Вкус жизни

– Я не считаю наши судьбы неудачными. В основном сложились. Никто не пошел на дно, – возмутилась Рита.

– Любили его в семье, даже слишком, с раннего детства оглаживали, хвалили. Маша рассказывала, – решительно опровергла предположение Галя. – Любви, конечно, много не бывает, если только она разумная.

– Как знать, может, как раз осознание какой-то изначальной неизлечимой трагедии, находящейся в его душе, и подвело Никиту к этой черте. Мы все обитаем друг у друга только на поверхности души. Нам не дано заглянуть в глубины. Но что бы там ни было, Никита все еще пытается, пусть как-то по-своему, делать добрые дела, – вставила в общий разговор свое мнение Рита.

– Ты, Лиля, как мне кажется, слишком склонна к рефлексии. Никита накоротке с высшими силами? По всем законам логики с ним такое не должно было произойти, и я, будучи к нему весьма расположена, не могу принять на веру чьи-то домыслы. Некоторые тут слышали звон, да не знают, где он, – шутя проехалась Жанна, чтобы увести разговор от этой трудно воспринимаемой, душу рвущей проблемы.

Рита сразу выступила в защиту Лили:

– При чем здесь логика? Это вопрос чувствительности, а вернее – бесчувственности некоторых… Во всяком случае, он придавал большое значение оберегам, считал, что они не лишены своей печальной мистической тайны.

Но Инна, привыкшая все, за что берется, доводить до конца, и тут не уклонилась от темы:

– Не следует забывать еще об одном обстоятельстве. От Никиты и раньше исходила какая-то неудовлетворенность, даже неустроенность души. Мы не можем отвернуться от того факта, что он всегда был недоволен жизнью. Резкий, категоричный, конфликтный. Не обласкан был фортуной. На горизонте его семейной жизни слишком часто собирались черные тучи. А Машка не принимала в расчет его характер, подавляла в нем индивидуальность, деньги с него трясла – все мало ей было. Он не жил, а всю жизнь перед ней держал экзамен. Сначала долбила, чтобы диссертацию защищал, потом на Север погнала его зарабатывать на квартиру – дочки подрастали. Считается, что именно там он, погруженный в проблемы семьи, и впал в ипохондрию. Раздавила его Машка, расплющила, а потом из квартиры выставила. И так все обставила – комар носа не подточит. Ее образ мыслей можно изложить двумя словами: дай, дай. Ее бесило, что он не оправдал ее надежд и ей приходится довольствоваться малым. А теперь она его в деревню выселила, – мрачно прокомментировала Инна жизненные перипетии сокурсника.

– Ну ты, Инка, и загнула! – возмутилась Мила. – Строже, внимательней следи за своими словами. Она же с двумя дочками в двух комнатках коммуналки поселилась, а ему в деревне халупу купила. Дочкам, что ли, в деревню ехать, где нет ни работы, ни женихов? А у него все же пенсия. Это был лучший вариант размена их квартиры. Ни Никита, ни Маша не виноваты в том, что кандидат наук и инженер, работая вдвоем, так и не смогли скопить денег на приличную жизнь, а тут еще и перестройка началась. Она по всем нам ударила, но Ник не вписался…

– Что из того, что Маша заставляла Ника зарабатывать на квартиру? Одни мужчины гордятся тем, чего они добились в жизни, а некоторых надо все время подталкивать, чтобы они хоть что-то делали для семьи. Надо же кому-то из двоих быть сильным и требовательным, обладать выдержкой, чтобы выжить в современных условиях. Не так уж и много трясла она с мужа, – заявила Лиля.

– Бывают характеры, а бывают норовы. Всем нам дались кооперативные квартиры тяжким трудом, но вы же не ныли, не стонали. Вон Нона одинокая, а сумела не только заработать на двухкомнатную квартиру, вкалывая на двух работах, но еще и дачку на старости лет себе сварганить. Не заступайся за Машку, – не отступала Инна, всегда находившаяся в состоянии полной боевой готовности, – она и своему другу детства жизнь искалечила, выйдя замуж за состоятельного и перспективного, как ей казалось, Никиту. Иван рос без отца в нищете и убожестве. Своим умом дошел, что надо отлично учиться. А подвигла его на это любовь к Машке. Хотел быть всегда рядом с ней, обещал ради нее добиться в карьере всего, чего она захочет, готов был жизнь положить ради ее счастья. А она не поверила и ответила ему, мол, не хочу всю жизнь влачить жалкое существование, что, мол, хватит с нее нищеты и унижений, испытанных в детстве в семье старшей сестры, которая взяла ее на воспитание из детдома. И вот на тебе, пожалуйста! – Иван бросил университет, ушел в армию, потом с зэками работал на химическом заводе. Больше о нем ни слуху, ни духу. А казался таким целеустремленным!

