Как живется вам без СССР?

В той поликлинике, какой она виделась Анне, не зубы лечат и не рахит. Но очередь в ее кабинеты длинная. Это куклуксклановцы, какие только есть на свете, – белые ли, черные, из далекого ли штата Миннесоты или из Претории, сидят в ожидании приема у психиатра. Чтобы избавиться от одной болезни: от расизма, довольно-таки гнусного заболевания, как мерзко все, что пульсирует неоправданной злобой к другому.

И вот куклуксклановцы, какие только есть на свете, превращаются в милейших людей и принимают решение: на высоком холме в большом городе воздвигнуть памятник, посвященный дружбе и преодолению границ между белыми и черными людьми. Может, и возникшей мгновенно любви между юношей и девушкой будет этот памятник? Чтобы сказать все, и этого, кажется, хватит.

Скульптура юноши виделась Анне темной, как газель, из очень пластичного, но твердого материала. А пальцы… Они длинные, хрупкие, их не отбить, не сломать. Да и за что, скажите, отбивать? Неужели только за то, что юноша невзначай потянулся к девушке, у которой светлые, под березу, волосы?

«Почему нет до сих пор на земле такого памятника? – думала про себя Анна, решив, что скульптор непременно получил бы Нобелевскую. Такую же премию получил бы и психиатр».

– Вот мы и встретились, – неожиданно произнес Хади. – Мы с тобой, Анна, по-настоящему встретились вот в эту минуту.

– Как день и ночь?

– Да, как неизбежность этого трудного мира.

– Нет, погоди… Кажется, мы возникли вместе с Землей. В какую-то очень древнюю эпоху. Давай еще пофантазируем? – предложила Анна и представила, как миллион лет назад на северном континенте подули холодные ветры и белые хлопья падали на землю день и ночь. В жилищах из-за холода и болезней стонали женщины, плакали дети… И тогда вождь северных людей объявил племени, что пора им идти в края теплых ночей. Дорогу туда им укажут журавли. Вот и сейчас, слышите, они уже кричат из-за туч:

– Собирайтесь, люди, и вам надо туда, куда несут птиц их крылья! В тех краях – горячие пески, леса – до самого неба, а на деревьях сочные и вкусные плоды.

– Хочу яблоко! – захныкала маленькая Ани и протянула руки к небольшому кусту, с веток которого свисали какие-то желтые и длинные батончики.

– Мы пока не знаем, можно ли это есть! – сурово поправил девочку вождь и схватил ее за руку. Потом указал глазами матери, мол, очень балуешь ребенка, будь строже, к чужим плодам еще надо привыкнуть. – Вначале завари траву из нашей земли.

Но девчонка не стала пить горячий и горький отвар. Она вырвалась из рук матери и побежала вдоль незнакомой реки. Густые деревья у берегов таинственно шептались между собой, хватали пришелицу за коленки и локти, потом к самому носу поднесли огромную гроздь янтарных батончиков. Но стоило протянуть руки, как плоды тут же взметнулись чуть ли не к солнцу.

– Не достать! Совсем не достать! – осерчала девочка, наклонилась было к траве в поисках палки, но вздрогнула от глухого стука: у ее ног уже покоилась спелая гроздь.

Подняв голову, она увидела меж ветвей какого-то странного мальчишку с необычной кожей, как у оленей из ее родных краев.

Катающийся на ветвях мальчишка тоже был удивлен новым знакомством.

– Ты откуда взялась? По всей реке вниз и вверх нет у нас таких людей. У тебя глаза – как осколки неба.

– А у тебя… цвета ночи!

В эту минуту, кажется, притихли все ветры Земли, перестали шептаться звезды, не шевелясь, лежали в своих логовах океаны, прекратили тяжкий бег по саванне слоны. В эту минуту зарождалось нечто такое, что долгие годы потом будет держать людей друг около друга, коли не рядом, так в душах, что будет сближать и отталкивать их, радовать и огорчать, приносить неслыханные победы на уровне одной маленькой жизни и швырять их вниз головой в бездну.

– Эй, возьми еще! – крикнул мальчишка и бросил к ногам девочки еще одну гроздь. Вскоре он спрыгнул с дерева и вместе с Ани начал собирал камни для жилищ новых пришельцев.

