Отступники

В том мире, где постоянно витала Безымянная, явно не всё было спокойно. И со временем я начал видеть это довольно отчётливо. За непрекращающимся щебетанием на фоне декораций ночной жизни пряталась нечеловеческая сосредоточенность и серьёзность.

Совершаемые ею действия не приносили какого-то желаемого результата. На выработку новой стратегии Безымянная тратила все, имевшиеся у неё ресурсы и время. Мне часто доводилось быть свидетелем обдумывания чего-то. Приступы пиковой мозговой активности постепенно учащались. При мне она не стеснялась впадать в своё особое состояние задумчивости, признаков коего я не замечал вне домашней обстановки или при посторонних, даже моих друзьях.

Безымянная продолжала класть на обе лопатки Скота Томаса его же собственным оружием. С её чувственных губ сходили такие отвратительные шутки, что аппетит без преувеличения у всех портился на несколько часов. Сверхспособности демонстрировались Безымянной регулярно, но аккуратно. Благодаря ним Скот Томас наконец научился нормально водить машину.

И без того бесконечно создававший аварийноопасные ситуации на дороге стиль вождения усугубился желанием произвести впечатление на новую знакомую. Подействовало ли игнорирование Скотом всеобщих протестов, но Безымянная в итоге попросила притормозить. Энергично выскочив из машины, она обогнула её спереди. За это время неизвестная сила выволокла меня Кобелька и Альбатроса из салона на обочину. С не меньшей энергией Безымянная водрузила водителя, извлечённого одной рукой за шкирку, как только что забранный из химчистки костюм, на пассажирское сидение. Бросив остолбеневшим у обочины друзьям жертвы: «Ждите здесь», – она села за руль, и машина мгновенно исчезла из виду, набирая скорость реактивного самолёта, нарушающего все мыслимые и немыслимые законы физики.

Примерно через десять минут автотранспортное средство вальяжно припарковалось на месте старта. Позеленевший Скот Томас, с полными животного ужаса, ничего не видящими, стеклянными глазами, в истерике пытался освободиться от правой руки Безымянной, использованной одновременно в качестве пресса, вдавившего пассажира в сидение, и в качестве кляпа, полностью перекрывавшего дыхание, не дававшего испачкать салон.

Дверь сама собой плавно отворилась. Безымянная за долю секунды оторвала пассажира от сидения, развернула лицом к нам, давая возможность бегло посмотреть на тыльную сторону сдавившей лицо Скота ладони, и вытолкнула его вон. Увлекаемый сильным импульсом, Скот сделал примерно полтора шага навстречу стоявшей на обочине троицы, заботливо расступившейся в стороны от греха подальше. В этот момент импульс иссяк, и шагавший плюхнулся на землю, уткнувшись лицом в выскочивший откуда ни возьмись пакет как раз для таких случаев.

На фоне характерных звуков Безымянная вышла из машины, по старой традиции решительно скрестила руки на груди, дожидаясь нашей реакции.

– Пинать ногами, добивать, чтобы не мучился, будем? – я вопросительно обвёл друзей взглядом.

– Нет, – кротко ответил Альбатрос Мутант.

Кобелёк ничего не ответил, а просто издал свой фирменный добродушный гомерический хохот.

– Знаешь, Безымянная, Скот на самом деле очень любит насилие над собой. С Кобельком мы обнаружили в нём эту склонность, когда однажды напоили его виски с колой, силой вставив воронку в горло, – на фоне усилившегося бу-га-га Безымянная исполнила жест под названием «ох, уж эти земляне».

Сохраняя гробовое молчание, мы преодолели остаток пути со скоростью тридцать километров в час, не нарушая ни одного правила дорожного движения. Безымянная отвернулась к стеклу и, подперев голову, закрыла рукой глаза. Видимо, она сама была не так уж довольна своим поведением. В дальнейшем этот эпизод выветрился из головы Скота, правда, по неизвестной для него самого причине водить он старался безупречно.

Маленький Инфантильный Кобелёк обрёл в лице Безымянной надёжного поставщика «тортов». Заняв столик в очередном клубе, а таковой для гостьи из иных миров и её свиты отыскивался всегда, она заказывала себе столько еды, что вспотевшему официанту приходилось робко осаживать её фразами вроде «извините, у нас столько нету».

Скупив процентов восемьдесят кладовой и не менее половины бара, Безымянная принималась ждать заказ со скучающим видом. Кобелёк в этот момент уже вертелся рядом на стуле, как китайская хохлатая, которую не выгуливали со вчерашнего дня.

