее сильный. А духовность – это выдумки слабых для того, чтобы хоть как-то оправдать свое жалкое положение и отчаянное существование под предлогом смирения, терпения и какой-то «высшей» награды после смерти. Духовность – это ментальная ловушка для сильных, попадая в которую, они слабеют!

– Да, но ведь огромное количество сильных людей были духовными, – попытался переубедить меня батюшка.

– И от этого становились только слабее.

– Наоборот. Они становились сильнее. Ведь вся суть духовного роста направлена на сопротивление своему животному началу – своим инстинктам, страстям, желаниям, под влиянием которых люди становятся одержимы ими, которые начинают управлять ими в той или иной степени и от которых становишься крайне зависимым.

– А зачем? Зачем сопротивляться, если это заложено самой природой? Получается, что это противоестественно!

– Но ведь вы сами сказали, что жизнь заключается в постоянной борьбе, только в моем случае борьба направлена внутрь себя, чтобы измениться и подстроиться под внешний мир, а в вашем она направлена во внешнюю среду, чтобы изменить мир и подстроить его под себя, только если в первом случае есть небольшие шансы на успех, то во втором я вижу обречение на поражение, – более сурово сказал батюшка.

– Ну хорошо, а как вы понимаете, что духовно растете? По количеству жженых свечей или облобызанных за день икон? – с сарказмом спросил я.

– Это не имеет никакого отношения к духовности! Это такой психологический прием, действие, если хотите, выполняя которое, вы возвращаете ваши мысли в сторону Бога и способствуете общению с ним. А иконы – это визуализация образа, которая направлена на то же самое. Все эти инструменты отточены веками и служат лишь для концентрации мыслей для самосовершенствования, но очень многие не понимают этого и ограничиваются лишь обрядами, не пытаясь вникнуть в суть. А духовный рост начинается с осознания глубины своего падения! – пояснил священник.

– Ну и как же ее осознать? Вспомнить, сколько раз не уступил место бабушкам в общественном транспорте или не помог перейти дорогу?

– Нет. Для начала понять, что можно попросить для себя отдельный стаканчик, чтобы попить воды, из-за того, что брезгуете, а не выкинуть в окно использованные и врать, что их там не было.

***

«Блять, после таких бесед хочется принять душ, – подумал я, когда вышел из церкви и закурил сигарету, – вот он, очередной человек-комар, который абсолютно убежден в том, что знает, как всем окружающим надо жить. Достать бы какое-нибудь средство, чтобы побрызгаться им, и такие персонажи за версту его чуяли и не могли подойти».

Весь последующий день я провел дома. Даже не пошел встречать Алису, сославшись на плохое самочувствие. К тому же я знал, что она не обидится, если я ее не встречу, так как была в курсе, что моей маме сегодня назначена операция, и я переживаю по этому поводу. И я действительно переживал, даже сквозь наркотический дурман испытывал чувства тревоги и беспокойства. В какой-то момент у меня даже возникла мысль действительно помолиться, но, вспомнив сегодняшний разговор с отцом Александром, я быстро отбросил эту идею. Моя гордыня не позволяла допустить даже малейшую мысль о том, что он был прав. Особенно после того, как он обличил меня в тех стаканчиках, которые я выбросил, ведь по сути мне нечего было возразить ему, и даже несмотря на опиумную эйфорию, я почувствовал стыд, а это чувство, как, пожалуй, и все люди, я презирал более остальных. Но что было самым интересным для меня – практически никто из моих друзей, приятелей, родных и знакомых не позвонил в тот день и не поддержал меня. Тогда со мной связались только два человека – Колючий и Алиса, и я был благодарен им за это.

Выкурив несколько сигарет подряд, я решил поспать, пока меня еще «не отпустило», и как только я коснулся лицом подушки, то практически сразу же вырубился. Что-что, а под опиатами очень сладко и глубоко спится. А еще под ними снятся очень яркие и насыщенные сны, которые, конечно, в большинстве случаев потом не помнишь, но бывает, что запоминаешь какие-то фрагменты, и, проснувшись, понимаешь какие они были отчетливые.

Вот и на этот раз мне снились Фитиль и Колючий. Они что-то бурно обсуждали между собой, а когда к ним подошел я, то сразу замолчали, и даже сквозь сон я почувствовал сильную тревогу. Как будто случилась какая-то трагедия, которая имела непосредственное отношение ко мне. Когда я начал их спрашивать, что случилось, они какое-то время молчали, а потом без всяких слов пошли прочь от меня в разные стороны. И в тот момент я испытывал уже не тревогу, а скорее ужас и оцепенение, особенно после того, как попробовал что-то сказать вслед и понял, что у меня начинают высыпаться изо рта зубы. Причем они откалывались и крошились, словно битое стекло. Я начал подставлять ладони, чтобы эти осколки падали в них, а потом стал пытаться вставить зубы обратно, но они уже не подходили, так как часть раскрошилась прямо в руках, едва я взял эти осколки. Когда я это понял, мне почему-то пришла идея срочно бежать в больницу и нести остатки, чтобы мне их вставили обратно врачи… Впоследствии мне достаточно часто снились сны, в которых у меня возникали проблемы с зубами.

Проснулся я в довольно скверном расположении духа. С одной стороны, было противно то, что я увидел во сне, а с другой – понимал, что наркотик практически отпустил, и сожалел об этом. Конечно, «отходняки» от опиатов невозможно сравнивать с «отходняками» от стимуляторов, после которых весь мир кажется одной большой зловонной братской могилой, в которой ты лежишь, еще еле живой, на самом ее дне. Но все равно после опиума чувствуется, как незаметно подкрадываются апатия, уныние, скука и тоска. С такими чувствами я взял пачку сигарет с зажигалкой и отправился курить на балкон.

Когда я вернулся, то взял телефон в надежде увидеть сообщение от мамы о результате операции, но его по-прежнему не было. Потом я попробовал набрать ее, но телефон был выключен. И тогда, чтобы как-то отвлечься, я взял карандаш и стал сочинять очередной текст…

***

Я понял, что дурак и гений – 

Две грани сущности одной. 

У тыщи ртов – тысяча мнений