– А это тут при чем? Маша не обязана отвечать за всех ее обожавших. Разум должен руководить судьбой, а не эмоции, – обиделась за подругу Жанна.

– Я тоже считаю, что надо уметь держать удар и проигрыш встречать с достоинством, а не винить в своих неудачах всех, кроме себя. Грош цена такой неразумной упертости. Вот вам результат отсутствия глубокого воспитания. Заставить себя учиться отлично ради любви он сумел, а победить свои эмоции после отказа девушки у него не получилось… Жалко, конечно, Ваню. Каждый может оказаться у последней черты. Видно, не нашлось рядом с ним небезразличного человека, который помог бы ему справиться с неразделенной любовью. От нее слабый человек сначала теряет волю, потом разум и уже не ведает, что творит… Бережней надо бы относиться друг к другу, – сказала Лиля.

– Уходит от нас доброта, доброжелательность. Обиженных, озлобленных что-то больно много теперь стало. Вот и получается то, что получается… – вздохнула Рита, видно, вспомнив что-то личное, тянувшее ее душу.

– В человеке заложено болезненно реагировать даже на беду щенка, так как дети зверей – все равно дети, – сказала Инна.

Никто не стал уточнять, что она хотела выразить этими словами, никого не заинтересовала тональность ее фразы. Только Рита мысленно раздраженно завелась, наверное, расшифровав подтекст «послания»: «Забывает Инна соотносить свои слова со своей совестью, если она, конечно, у нее еще осталась. Нельзя потакать ее нездоровому любопытству. Чуть что – навострила ушки и понеслась додумывать. Агата Кристи местного розлива! Никак не хочет понять, во что она имеет право вмешиваться, а во что нет. Настырная. Когда заведется, в ней всякая щепетильность пропадает. Чего доброго, и до хозяйки дома доберется со своими претензиями. С нее станется…»

– Очень необычным человеком оказался Никита. По большому счету, хотя жизнь его трудная, даже местами мрачная, но в нем сохранился большой заряд веры в людей. Не зря же он ходит по деревням и что-то там проповедует – такой вот парадокс, странное сочетание чернухи и оптимизма. Может, именно в этом он нашел себя, – попробовала отыскать что-то положительное в поведении Никиты Галя.

– Юмор со слезами на глазах, – плавно и грациозно повела плечами Инна.

– Может, внутренняя раздвоенность в нем оттого, что в его жизни приняло участие много хороших людей, память о которых и держит его на земле желанием поделиться добром с другими? – мягко предположила Жанна. – Когда грустно, я всегда вспоминаю тех, кто помогал мне в трудные моменты жизни. Их у меня тоже хватало…

«Студентом Никита был талантливым, готовым на самопожертвование… Можно быть душевно больным, но духовно здоровым. На этот счет есть много примеров. Не повезло ему, не в те руки попал, сломался…» – мысленно пожалела Аня несчастливого сокурсника. А спустя некоторое время ей подумалось: «А был бы он счастлив, полюбив меня?.. Машка красивая…. Если бы да кабы…»

«Права ли Инна, осуждая Никиту? Можно ли правильно понимать и интерпретировать слова и поступки другого, достоверно описывать чувства? Себя бы попытаться правильно выразить. Как пристрастно и поверхностно иногда мы думаем о друзьях юности. Мы натягиваем на них одеяло собственных обобщений, стереотипов, не выделяя и не анализируя детали, оттенки чувств, собственно, не зная их. О чувствах других мы судим из своего опыта, пронося их беды через свою душу. Мы приписываем им свои качества, пытаемся вложить, даже втиснуть в них свое видение событий. Но все мы разные. Мы делаем выводы из результатов их жизней и считаем их объективными, но на самом деле они субъективные. К тому же жизнь подвержена воле случая или судьбе – кому как больше нравится.

Какое право мы имеем судить ближнего? Не лучше ли вместо того, чтобы хаять другого, оборотиться на себя, как советовал великий баснописец. Все мы бываем смешными, глупыми, недальновидными, упертыми, неправыми. Любить проще, чем ненавидеть. И радостней. Надо одобрять, поддерживать друг друга, а мы непрерывно ссоримся, обижаемся, мучаем и мучаемся… Что-то Инна со своей въедливостью сегодня опять потеряла в моих глазах привлекательность», – вздыхая, думала Лена.

И ей почему-то вдруг припомнилась немного корявая шутка декана: «Не падай духом, а падай брюхом». Она ее иногда раздражала. А зря. Юмор, пусть даже не очень качественный, – дело полезное.

Верю

Аня что-то жарко, но негромко рассказывает Лиле. Лена поняла, что их беседа является прямым продолжением разговора о семье Никиты.