– А вот эта? – указывал лапкой на очаровательное создание в белом платьице Кобелёк.

– Нет, – отвечала собеседница, даже не бросив взгляда в указываемом направлении.

– Что, совсем никак?

Переведя пристальный взгляд своих диких, фиолетовых, светящихся в темноте глаз на Кобелька, сделав несколько глотков какого-нибудь напитка и выждав определённую паузу, Безымянная недвусмысленно намекала на смену топика:

– Нет.

– Тогда, может быть, вот та?

– Да.

– Ух, как здорово! – хлопал в ладоши от восторга Кобелёк и никак не мог определиться. – А что насчёт этой?

– Да, – мгновение подумав, ответила Безымянная, обхватывая одновременно с этим запястье Кобелька, на котором чудесным образом возникали часы.

– Я думаю, что я ближе к аду, чем когда-либо, и скоро туда попаду за пособничество твоим античеловеческим деяниям, – я провожал взором ускакавшего вприпрыжку Кобелька.

– Ты веришь в ад? – ухмыльнулась Безымянная.

– Нет, но я верю в то, что каждый получает по заслугам рано или поздно. Ну что, Повелитель Мух, желаете сыграть партию в экарте, ставлю душу Скота Томаса, я сегодня великодушен. Впрочем, вас ждёт подвох, так как у него нет души. Я уверен, она имеется исключительно у существ с тонкой организацией. У примитивных созданий её быть не может. Он – дундро, существо животного царства в человеческой форме, управляемое невежеством и смотрящее только себе под ноги.

– Я не умею играть в экарте, но изъявляю желание фехтовать на рапирах.

– Какая досада, в свою очередь я не имею необходимых для такого поединка навыков.

– Тогда мы нескоро узнаем, есть ли душа у Скота Томаса, – заключила Безымянная, переключая своё внимание на что-то другое.

Желающих добиться аудиенции такой таинственной особы было хоть отбавляй. С самого первого дня на планете Земля она привораживала к себе людей толпами, плетя таким образом свои интриги. Как всякий уважающий себя полтергейст, начинающийся с вполне безобидных проявлений, вскоре она разбушевалась на полную катушку. Вокруг неё раскручивалась невидимая спираль, каждый виток которой вбирал в себя всё новые действующие лица. Сперва единицами, потом десятками. Раскусить Безымянную мне удалось, когда измерение пошло на сотни. Я, конечно, старался об этом не думать, но временами становилось довольно жутко. Потом я стыдился своих ощущений, ибо они порождались человеческим сознанием, склонным к бессмысленной рефлексии. Иногда ко мне приходил страх, начинало казаться, будто ситуация выходит из-под контроля, тогда усилием воли я отрезвлял себя сам.

Ящик своей очень чёткой цикличной последовательностью действий преследовал одну цель. Я терялся в догадках относительно мотивов этого существа, по какой-то причине решившего напялить на себя юбку, но уже ничто не могло разуверить меня в справедливости моих мыслей; Ящик стремился привлечь к себе внимание. Так поступают, если известна цель поисков и неясно конкретное местоположение искомого.

Приди на место, подай условный сигнал, а потом жди, пока с тобой свяжутся. Всё просто. Только в случае с Ящиком, видимо, произошёл какой-то сбой. Время шло, а она ни на шаг не приблизилась к своей загадочной цели. Неведомая сила, должно быть, сильно тяготела ко всякого рода ночным заведениям.

Счёт пошёл на тысячи. Я чувствовал близость развязки, хотя предпосылок к тому не имелось. В воздухе не пахло серой, к Земле не приближался огромный метеорит, а массовая доля насилия и катастроф в новостях не возросла.

Изо дня в день я наблюдал примерно одну и ту же картину. Кобелёк очень увлечённо налегал на «сладкое» и «клубнику», не замечая ничего вокруг, Безымянная заверила меня, что он не подцепит «сахарный диабет». Скот, как всегда, бредил, оставаясь в стабильно тяжёлом состоянии. А Альбатрос, скрестив крылья на груди и водрузив на них клюв, скрывался в тени молча. Внешне всё было довольно спокойно. Я же быстро умудрялся потерять всякий интерес к событиям, покидая компанию с полным осознанием тщетности попыток лицезреть какую-нибудь новую постановку.

