Корпорация

– Сказали, что спишем все кредиты. Парнишка слабенький, сломать его легко.

– Зачем ударили ножом?

– Никто его не ударял, – Зайцев скривил рассечённую губу. – Я лишь царапнул до крови, чтобы ментам показать, будто он не при делах.

– Почему не убрали его как свидетеля?

– Заказа на ликвидацию не было, зачем нам лишняя мокруха.

В конце видео слышны два сухих щелчка – пули из пистолета с глушителем пронзают тела наёмников. Потом ещё два, контрольные, в головы.

Дело Зябликова вёл судья Егоров Олег Анатольевич, молодой по меркам судейского сообщества. О нём ещё ранее состоялся разговор с Шутихиным при оформлении меня вторым адвокатом Зябликова. Мы сидели с ним вдвоём в кабинете адвокатской конторы и присматривались друг к другу. Эдуард Соломонович, высокий дородный мужчина с громким низким голосом, являлся завсегдатаем судов Петербурга. Мало кого он не знал из судейских.

– Егоров, берёт ли взятки? Берёт, очень активно. По нашему делу уже принято предварительное решение, что приговор будет ниже нижнего, но сидеть придётся.

– Я не спрашиваю, сколько он взял или возьмёт…

– Любезнейший Павел Николаевич, сегодня, да и раньше, ни одно дело не продвинется без смазывания, так сказать.

Шутихин взял листок бумаги, вывел на нём число.

– Большая сумма…

– Я не знаю точно, но скорее всего часть денег идёт наверх, по инстанции, так сказать.

– А насчёт выхода на подписку?

– Об этом тоже был, конечно, разговор. Здесь Егоров ничего поделать не может, установка сверху. От кого исходит? Он сказал, что не знает, может быть, не хочет говорить.

Невелика проблема с судьёй, но решать её надо.

Когда в очередной раз Зябликова привезли из тюрьмы на «меру», у судьи Егорова уже лежало напечатанное решение. Решение о продлении сроков ареста. Ничего необычного в тот день не было. Дело Зябликова не выделялось, в принципе, от других. Ну, крупный коммерсант. Ну, указания насчёт него поступали из центрального аппарата, из Москвы. Судебные заседания шли своим чередом. Расписание, конвои, процедура… Завели Зябликова. Судья выждал положенные 5 минут, вышел в зал.

– Встать, суд идёт!

Егоров оглядел зал. Подсудимый слегка осунулся, но выглядел здоровым. Несколько человек на скамейках, наверное, родственники. Хотя, как говорили, жена и дочь Зябликова обосновались за границей. Обвинение поддерживала Соколова, симпатичная бабёнка из следственного. А где прокурор? Ольга Ивановна заболела. В защите у подсудимого два адвоката, Шутихин и какой-то новый. Как его фамилия? Вот, в протоколе есть, Иванов. Эдуарда Соломоновича Егоров знал хорошо, с ним иногда трудно было вести заседания. Своей массой адвокат давил и на обвинение, и на суд. Но в данном случае всё было ясно, цена вопроса известна, Зябликов из тюрьмы выйдет не скоро.

После обычных фраз о плохом здоровье подзащитного, о его выдающихся достижениях на благо Родины (со стороны Шутихина), а также о желании Зябликова поскорее скрыться от правосудия (со стороны Соколовой), суд удалился в совещательную комнату для принятия решения. Егоров не мог видеть, как адвокат Иванов вышел в коридор и отправил кому-то короткое сообщение. Через несколько секунд телефон судьи издал трель. На экране смартфона появилось лицо председателя суда Гусака Льва Абрамовича, он чем-то взволнован. Говорит быстро и поглядывает куда-то в сторону.

– Олег Анатольевич, у тебя сейчас на мере Зябликов?

– Да, – удивляется осведомлённости шефа Егоров.

– Отпускай его!

– Как отпускать?

– На подписку, давай, быстрее.

– Вы уверены, Лев Абрамович?

– Ты чего, баран, что ли, не понимаешь русского языка?

– Лев Абрамович, под Вашу ответственность, – отвечает судья, слегка обиженный сравнением с домашним животным.

– Да, да, конечно! Давай, отпускай его.

Егоров вышел в зал и на глазах изумлённых участников процесса прочитал решение.

– Освободить в зале суда!

Конвой открыл клетку. Первым успел подойти к Зябликову адвокат Иванов. Он что-то шепнул тому на ухо, и бывший арестант поспешил покинуть здание суда. На улице стояло припаркованное у крыльца такси с открытой задней дверью. Не успел Илья Аркадьевич усесться, как машина рванула вперёд.

Адвокаты выходили из суда вместе.

– Эдуард Соломонович, как думаешь, почему судья отпустил Зябликова?

– Не знаю, – тот пожал плечами. – Не иначе кто-то помер.

И он оказался прав. Позже стало известно, что скоропостижно скончался председатель суда Гусак Лев Абрамович. Инфаркт.

После окончания заседания судья Егоров направился в комнату совещаний. Следом за ним туда вошла Соколова.

– Лариса Валерьевна, чайку?

Комната совещаний представляла собой довольно уютный кабинет со всеми удобствами. Здесь стоял даже большой диван, обитый красной тканью. Егоров любил на нём иногда полежать, листая страницы дел или ролики интернета.

– Олег Анатольевич, зачем Вы отпустили Зябликова? – строго спросила следователь.

– Результативная часть постановления ещё не готова.

– Председатель суда в курсе?

– Да, Лариса… можно мы перейдём на ты? Всё-таки не первый день знакомы…

Егоров встречался ранее со следователем, в здании суда, конечно. Как женщина Соколова ему нравилась, хотя было что-то в ней такое, что мешало завязаться лёгкому флирту. Лариса умела держать дистанцию.

Сегодня капитанша выглядела особо очаровательно. Лёгкий румянец, сжатые губы, решительный взгляд красивых серых глаз вкупе с короткой форменной юбкой и облегающей налитую грудь рубашкой с погонами делали её похожей на воинствующую амазонку из комиксов. Егоров на миг представил Соколову в кожаном бикини с хлыстом в руке. Вот красавица замахнулась, а он с вожделением упал к её стройным ногам, моля о пощаде…

– Так почему, товарищ судья, Вы отпустили Зябликова? – Лариса Валерьевна проигнорировала просьбу перейти на «ты».

– Мне дал указания Гусак, – Егоров почувствовал, что вляпался во что-то неприятное.

– Указание письменное или устное? – продолжила допрос следователь.

– По телефону.

– Вы понимаете последствия своего поступка? Интересы каких людей завязаны на этом деле? Скорее всего, Вашей карьере наступает конец, впрочем, это не мне решать.