Девушка в золотом

Внезапно Тарул утратил интерес к Кунке и повернул голову в сторону овечьего загона. Его лицо, приобретшее было разумное выражение, вновь выглядело безразличным и страдальческим.

Сказанное сумасшедшим соплеменником удручило принцессу. Она заплакала – сначала тихо, а потом навзрыд.

– Ты что? Расстроилась? Не стоит, – послышался голос Милисы. – Это же всего лишь полоумный человек, который мелет языком что попало.

– Голос Тарула звучал так, будто говорил не он, а кто-то за него, – утирая слёзы, произнесла Кунке. – А что, если это Митра через него вещал? – испуганно заметила она.

– Ерунда, – жёстко перебила Милиса. – Ты должна видеть то, что можешь разглядеть сама, а не то, что тебя пытаются заставить лицезреть другие. Будущее увидеть никому не суждено, – уверенно закончила она.

Кунке помнила, что эти слова Милисы успокоили её, она перестала думать о предсказании безумного соплеменника, а потом и вовсе забыла о нём. Пока она спускалась по неширокой лестнице в глубь пещеры, из подсознания всплыло пророчество Тарула. Кунке вспомнила его слова, которые вновь заставили её содрогнуться.

Внезапно она увидела яркий свет, побудивший закрыть глаза. Вначале Кунке испытывала лёгкий страх, вызвавший дрожь в коленях и боль во всём теле. Захотелось сесть, что она и сделала: медленно, опираясь руками на холодный пещерный камень, Кунке опустилась на очередную ступеньку, которая оказалась на удивление тёплой. Принцесса снова стала считать от десяти до нуля, чтобы унять обуревавшее её волнение. Постепенно страх и тревога сменились желанием открыть глаза и осмотреться.

Перед Кунке была комната, в центре которой находился огромный столообразный камень, светящийся изнутри. На середине его стояла правильной формы золотая тарелка, от которой в разные стороны расходились яркие лучи, окрашивающие стены комнаты в жёлтый, красный, оранжевый цвета. Принцесса, движимая любопытством, которое перебороло страх неведения, осторожно подошла к камню. Она не нашла ни одной опоры, позволяющей золотой тарелке стоять на ребре. Это изумило её до такой степени, что она невзначай вскрикнула. Её крик эхом отдался в просторной комнате, и почти одновременно она услышала мягкий голос, который не принадлежал Милисе. Он звучал нейтрально: не женский, не мужской, но чёткий и совершенно бесцветный, лишённый какой-либо эмоциональной окраски. При этом лучи, отходящие от тарелки, меняли с каждым произнесённым словом свою интенсивность: они то усиливались, то меркли, и казалось, что это тарелка разговаривает с Кунке.

– Все твои желания исполнятся. Именно это ты хотела узнать? – прозвучало в голове Кунке.

– Все-все? – с надеждой спросила Кунке.

– Да. Ты станешь великой воительницей. Ты объединишь народы. Тебя будут почитать и стар и млад.

– А я долго буду жить? – с трепетом спросила Кунке.

– Ты не должна бояться смерти. Тебе следует бояться пустой жизни, – изрёк напоследок Митра.

Кунке была уверена, что именно Митра с ней разговаривает. При последнем слове лучи, исходящие от тарелки, заиграли разными цветами, переходя от жёлтого к оранжевому и красному, затем вновь к жёлтому, и остановили свою игру на золотом свете. Кунке стояла, заворожённая этим зрелищем.

– Думаю, Митра попрощался с тобой, – изумлённым голосом произнесла Милиса. – Пора уходить. Аудиенция закончена.

– Что закончено? – огорчённо спросила Кунке.

– Митра дал тебе понять, что встреча с ним закончена, – тихо ответила Милиса. – Пора подниматься к выходу. Главное ты узнала, не правда ли?

Кунке ничего не ответила. Она в последний раз окинула взглядом необычную комнату, обошла вокруг столообразного камня, хотела было прикоснуться к тарелке, протянула к ней руку, но почувствовала беспокойство и усиление жара. Она испугалась, что может разозлить великого Митру, пошла к лестнице и, осторожно ступая по ней, двинулась наверх. Потом спохватилась, развернулась в сторону тарелки и поблагодарила Митру за честь быть принятой.

