Главная ветвь

– И им… счастливой дороги, – не оборачиваясь, сказал он тихо и исчез, окутанный «вуалью» эффектора перехода.

Спейсер неторопливо, будто сочувствуя переживаниям Координатора Йиона, покидал плоскость эклиптики системы звезды, у которой были десятки имен и не одного на языке Эоллы, и вскоре должен был раствориться во времени и пространстве.

Конец первой книги

Книга вторая

Координационный Центр. Зеленский. Пешки

– Ну что же, – довольно потягиваясь и взлохмачивая шевелюру, потянулся Зеленский. Кресло, в котором он сидел, попыталось подстроиться под его новую позу, но Зеленский уже принял прежнее положение. – Пока все идет неплохо! На минус двадцать третьем наши дела, похоже, завершены. Расчеты по новой, более совершенной методике, благосклонно переданной нам Эолльцами, показывают полное восстановление намеченной базовой исторической линии.

Напротив него в другом кресле восседал советник Шульц, через соломинку потягивая энергетик.

– Я бы не был столь категоричен в выводах, – сказал Шульц, отрываясь от трубочки и причмокивая пухлыми губами.

– Возможны ветвления в минус пятом и минус ноль двенадцать. Особое опасение вызывает вторая временная точка.

– Насчет минус пятого я в курсе – две группы уже откомандированы. Там небольшое локальное возмущение. А вот насчет второго…

– У Совета имеется веское основание предположить последнюю попытку влияния со стороны пока неизвестного нам локуса если не на само существование многодоменной структуры, то на расстановку сил в ней.

– Но почему так близко к нулевой точке? Ведь не идиоты же они!

– Вот это как раз очень легко объяснимо. – Шульц повертел в толстых пальцах запотевший бокал, разглядывая на просвет его содержимое. – Действуя наверняка, они хотят внести изменения, которые мы уже не успеем выправить в нужном направлении.

– Но это явно не пятый локус, – нахмурился Зеленский, задумчиво помассировав нижнюю челюсть. – После зачистки на минус двадцать третьем и у нас диверсии как отрезало. А некоторое время назад, как докладывал экспертный отдел, локус вовсе перестал лоцироваться. Это довольно странно.

– Я тоже в курсе этого феномена и немало поломал над ним голову, – советник покачал грузной головой и шумно потянул напиток через трубочку. – Возможно, произошло схлопывание локуса: либо самопроизвольное, либо вследствие какого-либо очередного катаклизма, устроенного Муном в пятом. Он никогда не отличался большим умом, впрочем, как и все предыдущие правители пятого.

– Здесь я не могу с вами не согласиться. Однако, у меня вызывает беспокойство не схлопывание локуса, если оно действительно имело место быть, а возможная его блокировка. Вспомните мою беседу с посланником Эолльцев, – напомнил Зеленский, откидываясь назад. – Те тоже говорили о блокировке.

– Полно вам, господин Зеленский, – поморщился Шульц. Он пошевелился, устраиваясь поудобнее. Кресло на мгновение расслабилось, затем снова мягко объяло тучные формы советника. – Неужели вы верите в эти сказки? У нас самые передовые технологии на Земле во всех ее отражениях. Но мы не в состоянии блокировать локус или временные диапазоны.

– Вот это-то меня и беспокоит.

– Вы намекаете на присутствие еще одной незримой силы, подобной Эолльцам?

– Я склонен выдвинуть подобное предположение, но все же склоняюсь к ее местному происхождению, нежели к внешнему. Вспомните странных эфэсбэшников, отвадивших полицию от квартиры Молчанова. Кстати, они так и не были обнаружены и личности их до сих пор не установлены.

– Просчет «Альфы». Возможно, из-за того же Вальцмана, если я не путаю фамилию.

– Возможно, но вовсе не факт. Вальцман препятствовал работе группы в угоду интересов своих нанимателей. А здесь, скорее, проглядывается желание посодействовать нам, – заметил Зеленский.

– Тоже не факт. Хотя такую возможность тоже нельзя сбрасывать со счетов. И все же экспертный отдел не обнаружил никаких признаков внешнего влияния.

– Вероятно, не там ищем, – задумчиво пробормотал Зеленский.

– Что? – не расслышал его слов Шульц.

