Черный рассвет (original mix)

Впоследствии я решил делать так: если кто-то будет обращаться ко мне с просьбой взять отравы в долг, то я не стану отказывать, как делал это раньше, а дам небольшое количество под тем предлогом, что сам якобы займу у барыги под свою ответственность, и скажу, что через какое-то время мне необходимо будет отдать деньги, поэтому предложу в ближайшие дни провернуть сделку по учреждению фирмы. Конечно, я рискую, что после этого человек может пропасть, наобещав мне с три короба, но в долгосрочной перспективе он в любом случае когда-нибудь объявится, так как в нашем небольшом городке не так уж много мест, где можно приобрести качественный товар.

***

Тем временем наш роман с Алисой развивался довольно стремительно. Мы ежедневно общались с ней, если не вживую, то как минимум созванивались по телефону. Как бы я хотел, чтобы этот период влюбленности никогда не заканчивался. При каждой нашей встрече я дарил ей цветы или шоколад. Она очень любила нарциссы и молочный шоколад с орехами. Нашим любимым местом встречи стала набережная с причалом, откуда регулярно отходили прогулочные катера и пароходы. Мы любили мечтать о том, что как-нибудь сядем в один из таких катеров и поплывем далеко-далеко отсюда по течению, впадая из мелких рек в более крупные, а потом в море и океан. Приплывем куда-нибудь в одну из жарких стран Латинской Америки и заживем счастливой, спокойной семейной жизнью…

Большую часть августа, пока ее родители находились на даче, я прожил у нее, за исключением тех случаев, когда вусмерть обхерачивался наркотой и алкоголем, понимая, что встречаться с ней не вариант, так как в тот момент даже слепой мог бы понять, что я веду себя абсолютно неадекватно.

Однажды Алиса спросила, где я периодически пропадаю и почему мы не можем встречаться чаще? И тогда мне пришлось рассказать ей про проблемы со здоровьем, которые испытывает моя мама, на что она упрекнула меня в том, что я не должен был скрывать этого и сказать ей обо всем раньше. Естественно, я не мог поведать ей о том, чем занимаюсь, поэтому пришлось придумать легенду, что я подрабатываю на всякого рода свадьбах и корпоративах, стараясь заработать маме денег на операцию. Честно говоря, мне стоило колоссальных усилий, чтобы не «спалиться» перед Алисой со своими махинациями. Часто в ее присутствии я не брал трубку, когда мне звонили очередные клиенты, а особенно с незнакомых номеров. Мне нередко приходилось звонить ей заранее и предупреждать, что какое-то время не смогу быть на связи, выдумывая всякие поводы. Бывали даже такие моменты, что, гуляя с Алисой, я встречал людей, которым буквально пару часов назад сбывал наркоту, и они уже находились под ее воздействием. В такие моменты холодный пот пробегал у меня по спине, и я всеми силами пытался не взаимодействовать с этими людьми. Чаще всего старался под любым предлогом свернуть куда-нибудь с пути или просто не попадаться им на глаза. Ведь я понимал, что под кайфом от них можно было ожидать чего угодно. В особенности если они находились под спайсом.

Но больше всего я, конечно же, боялся шантажа с их стороны. У меня возникал панический ужас при одной лишь мысли о том, что они… эти торчки… могут заговорить о наших делах в присутствии моей девушки, а когда поймут, что она не в курсе, то воспользоваться этим в своих корыстных целях, чтобы я регулярно «подогревал» их бесплатным дозняком. Ведь у этого контингента нет абсолютно ничего святого, и я это понимал, а поэтому мне необходимо было соответствовать.

Вообще, конечно, я находился в очень щекотливом положении, затеяв такую опасную игру. Учитывая тот факт, что Алиса была дочерью моего декана, то, узнай она о моих деяниях, скорее всего, тут же рассталась бы со мной, после чего последовала бы цепная реакция. Об этом бы, безусловно, узнал ее отец, и, вероятнее всего, я был бы отчислен из универа, благо для этого не надо было бы даже искать повода, учитывая мое «неудержимое» стремление к образованию. И последним звеном в этой цепочке стала бы моя мама, и это было самым ужасным для меня, так как ее я, безусловно, не хотел огорчать. Ведь она столько сил и средств отдала, чтобы я учился в этом вузе. Любые мои разговоры о том, что я затеял все это ради нее, она и слушать даже не стала бы.

Поэтому на протяжении долгого периода времени мне приходилось жить в сильном напряжении и постоянно выдумывать все новые и новые схемы в голове, чтобы только не раскрыть свою деятельность. Одна маска сменяла другую, сценарии, декорации, роли. Часто мне буквально на ходу приходилось импровизировать и менять сюжет постановки, лишь бы только скрыть основную суть. Которая в своей глубине поражала грубостью, цинизмом и жестокостью. И эта ложь изо дня в день росла, как снежный ком…

***

– Добрый день, Петр Сергеевич! Можно войти? – поздоровался я с деканом.

– Да. Конечно, проходи, Николай! Присаживайся, – поздоровался он в ответ и жестом указал на свободный стул.