– Будь уверена в себе, и ты многого достигнешь – эти слова прозвучали для Кунке как напутствие.

Она поклонилась Митре ещё раз, поблагодарила и, довольная, стала подниматься по лестнице к выходу из святилища.

Выйдя из пещеры, Кунке вдохнула во всю мощь своих лёгких свежий воздух и, широко улыбаясь, пошла туда, где её с нетерпением ждал жрец. Когда она приблизилась достаточно для того, чтобы старческие глаза жреца смогли её рассмотреть, он удивился увиденному. К нему подходила совсем не та девочка, что была накануне. Лицо Кунке светилось уверенным спокойствием и необычайной внутренней силой. Её глаза имели то глубокое и таинственное выражение, что характерно для человека, познавшего нечто сокровенное и очень важное. В другое время жрец обнял бы по-отечески Кунке и стал бы расспрашивать о результатах похода в святилище, сейчас же он не посмел этого сделать. Напротив, он почувствовал почтение к принцессе; сейчас он точно знал, что Кунке – достойная дочь царя.

Глава 8

Был полдень середины кармабаты. Солнечные лучи ласкали своим приятным теплом тела мальчишек, которые бегали по степи, играя в догонялки. Рядом с ними мирно паслись стреноженные лошади, недалеко от них разбрелось большое стадо овец. Его молодой пастух лениво ходил между своими подопечными, периодически похлёстывая длинной плёткой. Вдруг раздалось тревожное ржание пегой кобылы, за ней заволновались другие лошади. Заблеяли овцы, сгрудившись в одном месте. Пастух приложил козырьком правую руку к глазам, долго вглядывался в сторону запада, затем востока, замахал руками и закричал мальчишкам, чтобы те бежали к стойбищу.

На востоке появилась еле заметная пыль, которая слегка запачкала солнечные лучи. Но с каждой минутой она становилась всё плотнее, расширяясь ввысь и в стороны, пока солнце не потемнело в её массе. Послышался топот коней. Он становился всё громче и зловещее. Лежащие на солнышке сурки попрятались в свои норы, замолкли птички, даже оводы, вечно кружащиеся над лошадьми и овцами, куда-то подевались. Земля зарыдала под ударами сотни копыт мчащихся лошадей. Пастух всё ещё стоял и смотрел в сторону востока. На его лице отразились волнение и испуг. Он пытался отогнать своё стадо, но оно не слушалось, овцы сбились в одну кучу и боязливо блеяли. Пастух стегал их плёткой, покрикивал, бегая вокруг, не забывая следить за всадниками.

Со стороны стойбища выдвинулся большой отряд, возглавляемый Мермером. Он состоял как из воинов, принимавших участие во многих походах, так и молодых, которые прошли посвящение совсем недавно. Поравнявшись с пастухом, Мермер приказал тому гнать стадо к стойбищу. Но увидев несчастных, жавшихся друг к другу животных, крикнул что-то своим воинам, которые стали нещадно хлестать овец, понявших наконец-то, чего от них хотят. Они потрусили в нужную сторону, продолжая тереться друг о друга боками.

Мермер со своими воинами помчался в сторону чужих. Вскоре можно было различить приближающихся всадников. Их было чуть больше сотни.

«Интересно, что им надо, – подумал Мермер, разглядывая конников. – Для военных действий отряд малочислен». Он облегчённо вздохнул и остановился.

Всадники-чужаки тоже прекратили движение. Некоторое время два отряда смотрели друг на друга. Затем, как по команде, с обеих сторон отделились по два человека и поскакали навстречу. Они встретились ровно посередине того огромного степного пространства, что отделяло отряды.

– Приветствую тебя, Мермер, – с еле уловимым наклоном головы крикнул старший из двух чужаков.

– И я приветствую тебя, Ораст, – громко ответил Мермер, отметив про себя, как постарел тот за последние пять лет, что они не виделись. – С чем пожаловал?

