Безрассудные. Книга 2

Артист бросил на своего менеджера еще один уничижающий взгляд и оставил его одного. Джозеф проводил Эдди взглядом, затем яростно стукнул кулаками по мраморному полу, на котором красовались красные капли его собственной крови. Отчаяние, непроизвольным криком вырвавшееся из его груди, эхом разнеслось по пустой комнате.

Что было с ним не так? Этот вопрос не давал ему покоя и постоянно крутился в голове. Его кулаки продолжали обрушиваться на пол, – ни боль, ни кровь не могли остановить Джозефа. Из его груди вырвался рык раненого льва. Что было с ним не так? Горькая усмешка исказила лицо Джозефа. Если бы Эдди хотя бы раз искренне захотел узнать…

2018 г. Париж.

Эдди закончил исполнять очередную песню и замер с поднятой вверх рукой, благодаря публику за бурную реакцию. Всем своим телом Марина ощутила эмоции, мощным потоком проливающиеся на его ликующую фигуру.

«Как, наверное, опьяняет столь беспредельное обожание», – подумала она. – «Так, невзначай, можно возомнить себя Богом»

Когда, ловко пробравшись между нагромождений кабеля на сцене, Эдди появился за кулисами, его лицо было сплошь усеяно бусинками пота, зеленые глаза сияли от восторга. Он замер перед ними, принимая полотенце из рук ассистентки, маленькой невзрачной девушки, заменившей в туре беременную Хлои, и промокнул лоб.

– Ну как тебе? Правда я нереальный? – спросил Эдди с очаровательным эгоизмом мальчишки, требующего похвалы. – Марина, тебе нравится мое выступление?

Ее губы изогнулись в дразнящей улыбке.

– Ты мне очень нравишься, – уверила она артиста. – И, да, ты нереальный.

– Великолепно! – сверкнул улыбкой Эдди. – Подожди, пока не увидишь второе отделение. Я еще только разогревался! – он наклонился к Марине, его глаза горели от возбуждения.

– О да! Главное дождаться момента, когда он снимет рубашку и покажет им свой обнаженный торс! Вот тогда ты увидишь настоящее сумасшествие! – воскликнул Джозеф с явной издевкой в голосе.

Эдди замер и нахмурился. Его красивое лицо приняло смущенное выражение, он бросил осторожный взгляд на Марину, а затем на язвительно усмехающегося Джозефа.

– Я не буду этого делать, – проворчал он. – Не сегодня.

– Что, прости? – прошипел Джозеф, вскакивая со стула и принимая свою обычную позу, – руки на бедрах, брови удивленно вскинуты вверх.

– Я не собираюсь снимать чертову рубашку сегодня вечером, – буркнул Эдди, избегая встречаться угрюмым взглядом как с Аристовым, так и с Мариной.

– Да ты издеваешься? Это чертово, столь ожидаемое всеми премьерное шоу! Думаешь, я позволю испортить все только потому, что та, с кем ты сейчас спишь, присутствует на нем? – Джозеф побагровел от ярости.

– Эта дурацкая идея не нравилась мне с самого начала! Я не собираюсь делать это сегодня! – настаивал Эдди, выходя из себя.

– Ты сделаешь это, – отчеканил Джозеф. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, глаза блеснули холодным огнем. – В противном случае, я сам выйду на сцену и сниму ее с тебя. А потом затаскаю по судам.

Эдди инстинктивно сжал кулаки, и подался вперед, но его остановило нежное, ласковое прикосновение. Ее руки. В них было то, как он себя чувствовал и чего хотел.

– Тебе пора работать, Эдвард, – услышал он ее мягкий голос.

Эдди обмяк. Он повернулся к ней и прикоснулся губами к ее губам, прежде чем не говоря ни слова, вернуться к публике. В тот момент, когда он ступил на сцену после перерыва, Эдди засиял как новорожденный бриллиант. Он и правда лишь разогревался в первой части своего шоу, поняла Марина.

