Позывной «Хоттабыч»#7. Аватар "Х" (ч.2)

Тюремная камера в Силовом отделе Дзержинского района НКГБ оказалась не из самых маленьких, и вполне себе вместила всех присутствующих офицеров, вновь обдав их морозной волной.

Оснаб внимательно оглядел заиндевевшие стены и низенький потолок, под которым болталась тусклая электрическая лампочка, невесть каким образом продолжавшая работать в этом выстуженном каменном мешке.

Посередине камеры было расположено кованое металлическое ограждение, в структуру которого были искусно вживлены наполненные Магией Руны и Знаки, складывающиеся в законченные Формулы. Работу известного на весь мир Дома Кюри Александр Дмитриевич узнал, едва бросив взгляд на филигранную решетку.

А на жестком и тоже металлическом топчане, вокруг которого и было выстроено кованое ограждение, святящееся разнообразием Магических Конструктов, лежал без сознания молодой и беспомощный красноармеец Мамонт Быстров. Его руки были не только пристегнуты друг к другу с помощью браслетов-Блокираторов, но еще и прикованы обычными наручниками к решетке.

– Ну ты и перестраховщик, Игнатий Савельевич! – Изумленно произнес Головин. – И как только не угробил парня?

– Подожди, Петр Петрович, меня укорять… – поспешно ответил майор, поэтапно отключая контуры Блокирующей Магию Клетки. – Что на это скажешь? – И Потехин вынул из специального гнезда подпитывающий Защиту Энергокристалл.

Потоком Сырой Энергии Головина едва не сбило с ног. Источник словно взбесился, черпая дармовую Силу, плотность которой в тюремной камере превысила все мыслимые пределы. Резерв «распух» и «затрещал», едва не лопаясь, а Энергия все продолжала вливаться полноводным потоком в опешившего от такого напора Мозголома.

Неожиданно волна Сырой Силы ослабла, словно кто-то резко перекрыл вентиль – это Потехин вернул Накопитель на место и восстановил один из контуров Защиты.

– Спасибо, Савельич! – немного отдышавшись, поблагодарил майора Александр Дмитриевич. – Что это вообще сейчас было?

– Да кабы знать, товарищ оснаб? – Пожал плечами начальник отдела. – Но Клетка Кюри, пусть и не окончательно, но не дает этой Энергетической Волне мощно распространяться. Не думал, что вас так накроет… Вон, товарищу полковнику все нипочем…

«Еще бы! – мысленно усмехнулся Александр Дмитриевич. – Товарищ полковник – Лич, и простой Силой не «питается», ему особая Энергия нужна – Некротического характера. Сила мертвая, обратная Живительной Пране. Такой на местах кровавых преступлений с лихвой, на полях сражений, да на древних погостах. Вот и перенес он этот Поток безо всяких последствий. А мне умней надо быть и осторожнее».

– Похоже, чем выше Силовой Ранг, тем сильнее воздействие Потока, – предположил Александ Дмитриевич. – Слушай, майор, а ведь Клетка Кюри совсем же по-другому принципу работает, – заметил Головин. – Она Силы Оператора Блокировать должна, а не препятствовать их распространению!

– Так и я о том же, товарищ оснаб! – согласно закивал Потехин. – Этот важный момент очень хорошо в спецшколе разбирали. Но не Блокирует железяка Силовые способности этого говню… товарища! Так же, как и Коктейль Збарского! А я его столько в этого… товарища закачал – на целую роту Силовиков бы хватило! Теперь-то вы меня понимаете, товарищ оснаб?

– Теперь понимаю… И что, таким Потоком Силы от него разило с самого момента задержания?

– Никак нет, – ответил майор, – сначала ничего подобного не происходило. Просто Дар не Блокировался – и все. А вот после того, как снотворное подействовало – понеслось…

– Хм… Интересный эффект… – Задумчиво потерев подбородок, произнес оснаб. – Что же, интересно, такое ему снится…

Александр Дмитриевич просунул руку сквозь решетку и прикоснулся к голове спящего парня кончиками пальцем. Ментальный Импульс не проходил сквозь клетку, видимо, купировался системой Формул. А вот физический контакт неожиданно принес свои плоды – появился устойчивый контакт, скользнув по которому Александр Дмитриевич погрузился в дремлющее сознание молодого красноармейца Быстрова…

Головин стоял среди руин Вевельсбурга, а напротив него стоял бесноватый фюрер Вековечного Рейха – Адольф Гитлер! Вокруг клокотал, принимая в пространстве причудливые формы, настоящий океан Энергии, мощность которого потрясала воображение и пугала одновременно.

Неожиданно земля под ногами Александра Дмитриевича с утробным гулом ухнула куда-то вниз, а окружающее пространство заволокло поднятой пылью. Однако, Головин каким-то чудесным образом прекрасно видел, как следом за ним в бездонную пропасть рухнул и Гитлер. Его фигура, излучающая мощные Потоки Энергии, прекрасно просматривалась.

Они со свистом падали в образовавшийся пролом, а рядом пролетали большие каменные обломки Орденского замка, едва не задевая их стремительно падающие тела. Гитлер в ужасе сыпал проклятиями, но свист воздуха в ушах, не давал Головину их расслышать.

– Адьес, амиго! – Сами собой шевельнулись губы, а вскипающие вокруг потоки неизвестной Силы притормозили падение оснаба.

Фюрер неожиданно протянул ко нему руки со скрюченными пальцами, пытаясь повиснуть на смутно знакомой и обросшей шипами костяной броне. Могучим ударом когтистого кулака Головин вбил в черепушку фюреру его острый нос.

«Не будет больше совать его куда попало!» – посетила Александра Дмитриевича неожиданная мысль.