– Наш царь шлёт привет вашему царю и просит принять его гонцов.

Ораст говорил с еле заметным заиканием, которого раньше у него не замечалось. Да и внешность военачальника тиграхаудов была не столь величественной, какой её помнил Мермер. Его это удивило и насторожило одновременно. «Видно, будут просить помощи», – подумал он и внимательно посмотрел на второго, ещё не успевшего отрастить усы молодого человека. Тот сидел на лошади в богатом убранстве. Его шапка отличалась от головного убора Ораста высотой и орнаментом. Да и сам он выглядел не как простой воин. Было в нём нечто, что вызывало желание подчиниться ему: гордо вскинутая голова, глаза, смотревшие дерзко, свысока, стройное сильное тело, царственная осанка. Мермер с удивлением смотрел на этого воина. Воина ли? Он ждал, когда Ораст представит ему своего спутника. Ораст хотел это сделать, но строгий взгляд молодого наездника заставил его остановиться. Мермер подождал мгновение и принял решение.

– Если вы к нам с добром пришли и принесли хорошие вести, то, пожалуйста, располагайтесь здесь, – слегка растягивая слова, с показной вежливостью предложил Мермер. – О решении нашего царя мы сообщим вскоре, – быстро и резко закончил он.

Мермер развернулся и, не ожидая ответа, поскакал в сторону своего отряда, сопровождаемый молодым воином, недавно принявшим посвящение. Всё это время он стоял позади Мермера и внимательно прислушивался к тому, о чём и как разговаривали военачальники двух племён. Казалось, для него не было ничего важнее, чем этот разговор. Он не обратил внимания на пристальный взгляд молодого воина тиграхаудов.

– Ораст, если воины хаомаваргов такие же, что и тот, что сопровождал Мермера, то вряд ли они нам помогут, – с лёгким презрением сказал молодой тиграхауд.

– Не стоит судить по одному молодому, ещё не успевшему поучаствовать в боях воину, – ответил Ораст Лордоку, который был сыном царя тиграхаудов. – Ты впервые видишь хаомаваргов и не знаешь, на что они способны.

– Интересно. И на что они способны? – Голос Лордока звучал высокомерно.

– Хаомаварги сильны и телом, и духом, – слегка раздражённо ответил Ораст. Ему претил постоянный неуважительный тон Лордока, считающего себя лучше всех остальных. «Как же он похож на свою мать! Угораздило Скунха влюбиться в неё. С каждым годом она становится всё противнее и властнее. Упускает своего сына Скунх, упускает», – недовольно подумал Ораст, а вслух произнёс: – Я распоряжусь об устройстве лагеря.

Лордок кивнул и направил свою лошадь к отряду.

– Что думаешь, Мермер? Какие цели у тиграхаудов? – поинтересовался Спаргап после подробного отчёта своего военачальника.

– Помощи будут просить, – уверенно произнёс Мермер.

– Я полагаю, что тиграхауды будут просить нас о военном союзе. – Голос Спаргапа звучал убеждённо.

– Откуда такая уверенность, господин? – удивился Мермер.

– Встречу назначим через два дня. Подготовиться надо, – проигнорировав вопрос, объявил царь. – Устроим состязания между нашими воинами и воинами тиграхаудов. Посмотрим, кто на что горазд. Распорядись об этом. Вечером будет совет старейшин. Там и решим, как разговаривать с нашими нечаянными гостями.

Мермер кивнул и вышел.

– Я просил вас собраться, чтобы узнать ваше мнение по поводу прибывшего к нам отряда тиграхаудов, – с почтением обратился к старейшинам Спаргап и опустил голову в знак покорного ожидания ответа.

– Кто у них сейчас военачальник? Не Ораст ли? – послышался голос одного из старейшин.

– Да, во главе воинов стоит Ораст, – подтвердил Спаргап и внимательно посмотрел на старейшин.

Все они хорошо знали Ораста и наперебой стали высказывать своё мнение:

– Ораст – достойный человек.