– Спасибо! Мне методистка сказала, что вы меня срочно вызывали.

– Да, вызывал. У меня к тебе есть серьезный разговор. Для начала хочу задать тебе один вопрос: насколько я понимаю, вы с моей дочерью Алисой в данный момент находитесь в романтических отношениях, это действительно так?

– Это правда, – признался я.

– Что же, я не буду скрывать от тебя тот факт, что новость разочаровала меня, когда дочь сказала мне об этом. И, честно признаться, я не в восторге от ее выбора, зная твое отношение к учебе. Но я не могу запрещать общаться с тобой Алисе, так как считаю, что это глупо, да и к тому же она уже взрослая девушка и вправе сама выбирать себе круг общения. Но скажу тебе однозначно, Николай, что отныне я буду требовать с тебя намного больше как в плане учебы, так и в плане мужской ответственности по отношению к своей дочери. Надеюсь, ты это понимаешь? – сурово спросил декан.

– Я понимаю вас, Петр Сергеевич.

– Я хочу, чтобы моя дочь жила с достойным и уважаемым человеком! Счастливой семейной жизнью! Поэтому, Николай, тебе придется поменять свое отношение не только к учебе, но и к жизни в целом, если ты хочешь, чтобы мы с тобой подружились. Это я тебе сейчас не как декан говорю, а как отец Алисы.

– Я осознаю всю степень своей ответственности, Петр Сергеевич! И я действительно люблю Алису, поэтому приложу максимум усилий, чтобы доказать вам, что я ее достоин!

– Мне не надо ничего доказывать, ты это ей докажи! Потому что ты и вправду небезразличен ей, – с каким-то сожалением в голосе произнес он.

– Хорошо.

– Да, кстати. Алиса сказала мне, что у твоей мамы серьезные проблемы со здоровьем и ей срочно необходима платная операция, это правда?

– Да. Правда. Операция назначена на конец этого месяца.

– Ясно. Дочь просила меня помочь тебе в этой ситуации, и я могу переговорить с головным представительством вуза, чтобы тебе отсрочили платеж за этот семестр и перенесли на следующий, но с одним только условием: ты будешь посещать все занятия. Тебя устраивает такое предложение?

– Да, Петр Сергеевич. Буду очень благодарен вам, – не думая согласился я.

– Хорошо. На следующей неделе я поеду туда и по приезду сообщу тебе результат.

– Спасибо. До свидания! – начал было ретироваться я.

– До встречи, Николай… Хотя нет, постой. Хочу поблагодарить тебя за то, что пригласил Алису в музей, и они смогли найти документ на имя моего деда.

– Все-таки это был он? – удивился я.

– Да. Спасибо.

«Вот это праздничный разговорчик, – подумал я про себя, когда покинул кабинет. – Будто ушат холодной воды вылили».

Этот разговор случился первого сентября, после того как все вернулись с летних каникул. Надо признаться, я ожидал такой беседы в будущем, но не думал, что она состоится так стремительно. Мои предположения насчет разговора сводились к тому, что он произойдет, как это обычно бывает, при знакомстве с родителями в уютной семейной обстановке за аппетитным ужином, а не в грубых стенах кабинета декана факультета. Поэтому я абсолютно был не готов к разговору и по большей степени оказался растерян, когда Петр Сергеевич так прямолинейно общался со мной.

По правде говоря, больше всего меня заботило то, что я «подписался» регулярно посещать занятия, а на это я абсолютно не рассчитывал. Ведь теперь я должен был ему за то, что он вызвался мне помочь. А больше всего на свете я ненавидел быть кому-то должным. Но это абсолютно не означало, что мне придется отказываться от своей деятельности. Это означало, что придется приспосабливаться к ней в условиях вуза…

***

– Привет! Что за срочность такая? Зачем хотел встретиться? – спросил я у Фитиля, пожимая ему руку.

– Надо Теме бабки отдать, которые сейчас есть! У него какие-то проблемы возникли, – хриплым голосом сказал он.

– В смысле бабки отдать? Мы только четыре дня назад товар у него взяли.

– Ну он попросил отдать то, на сколько продали.

– Слушай, не нравится мне все это! Это уже второй раз за последний месяц! Все это становится слишком подозрительно. Да и ты постоянно какой-то чересчур ушатанный в последние дни!

– Я нормально, просто приболел немного, – попытался оправдаться Фитиль, почесывая подбородок.

– Бля, ты че меня, за мудака держишь? Думаешь, я не вижу, что ты постоянно под медленным гоняешь? Вечно с Волком шкуру трешь, потому что он может достать тебе герыч!

– Да ладно, хватит гнать! Это было-то всего пару-тройку раз! А ты тут уже жути нагнал, как будто я тут на ломках у тебя мелочь стреляю, – злобно огрызнулся он и продолжил: – Ты и сам-то нет-нет, да убиваешься им! Думаешь, я не знаю? Короче, давай лавэ за товар и остатки наркоты, не еби мозги!

– Нихуя я тебе не отдам! Чтобы ты проторчал остатки кайфа и потом с меня спрашивали те, кто этого Артема крышует? Либо идем вместе, и я лично в руки передаю Теме все, что у меня есть, и мы с тобой прощаемся!

