Гибель буревестника

Дети у нас стеснительные. Они давились лепешками и наблюдали, как исчезает хлеб. Осталось полбулки.

Ираклий поблагодарил нас и ушел. Я разрезала остатки хлеба и отдала по кусочку детям. Они с восторгом уплетали вкуснятину и даже собрали со стола крошки.

Егор потрепал сыновей по голове, сказал:

– Сынки, для вашего счастливого будущего мы побили врага и сейчас с мамкой работаем словно волы. Но это все временно. Наступит, я думаю, счастливое время.

Глава восьмая

Егор поделился мыслями о запчастях с председателем. Тот хмыкнул:

– Заманчиво, но незаконно. Как пойдем по домам?

– Мы не станем заходить в хаты, запчасти, если есть, валяются во дворах и сараях.

– Добро! Кликни с десяток активистов-механизаторов, и двинем экспроприировать колхозное добро.

Обход начали с самого дальнего дома. Там жила семья Зиминых. Хозяин погиб на войне. Его жена воспитывала четверых детей. Узнав цель прихода, буркнула:

– Ищите в огороде. Там что-то валяется.

В зарослях бурьяна обнаружили запасные части к гусеничному трактору. Председатель удивился:

– Когда мог столько утащить?

Хозяйка спокойно ответила:

– На втором месяце войны, всем было не до колхоза. Он мечтал вернуться, сесть за руль трактора.

И заплакала.

Пантелей распорядился выписать семье три килограмма муки и два литра молока.

Двор, другой, третий – везде находили запасные части для техники. Загрузили одну полуторку, наступила очередь другой.

На одном подворье вышла осечка. Нелли Загитуллина встретила пришельцев с ружьем.

– Зайдете – убью! – и взвела курок.

– Не дури, Нелька, – крикнул тракторист Грибанов и открыл калитку. Не успел сделать пару шагов, как раздался выстрел. Грибанов заорал так, словно его резали. Люди отпрянули в сторону. Загитуллина с усмешкой дала совет:

– Тащите его к реке. Я стреляла солью.

И захлопнула калитку.

Мужики глядели на Пантелея. Егор спросил:

– Что с ней делать?

Председатель глухо ответил:

– Мы похожи на грабителей. Забудьте этот эпизод.

В последний дом зашли для галочки. Здесь до войны жили Петр и Галина Филатовы. Оба ушли воевать и не вернулись. Детей-погодков воспитывала мать Петра Татьяна.

Едва открыли дверь покосившегося дома, как услышали тихий вой. Первым вперед рванул Егор. На полу сидели два мальчика-скелета и скулили. Один из них грыз деревяшку. На кровати лежал полуразвалившийся труп Татьяны.

Пантелей от ужаса глотнул воздуха, закашлялся:

– Почему к ним никто не заходил?

Люди молчали. Егор предположил:

– Татьяна слыла нелюдимой. В хату никого не пускала. Мужики, заверните мальцов в одеяло и помогите их донести до моего жилища.

Председатель осторожно вставил слово:

– Может, мальцов в детдом?

– Нет, Пантелей! Они будут жить у нас. Я не могу предать память родителей-фронтовиков, – твердо отчеканил Егор. И добавил: – Отец ребятишек – мой дальний родственник. В нашем роду не принято сдавать детей в приюты.

Валентина, увидев два маленьких скелета, запричитала:

– Что с вами судьба сотворила?

Детишки, словно зверьки, смотрели на хлеб, что лежал на столе.

Валентина размочила его в воде, дала каждому по мякишу.

– На этом хватит. Сварю похлебку, еще чуток еды дам. Ты, Гора, иди на службу, ни о чем не беспокойся.

Егор вздохнул и направился в контору. В председательском кабинете едва уместились механизаторы. Пантелей горячо убеждал:

– Ремонт всей техники надобно завершить за неделю.

В ответ рокот:

– Ты, председатель, держишь нас за людей, которые никогда не устают, у которых нет семей. Сегодня – срочно вспашка. Завтра – почини трактора. А послезавтра?

Председатель мрачно ответил:

– Послезавтра начнем и всю зиму будем строить двухэтажные дома.

Егор спросил:

– Среди нас нет каменщиков. Кто их нам пришлет?

Вдруг все услышали мычание, головы повернулись к двери. Там стояла Верка. Она что-то написала на бумаге, протянула Пантелею. Тот прочитал: «До войны в училище я получила специальность каменщика. Могу людей обучить».