Казалось, Эдди парил в воздухе от одной части сцены к другой, увлекая за собой аудиторию, до тех пор пока публика не опьянела и не обезумела от эмоций. И затем он сделал это. Марина замерла в тот момент, когда Эдди снял с себя шелковую рубашку и обнажил свой мускулистый, стройный торс перед многотысячной толпой. Это было невероятное, неземное, космическое чувство, когда аудитория взревела и зарыдала от восхищения и эйфорического, почти осязаемого вожделения.

Он дважды выходил на бис, и бурлящий океан из человеческих тел падал к его ногам, вымаливая еще, когда Эдди поднял обе руки вверх и соблазнительно улыбнулся.

– Я тоже не хочу с вами расставаться, – его голос сорвался. – Хотите, чтобы я спел вам еще одну новую песню?

Ответный рев аудитории сотряс видавшие виды стены старой Арены.

– Замечательно, – сказал Эдди, взяв в руки свежую, белую рубашку, приготовленную для него ассистенткой, и натягивая ее на потное тело.

Затем он взял свою любимую гитару и вернулся к микрофону.

– Это особенная песня. Я только что ее написал и она посвящена кое-кому особенному.

– Что за…? – удивленно пробормотал Джозеф, пробегая глазами по сет листу сегодняшнего вечера, с композициями и порядком их исполнения.

У Марины перехватило дыхание, она едва слышала первые аккорды гитары и удивленный шепот, пробежавший по аудитории. Дрожащие, прекрасные ноты хлынули в темноту с поразительной сокровенностью, и чувственное лицо Эдди, когда он пел, было столь же трогательным, как и сама песня.

«Я – это ты

И ты – это я….

Я ничего не могу с этим поделать…

Просто шагни в другую реальность

И летай со мной

В нашем небе блаженства…

Мы как осенние листья…»

Когда последняя нота растворилась в мертвенной тишине многотысячного аудитории, по щеке Марины покатилась слеза.

– Как же это красиво, – прошептала она.

– Больше, чем красиво, – пробормотал Джозеф, в его обеспокоенном голосе прозвучали нотки искреннего удивления. – Это, скорее всего, будет платиновым!

Марина покосилась на него и поморщилась: в своем деловом мозгу Джозеф наверняка уже подсчитывал потенциальную прибыль.

С прощальным жестом признательности, Эдди проделал свой последний за вечер путь со сцены. На этот раз он не остановился, а проследовал прямо по коридору в гримерку, окруженный музыкантами и техническим персоналом, которые наперебой поздравляли его с великолепным выступлением. Марина почувствовала странное опустошение, когда Эдди исчез из ее поля зрения.

– Что ж, Бэл, мне всегда было любопытно, каково это, когда самый востребованный певец в мире посвящает свои песни тебе? – едкий голос Джозефа нарушил эйфорию, в которой она пребывала с того самого момента, как Эдди произнес свое посвящение.

– Это восхитительное ощущение, которого я не испытывала прежде, – улыбнулась она.

В карих глазах Джозефа промелькнуло удивление, когда он неохотно повторил:

– Восхитительное? – он прыснул со смеху, его лицо приобрело странное выражение. – В таком случае, ты явно переоцениваешь себя, Бэл.

– Очень мило с твоей стороны, – поддела его Марина, но в ее груди зародилась слабое чувство тревоги, хотя ее глаза игриво блеснули.

– Пытаешься шутить? – фыркнул Джозеф. Он быстро встал со стула. – Пошевеливайся. У Эдди пресс-конференция, и я обещал, что приведу тебя туда через десять минут после начала.

– Разве он не устал после шоу? – удивилась Марина, сопровождаемая Джозефом, все еще борясь с неприятным беспокойством, которое росло внутри нее. – Мне кажется, он слишком выжат, чтобы общаться с прессой.

– Только не Эдди. Он полон адреналина. После выступления его прет, словно спидов наглотался.