– …«Если вы не учились в литературном или в каком другом вузе, это делает честь вашему языку. Если эти чувства ваши собственные и проявлялись по отношению к своим проблемам – это одно, но если вы ставили себя на место другого человека, – то это уже высший пилотаж. Как-то читала сборник рассказов писателей из Вологды, и вдруг от одного из них дохнуло на меня чем-то близким, родным-родным. «С чего бы это?» – удивилась. Заглянула в оглавление – земляк писал! Вот так же, читая ваш роман, я дышала щемящей грустью ваших воспоминаний детства и юности. До чего же мощно и ярко ваш язык (во многом уже забытый мною под влиянием городской жизни и специфики моей работы) погрузил меня в атмосферу сороковых и начала пятидесятых годов моей собственной жизни, такой отличной от вашей!

Проглотила ваше произведение за три вечера. Все есть в нем: и чистый язык, и богатый местный колорит, и интригующая нить, зовущая узнать «а что дальше?» Вы пишете легко, с великой, сострадательной любовью к простым людям. Если бы не иногда встречающиеся в тексте «чисто мужские выражения», я могла бы решить, что этот роман писала женщина, потому что мужчин с такой тонкой душой и, главное, с прекрасной способностью ее выразить до этого встречать мне не приходилось. Меня поразило полное отсутствие эгоизма в вашем герое, что, как правило, больше свойственно нашему полу. Ваше произведение лишний раз подтвердило мое мнение, что люди в разных областях нашей огромной Родины очень и очень даже разнятся. Где-то они добрее и тоньше, где-то интеллектуальнее, а где-то они жестко практичнее, эгоистичнее и т.п. Дышат по-разному. И эти нюансы у вас очень ощутимы.

Спасибо за книгу. Вы преподнесли мне много восхитительно-добрых, хотя и немного грустных минут. Творческих вам успехов, удачи, здоровья».

Я понимаю, то была не рецензия, а отзыв, вернее – просто личное мнение.

Лиле не удалось скрыть свое удивление.

– Ну, Аня, ты даешь! Как говорится, «если хочешь быть впереди классиков – пиши предисловия и рецензии», – пошутила она.

Аня смутилась и покраснела:

– Недавно меня завуч попросила составить рецензию на какую-нибудь из тех книг, которые учителя обсуждали со старшеклассниками на классных часах.

– А я уж, грешным делом, подумала, что, зная твою принципиальность и прямолинейность, она решила твоими руками размазать автора по стенке.

– Нет, завуч мне предложила на выбор нескольких авторов. Я сама взяла книгу уже знакомого мне писателя. Правда, она оказалась неожиданно другой, нежели предыдущая. Я была растеряна, даже хотела отказаться, потому что в вопросах религии до сих пор не определилась. Мне кажется, в нашем обществе сейчас нет места православию. Фикция в основном кругом. Но мне завуч сказала, чтобы я не заморачивалась, обтекаемо сочинила. Да и как можно критиковать книгу, если не знаешь главного – то, что сам автор отстаивал. Может, не художественные особенности, а именно проповедь религиозных положений он ставил во главу угла своего произведения, и то, что мне кажется недостатком, он считает достоинством.

В рецензии я написала, мол, «книга удивляет своей мощной информативной религиозной составляющей и четкой заостренностью в сторону религиозно-духовного воспитания читателя. Именно эта направленность выделяет ее из ряда других подобных, придает ей определенную особенность и неожиданное своеобразие. Импонируют некоторые основополагающие размышления автора, особенно те, которые непосредственно касаются картины Мироздания и научного обоснования существования Святого Духа как физического, точнее информационно-энергетического поля.

Рассказы волнуют, вызывают много разных противоречивых мыслей и массу вопросов. Последние два рассказа особенно изобилуют церковной терминологией. Они – не легкое развлекательное чтиво. Читателю придется напрячься, вникнуть в рассуждения автора, чтобы докопаться до их сути. И тогда эти сказания из реальной жизни станут восприниматься ими как притчи – и это, безусловно, одно из достоинств книги, – потому что их главный смысл: «Только то, что делается с любовью, – принадлежит вечности».

В книге прозвучала больная для современного общества тема бескультурья и внутрисемейного бездушия, от которых прежде всего страдают дети. Сочувствие, сожаление, горечь и искренняя любовь к людям слышатся в каждом рассказе автора. Трудно писать светлые образы в рамках жесткой действительности. А вот взгляд автора на природу пропитан благословенной любовью и восхищением. Эти рассказы – гимн природе. Много путешествуя, писатель имеет возможность поделиться с читателями своими впечатлениями о красоте природы в разных странах и о прекрасных творениях рук человеческих. Свойственная автору подробная описательность вызывает эффект присутствия и украшает произведение.