– Да конечно! Чтобы ты ему вот этой херни на уши навешал, которую только что мне пытался втюхать? Мол, Фитиль совсем сдулся… На герыч подсел и твой товар протарчивает, а сам подсуетишься и будешь через него брать? А меня хочешь за бортом оставить?

– Ты что несешь? Совсем, что ли, с катушек съехал? Если бы я хотел, то давно бы уже подсуетился!

– Короче, или ты мне сейчас возвращаешь все, что я тебе передал от барыги, или твоя Алиса узнает, откуда у ее Коленьки денежка ей на мороженку и цветочки! – с ядовитым сарказмом театрально произнес Фитиль.

– Ну ты и мразь! Сука, жди меня здесь через полчаса! Чтоб ты передоз выхватил от этих денег! – проклял я его и ушел домой за остатками кайфа и деньгами, которые успел поднять с продажи наркоты.

Честно признаться, я давно уже догадывался, что Никитос начал употреблять героин, несмотря на то, что в последнее время мы виделись с ним довольно редко, ведь все свободное время я практически всегда проводил с Алисой или дома с мамой. Встречались же мы в основном только по выходным в клубе и тогда, когда он отдавал барыге Артему деньги за сбытый кайф и брал новую партию. И если, находясь в клубе, ему хватало ума не употреблять, ибо было очень «палевно», и это сразу бы бросилось в глаза руководству, то при наших встречах вне стен «Муссона» он часто был «убитым» и вызывал у меня серьезные подозрения. Да и к тому же не случайно они так сблизились с Волком, потому что тот знал: у Фитиля есть бабки и есть порошок, которым он может с ним поделиться, а на деньги Волк брал им еще и герыча через Прицепа. В общем, Димон увидел в Никитосе идеального спонсора для удовлетворения его наркотических запросов. А запросы эти постоянно росли по причине такого явления, как толерантность…

С Волком в свою очередь я тоже встречался все реже и реже. В основном только в процессе нашей совместной деятельности. Так как он знал, что я практически все деньги откладываю на операцию маме, то особо не испытывал желания куражиться со мной за свой счет, да и к тому же Фитиль на тот момент подходил ему больше по той причине, что он не был загружен всякими проблемами в отношениях с больной мамой и девушкой. Единственное, для меня оставался загадкой тот факт, что Некит до сих пор не рассказал Волку о том, что я тоже барыжу кайфом, являясь его напарником, и Димон после этого не начал периодически просить меня угостить его. Объяснение этому я видел исключительно в том, что Фитилю нравилось позиционировать себя таким выдающимся наркодилером, и он всем своим видом показывал это. Но у меня такая позиция вызывала только умиление, а у других же – раздражение и презрение, так как он очень часто начинал себя вести высокомерно по отношению к тем людям, которым продавал отраву. И он, по всей видимости, не хотел разделять это звание со мной. Да я и не настаивал особо, потому что не считал наше занятие достойным, а думал, что занимался им только из-за болезни мамы.

Вообще, когда занимаешься подобным родом деятельности, то личность претерпевает практически необратимые изменения. Потихоньку начинают пропадать такие качества, как сострадание, благодарность, милосердие, забота, прощение, любовь. Их вытесняют корысть, цинизм, эгоизм, безразличие, невежество, равнодушие. И дело не только в употреблении различных веществ. Так как ни один наркотик не сравнится с тем ощущением, которое возникает, когда ты начинаешь чувствовать абсолютную власть над людьми. Когда за каких-то пару граммов белого порошка человек готов сделать практически все, лишь бы добыть его. И под воздействием этой одержимости ты можешь манипулировать им как хочешь! Например, попросить выбросить мусор, погулять с собакой, спустить колеса на машине соседа, который постоянно делает тебе замечание за то, что ты куришь на балконе, или поцарапать его «колымагу» за то, что он криво паркуется, вынести из магазина бутылку элитного алкоголя, чтобы подарить его на день рождения отцу твоей девчонки, который по совместительству является твоим же деканом, ну и на десерт предложить ему оформить очень сомнительную сделку по его же документам, с которой ты получишь неплохую прибыль. Власть пьянит гораздо сильнее любого наркотика, и это испытание может выдержать далеко не каждый. Ведь под ее влиянием самооценка взлетает до небес, а эго раздувается до катастрофических размеров. Тем более, что у Никитки была возможность оторвать от меня по сути моего единственного старого школьного друга.

Но Фитилю, судя по всему, этого оказалось мало, и он еще захотел при этом славы. Ему мало было того, что он работал ди-джеем в одном из лучших клубов города, и многие его и так знали, уделяя при этом много внимания. Видимо, он хотел еще и другой славы – дурной. Черного пиара и так далее. Он хотел и получал все, так как у него была возможность делать это, и меньше всего ему хотелось делиться этой славой с кем-то еще. И могу однозначно заявить, что зависимость от этого гремучего коктейля (славы и власти) развивается в разы стремительнее, чем от наркотиков.