Примерно за три недели до начала приключений мой интерес к ночным вылазкам иссяк. Это стало временем передышки, моментом переосмысления, возможностью перевести дух, набраться сил перед грандиозным следующим актом.

В один из прекрасных тёплых вечеров середины августа я вознамерился наслаждаться уединением и не ожидал никакого подвоха. Судя по виду представшей в этот момент перед моим взором Безымянной, её намерения были диаметрально противоположны. У меня на душе возникло довольно неприятное ощущение неопределённого характера, как если бы я был котом и меня кто-то постоянно подёргивал за хвост, если не сказать хуже. Именно подёргивал, а не раскручивал у себя над головой изо всей силы, словно пращу. Тут я понял, что покой и уединение не придут в мою жизнь ещё очень-очень долго.

За время знакомства с Безымянной наша четвёрка друзей привыкла к её необъяснимым переодеваниям, однако в клубах и тому подобных общественных местах она не щеголяла разнообразием, раз за разом перевоплощаясь в привычный всем образ чёрной вдовы с таинственной символикой на уровне бедра. Тем более Безымянная никогда не надевала ничего короткого или слишком открытого, наверное, скрывая под одеждой ужасные шрамы или анатомические особенности своей расы.

В тот роковой вечер мне довелось увидеть её в другом свете. Вполне обыденное начало: я сидел за ноутбуком с чашкой чая и сладостями, спасал вселенную, ну, или, как минимум, нашу галактику, а может быть, отдельную планету, а то и какое-то государство на худой конец. Краем глаза я заметил грациозно выплывающую на середину комнаты царевну-лебедь. Пристально рассматривая царевну под звуки выстрелов и кряхтения компьютерных болванчиков, я, право слово, сперва смутился. Сказочный персонаж красовался передо мной, сохраняя молчание. Во мне не было уверенности в необходимости произносить банальные комплименты, а ничего путного в голову не лезло, так что я воспринимал спонтанное дефиле как нечто, само собой разумеющееся, инстинктивно подперев при этом подбородок.

Взятые по отдельности вещи, составлявшие изысканный ансамбль, не были примечательными. Наличие их на Безымянной я бы назвал фантасмагоричным. Босоножки на каблуках, мини-юбка, топ с довольно глубоким декольте, полностью открытая спина и плечи, распущенные волосы, крупные серьги. Мне нравилось всё: блеск её губ, сияние неземных фиолетовых глаз, мягкое дружелюбное выражение лица, опять-таки не характерное для Безымянной, обворожительные ресницы и очаровательные брови.

– Великие планы на сегодняшнюю ночь? – у меня перед носом возник экран с надписью «game over».

– Что-то вроде того.

– Когда заявятся остальные, и куда ты собираешься отправиться в таком виде?

– Каком виде?

– Сногсшибательном виде, – я, возобновив игру, размозжил голову одному из оппонентов из снайперской винтовки.

– Остальных не будет, я рассчитывала только на тебя.

– Дай подумаю минутку. – Я скрестил пальцы рук в молитвенной позе и опустил на них голову. Стало очевидно, что у Безымянной имелся определённый план, другого от неё ожидать не приходилось. Удивительно, но я даже представлял, что именно она задумала. От размышлений захватывало дух, участился пульс, организм, казалось, без видимых причин впал в состояние «бей или беги».

– Да, я составлю тебе компанию, – твёрдо, но с плохо скрываемым волнением произнёс я, поднимая глаза на Безымянную.

Не имея ни малейшего представления, зачем она хочет втянуть меня в свои дела, я сперва подумал одеться максимально броско. Позже планировалось сжечь эту одежду. И какой только бред не придёт в голову, коли она разгорячена, а не холодна.

Несколько минут ушло на анализ идеи одеть что-нибудь с капюшоном. Она была отвергнута. Во-первых, я терпеть не мог всех этих бесящихся с жиру пижонов, героически ломающих витрины магазинов или вытворяющих другие, не менее глупые вещи. Во-вторых, я очень чётко понимал – спасти меня мог только зачинщик, то есть Безымянная, в сравнении с арсеналом фокусов которой мои потуги замаскироваться ничтожны.

У меня ненадолго возникло желание обратиться к своей спутнице и попросить её наколдовать что-нибудь на этот вечер, дабы соответствовать её великолепию. Такое я счёл лишним, хотя Безымянная и исполняла то, о чём я её просил. А потом я подумал: «Собираюсь как на казнь!» – быстро схватил первые попавшиеся штаны и футболку, надел самые удобные для сверкания пятками кроссовки.