У каждого автора свой читатель. Эта книга нужна пожилым, больным и уставшим от жизни людям. Молодым, желающим проникнуться глубоким пониманием духовной составляющей жизни, она тоже будет полезна, потому что несет свет, любовь и добро, заставляет задуматься о себе, о своем месте в обществе и в мироздании. Остаться безразличным к данному сборнику невозможно. Книга актуальна, своевременна, точнее сказать, она в духе времени».

Понимаешь, написала, а удовлетворения не получила. Будто виляла, обходя острые углы. Что бы сказали мои ученики, прочитав мое послание? Думаю, оно бы им не понравилось. Они бы не прониклись. Оно бы ничего не дало их уму. Сама я долго находилась под впечатлением рассказов. Они взволновали меня, вызвали массу противоречивых чувств и вопросов. И это хорошо! Я читала и думала: «Сколько пороков в человеке? Хочется ему тепла, добра, радости, а кругом «свинцовые мерзости» реальной жизни, несправедливость сплошь и рядом. Тоска зеленая загоняет душу в черную яму, когда понимаешь, что не можешь помочь слабому человеку, забывшему, а может, и не знавшему, что должна у него быть совесть, достоинство, какая-никакая гордость.

Отчего же так низко падает человек и опоминается только ближе к смерти, когда ничего не может изменить и только кается, дабы не попасть в ад. И жалко человека, и обидно за него. Ведь зачастую он не виновен в том, что кто-то в детстве сломал его судьбу, не встретил он в юности человека, который помог ему или хотя бы подсказал, а сам он не сумел вылезть из грязи, в которую попал по недомыслию. А как трудно выправлять человека! Проще с раннего детства закладывать в него то, что сделало бы его нормальным, годным для себя и для общества. Прослеживаю судьбы моих подопечных детей: эту мама бросила, того папа недоглядел, искалечил, этого соседка обидела, оболгав, а эту чистую ангельскую душу совратил, испоганил отчим…Второе поколение, третье… и опять все по кругу, по кругу. А рождаемся мы, если верить Церкви, чтобы стремиться к возвышенному, делать добро… чтобы когда-то стать вровень с Богом.

– Доморощенный карась-идеалист, – сдержанно улыбнулась Лиля.

– Доброго, нежного, податливого травят, давят, ломают. И дела никому нет, что из такого ребенка потом вырастет. Всяк свою копну молотит… Эх, человек-человечище, царь на планете. Сам-то чем лучше зверя?..

Сначала, читая эти рассказы, я будто в хронику милицейских будней окунулась, но постепенно автор вплотную подвел меня к религиозной теме, и вот тут-то я и почувствовала свою неподготовленность не только в смысле недостатка знаний. Я верующая, но не религиозная, вот в чем моя проблема.

– Ты уверовала в слова Достоевского «Если Бога нет, то все дозволено», испугалась и начала поиски пути к Богу? Эдак мы с тобой договоримся до того, что если бы Ритин муж верил, что его ждет карающая десница неизбежного возмездия, то не нарушал бы заповедей… Может, и фантом Божией Матери тебе явился? С чего это вдруг мысль о Боге у тебя перекочевала в разряд неотложных? – удивилась Лиля.

– Не шути так. В молодости я не помышляла о Боге. Некогда было в житейской суете. Да и атеистическое воспитание довлело. Я не понимала, как можно верить в религиозные сказки. Нас ведь учили жить без всех этих ширм, страховок, без всяких религиозных заморочек, не принимать бездоказательно на веру никакой образ мысли, каким бы древним он ни был, потому что то, во что верят сегодня многие, завтра может оказаться ложным. А на склоне лет стала задумываться, правильно ли жила на этой не очень гостеприимной земле, и незаметно для себя принялась поминать царствие небесное.

– Люди делают землю неуютной, – вскользь заметила Лиля.

– Время начало лететь очень быстро. Какое-то беспокойство стало одолевать. Иногда мне кажется, я бездарно растратила единственную данную мне жизнь, и меня охватывает отчаяние.

– Нам, русским, свойственен поиск незыблемого… А время летит быстро, потому что мы не хотим этого. Вот как-то мне пришлось два месяца ждать одно важное для меня известие. Так они мне годом показались. Как видишь, скорость течения времени зависит от нашего восприятия происходящих событий, – улыбнулась Лиля.

– В сердце заползает страх от незнания того, что ждет там, за гранью… Возникают вопросы типа: кем мы запрограммированы и «где находится та канцелярия, которая выдает нам распечатки на жизнь с полным ее расписанием по всем пунктам?» И есть ли она… Вот говорят, нас Бог создал. Когда? Возможно, жизнь уже неоднократно возникала на других планетах. И мы их потомки. Возможно, есть параллельные миры, в которых мы проживаем наши последующие жизни. Ведь даже существование планет – лишь миг в масштабах мироздания, что уж говорить о человеческом обществе и тем более об отдельном человеке.