– Да нет, это я так – мысли вслух.

– Мысли – это хорошо. И что вы, господин Зеленский, измыслили относительно минус ноль двенадцатого?

– Ноль двенадцать – это… – Зеленский посмотрел в потолок, наморщив лоб и двигая губами.

– Сорок пять дней, – помог Шульц.

– Сорок пять… Так. Откуда ожидается воздействие – неизвестно. Какое – тоже. Смысл воздействия – тем более. Слишком много неизвестных, как вы полагаете, господин Шульц?

– Я полагаю, неизвестное – это по вашей части, как Координатора контроля. А дело Совета в моем лицо всемерно содействовать вам в разрешении возникающих затруднений.

– Исчерпывающе, – скулы Зеленского заходили желваками. – Но это больше напоминает известную позицию: мое дело – сторона.

– На что вы намекаете, господин Зеленский? – Шульц подался вперед, упираясь свободной рукой в подлокотник.

– Я намекаю на невозможность планировать операции исходя из неясных предпосылок. Я до сих пор не вижу у меня на столе данных по ноль двенадцатому, хотя Совет странным образом уже оперирует ими. А снабжать меня необходимой для планирования информацией, – если мне не изменяет память, – работа Совета.

– Разве вам не были переданы данные по ноль двенадцатому? – Шульц, казалось, был поражен до глубины души. – Они были предоставлены Совету еще вчера!

– Увы, должен разочаровать вас, господин Шульц, – развел руками Зеленский. – Я вообще только сегодня, от вас впервые услышал о каком-либо кризисе в этом временном отрезке. Кстати, экспертный отдел находится в ведении Совета. Поэтому прошу вас посодействовать, так сказать, в лице Совета в разрешении возникших затруднений, а после будем мыслить.

Шульц глуповато похлопал красноватыми веками, усеянными редкими, короткими ресницами в попытке квалифицировать сказанное Зеленским то ли как укор, то ли как оскорбление. Однако, поразмыслив и не придя ни к чему определенному, насупился и потянулся к гарнитуре спецсвязи, закрепленной на правом ухе.

– Советник Шульц. Маре к Зеленскому. Да, начальника экспертного. Срочно! – он отключил связь и посмотрел в глаза Зеленскому. – Сейчас, я уверен, все разрешится.

За окном темнело, и в кабинете постепенно сгущались сумерки. Под потолком автоматически вспыхнули осветители, двумя белыми лентами протянувшиеся по потолку от окна к двери. Мягкий желтоватый свет медленно набрал мощность, выгоняя темноту за стекло, где тьма тут же стала ощутимо плотнее.

Шульц в ожидании начальника экспертного отдела невозмутимо потягивал напиток. Зеленский отрешенно наблюдал за ним, сцепив пальцы рук на животе и поигрывая большими пальцами.

– Скажите, Советник, – вдруг спросил он, – вам никогда не казалось, что наша с вами работа напоминает некий фарс?

– Не совсем понял, что вы имеете в виду? – отозвался Шульц, вскидывая редкие брови.

– Я имею в виду, что мы пытаемся планировать события давным-давно уже имевшие место быть.

– Решили пофилософствовать на досуге, господин Зеленский?

– Накатывает иногда, знаете ли. Этакое ощущение безысходности и бесполезности собственной деятельности.

– Бесполезности? – еще больше удивился Шульц.

– Возможно, я не совсем корректно выразился. Во всей этой возне с прошлым ощущаешь себя некоей пешкой, судьба и действия которой предрешены.

– Поясните свою мысль, пожалуйста. Я все же не совсем понимаю, о чем вы хотите мне сказать.

– Я хочу сказать, что мы пытаемся делать то, что уже сделано или будет нами сделано со стопроцентной гарантией. Если мы существуем и существуем в привычном нам мире, следовательно, наши действия, которых мы еще не совершили, уже совершены нами, а мы их только планируем. Согласитесь, это отдает некоей безысходностью.

– Ну-ну, господин Зеленский, не надо так пессимистично на все смотреть. Мы далеко не пешки, а неизбежность чего-либо – это всего лишь История с большой буквы. Для нас История – то, что было раньше. Для других История – мы. И все мы – прошлые, настоящие и будущие – части единого отлаженного механизма этой самой Истории.