Вскоре у людей, глаза которых были цвета неподалеку раскинувшегося озера, возникла деревня, около каждой хижины лежали горкой сушеные плоды, расцвели на полянах женщины, шустро бегали дети. Всем было тут хорошо, лишь вождь худел и бледнел.

– Пора уходить! – как-то сурово вымолвил он.

– Опять по звериным тропам с детьми на руках? – возмутилась его жена.

– Молчи, женщина, тебе ведома стратегия лишь одного дня…Льды уже уходят с нашей земли. Вчера оттуда прилетели птицы.

– Так что же?

Вождь объяснил, что для многовековой непрерывности жизни нужны песни, которые народ поет только на своей земле. И звезды познаешь лишь тогда, когда вечерами глядишь на них около своего дома. И деревья каждого жителя деревни должны знать в лицо. Лишь в таком случае все вокруг – это твоя родина.

– Мы задержались. На родине нас уже забыли и белки. В путь!

На поляне засуетились. Мать Ани со сборами не спешила. Она понимала, что вначале надо собрать в дорогу душу дочери, потому не стала рассказывать ей о красоте родных лужаек и трав. Она просто обняла дочь и сказала:

– Вы еще встретитесь. Поверь, у тебя есть такая звезда! – спокойно объяснила девочке мать, – глянь, она тебе многое обещает! Не каждому небо светит так ярко.

Ани подняла голову и увидела, что звезда и впрямь уводит ее в мир тайн и загадок. Мир, в котором затаиться бы и ждать.

– Поверь, это серьезно.

Вождю мать сказала иное:

– Как только с места сдвинется тень этого дерева, мы будем готовы.

И когда солнце ушло за баобаб, племя пришельцев с корзинами на головах и с детьми на спинах вскоре ушло с поляны.

– Да, помню, – улыбнулся Хади, – мы еще с тобой на прощанье катались на хвостах динозавров… И видели свое отражение в доисторическом озере…

– Через миллион лет мы опять встретились!

Анна с нежностью провела пальцем по лицу Хади.

– Да, как день и ночь! – согласился юноша.

– Мы встретились. А вокруг нас небо, птицы, библиотеки, книги… – подвела черту Анна. – Вот как много уже сделали для нас другие. Только это мы с тобой и будем помнить!

– Хочу бананы! – капризно топнула вдруг ногой девушка.

Хади кинулся в магазин, за витриной которого виднелись большие гроздья африканских плодов.

В длинном коридоре, в котором двери нескольких десятков комнат, за каждой из которых чья-то жизнь, проблемы, слезы по вечерам или радость, Анна шла с чайником на кухню, как вдруг услышала на балконе спор.

– Что вы девчонке мозги пудрите! – кричала Мила, жена того суданца, к которому часто приходил в гости Хади. – Я познакомила их не для прогулок. Ну, пришли на вечеринку вместе, посидели за одним столом и хватит. Зачем вы ей судьбу ломаете? К чему эти ухаживания?

– Не лезь! – отвечал супруге Мак, аспирант медицинского факультета, живущий в Москве уже с семьей.

Однажды Анна видела, как он поставил на подоконник свою маленькую дочку, долго и нежно гладил ее длинные черные волосы, сквозь которые ярким золотом сверкало солнце. Разве этот человек, настолько обожающий своего крошечного ребенка, мог бы в чем-то обмануть, ответить невпопад, или просто солгать?

– Что ты суешь нос везде! – нынче весьма грубовато отвечал он жене.

– Хади женат, свадьбу только что в деревне сыграл, – сердито возражала Мила, – а эту девочку оставьте в покое…

Что ответил Мак, Анна не слышала, быстро прошла на кухню, но спокойно пить чай уже не могла. В душе все дрожало, что-то мучило, но вопросы и ответы на личную тему все же казались преждевременными.

– Скажи, в Судане бывает ниже нуля? Ну, мороз, снег… – вечером спокойно, как ни в чем не бывало, спросила она.

– Никогда.

– Тогда у вас листья не опадают на зиму и акации вечно зеленые? – задала она еще один вопрос и оглянулась, услышав шорох за спиной.