Гитлер обмяк, видимо потеряв сознание, и завращался безвольным «тряпочным» манекеном в потоке восходящего из разверзнутых земных недр теплого воздуха. Головин наблюдал за ним сверху, каким-то образом удерживая себя на одном месте, пока бессознательное тело фюрера окончательно не скрылось из глаз.

– Надеюсь, «айл би бэка» не будет? – Слова вновь выскочили сами собой, после чего Головин удовлетворенно плюнул вслед Адольфу, чувствуя настоящее удовлетворение от проделанной работы.

Неожиданно окружающее «пространство» замерло, превратившись в статическую картинку. Каменные глыбы прекратили свое падение, неподвижно зависнув в воздухе, пылевые завихрения зафиксировались этакими объемными инсталляциями. Что, черт возьми, происходит?

– Браво, Гасан Хоттабович! – раздался совсем рядом чей-то незнакомый голос.

И буквально в пяти метрах от Головина соткался из пустоты абсолютно лысый маленький азиат – по виду тибетец, в ярко-желтой тряпке, обмотанной вокруг тщедушного тела и в кислотного цвета зеленых перчатках на руках.

– Так поломать всю мою тонкую игру, над которой я корпел без малого столетие… – И лысый сморчок громко захлопал в ладоши. – Я просто поражен! Вас, милейший, просто не должно существовать в этом раскладе – но вы все-таки существуете… Неучтенный фактор, либо тупая шутка самого Мироздания…

– Ты кто такой, твою мать?!

– Фу! Как грубо! – неожиданно рассмеялся азиат. – Хотя, о чем это я? Я сам никогда не отличался излишней вежливостью! Да я в свое время сожрал даже собственных детей! Но ты, жалкий червяк, действительно сумел спутать мне все планы…

– Сожрал собственных детей? Кронос… – едва слышно прошептали губы Головина.

– Титан Кронос! – Пафосно поправил азиат. – Повелитель этого жалкого мира…

[1] Коктейль Збарского – химико-магический препарат, разработанный в данной реальности известным в СССР магобиофизиком Борисом Ильичем Збарским. В зависимости от введенной дозы этот препарат временно лишает Осененного Магических способностей.

Глава 6

– Товарищ оснаб! Товарищ оснаб! – сквозь шум в голове услышал Александр Дмитриевич. – Очнись! Да что же это твориться-то?!

Голос, который настойчиво его звал, казался каким-то далеким, гулким, идущим, словно из металлической бочки. Но, несомненно, знакомым. Головин явно знал, кому он принадлежит, но припомнить, отчего-то не мог. Чувствовал товарищ оснаб себя отвратительно: голова пульсировала острой болью, а в ушах, кроме неясного шума, еще и основательно звенело. И ко всему прочему, Александр Дмитриевич никак не мог понять, что же с ним произошло.

– Товарищ оснаб, держись! Помощь скоро будет! – От громкого голоса, продолжающего терзать слух Головина, голова просто разламывалась на части. – За медиком я уже послал…

– Что… со мной… случилось… – с трудом разомкнув спекшиеся губы, прошептал Головин и попытался разлепить глаза. Но с первой попытки ему это сделать не удалось.

– Фух! Очнулся! – с облегчением выдохнул знакомый незнакомец. – Ты в обморок упал , товарищ оснаб! Там, в тюремном каземате…

Наконец глаза удалось открыть. Но понять, что же с ним происходит, Александр Дмитриевич не сумел – все двоилось и расплывалось перед его взором, а стены и потолок принялись захороводить вокруг него свои «веселые танцы». Так что глаза пришлось срочно закрыть – во рту неожиданно стало «кисло», а желудок выдал несколько рвотных судорог.

«Словно с жутчайшего перепоя, – пришло на ум Головину отличное сравнение. – Еще блевануть не хватало! Вот только не пил я сегодня…» – припомнил он.

– В каком каземате? – Нашел он в себе силы, чтобы переспросить.

– Ну, как же? – продолжал теребить Головина тот же несносный голос, хозяина которого он все никак не мог вспомнить. – Вы же с товарищем полковником за Мамонтом Быстровым в наше отделение приехали, Петр Петрович! А он у нас в подвале, в стационарном Блокираторе… Неужели забыли, товарищ оснаб?

– Вот оно что?! – В голове Александра Дмитриевича наконец-то все встало на свои места, и звучавший голос обрел свою «фактуру». – Потехин, ты, что ли? – И оснаб аккуратно приоткрыл один глаз.

На этот раз ничего не раздваивалось, хотя стены и потолок ощутимо двигались по кругу. Но терпеть было можно, без опасности опустошить желудок на пол кабинета начальника Джержинского Силового отделения НКГБ. Именно там он и находился. В горизонтальном положении. Расплывшись желеобразной амебой на кожаном диване с высокой «каретной» спинкой. А под головой у товарища оснаба обнаружился твердый валик подлокотника дивана.

– Я-я, товарищ оснаб! – обрадовано завопил майор. – Ну и напугал ты нас, Петр Петрович, когда рухнул в камере без единой кровинки в лице!

– Не кричи, Игнатий Савельевич… – вяло произнес Головин, скрипя от боли зубами. – Голова раскалывается, да и сил нет никаких…

– Эко он тебя приложил, товарищ оснаб, – снизив «на пол-тона», почти прошептал Потехин. – Если этот Мамонт такое во сне отчебучить могёт, чего же от него в полном сознании ожидать, если вдруг вздумает взбрыкнуть? Вовремя я его в каземат-Блокиратор запихнул…

– Ой, да не истери, Игнатий Савельевич, – со стоном усевшись на диване, произнес Головин. – Ничего он мне не сделал… Тут, похоже, проблема совсем в другом… Сейчас боль притушу и будем разбираться…