Крылья для героя

– За что я тебя уважаю – ты всегда глядишь в корень.

Жрица хмыкнула: помощница в своем репертуаре: не дает расслабиться, но и льстит очень тонко.

– Я мешаю князю, потому что что поддерживаю Борислава, – продолжила Милена. – Князь хочет убрать верховного волхва, в первую очередь.

– Может и так, – Литучка уклонилась от прямого ответа.

Милена, несмотря на подковырки Литучки, всерьез ее как соперницу не воспринимала: у той близился климакс. При наступлении менопаузы карьера у жриц Рожаниц считалась оконченной – богиням не нужны бесплодные служительницы. Впрочем, пенсия в таком возрасте не самый плохой вариант: мать Милены, бывшая жрица Рожаниц, вышла замуж за своего спутника, купила дом в Подмосковье и выращивала на участке редкие сорта пионов. Плюс, путешествия – чем плохо?

Значит, кто-то из ближнего круга жриц. Милена прикрыла глаза, соображая, кого князь прочит на ее место. Впрочем, данных не хватало: многие из жриц не откажутся занять место старшей. Милена досадливо поморщилась: не хватает кого-то осведомленного из ближнего круга князя. Но и у Борислава такого человека тоже нет: князь не спешит с кем-то делиться секретами. Даже психотерапевт княгини ничего полезного вытащить не смог, Любава – достаточно закрытая особа.

На Красную площадь пропускали по спецпропускам. Соседние улицы были перекрыты для обычных граждан в целях безопасности, на крышах дежурили снайперы из княжеской дружины. Машина Милены миновала пост охраны, старшая жрица вышла, а Литучка отправилась парковаться. На площади были разбиты шатры с лавками: в них торговали сувенирами, едой и напитками. Пока ряды пустовали, но через несколько часов, как завершатся мероприятия, площадь наполнится гуляющими.

Милену встретили парень и девушка – волонтеры, работающие на Масленице. Оба одеты в народные костюмы: на девушке сарафан, отороченный гобеленовой лентой, на парне – шаровары и красная рубаха. Поверх – тулупы, чтобы не замерзнуть, температура пока колебалась в районе нуля градусов.

Милена прошла к кургану, вдоль него и стены был установлен помост, где располагались волхвы и администрация князя.

– Мы здесь собираемся исключительно, чтобы сжечь чучело, – пробормотала она вслух.

Неподалеку располагалось здание совета волхвов, но там встречались изредка – в основном чтобы принять решение по животрепещущему вопросу. У каждого жреческого ордена имелось собственное здание, где работали волхвы и жрицы. У жриц Рожаниц офис располагался в березовой роще неподалеку от луна-парка и набережной Москва-реки, красивое место. Милена любила свой кабинет: огромные панорамные окна с видом на деревья и воду. Окна были слегка затонированы, чтобы солнце излишне не слепило, да и чтобы с улицы не подглядывали случайные прохожие.

Волхвы и жрицы обменивались приветствиями; подоспела Литучка, она прихватила с собой два кофе:

– Угощайся.

На столах стояли тарелки с угощением: блины с различными начинками, канапе с сыром и фрукты.

– О-о, с икрой, – помощница ухватила блин, – люблю, когда верховный волхв не скупится.

– Иногда на него находит, – согласилась Милена.

Они отошли в сторону: Милена не любила тесное общение с другими волхвами – каждый себе на уме, приходится тщательно следить за сказанным. Хотя Вёсна, старшая жрица Лады, ей импонировала: уверенная в себе и позитивная. Такое ощущение, что находится в гармонии с собой и миром. А вот от Ярополка, старшего волхва Перуна, Милене инстинктивно хотелось держаться подальше – создавалось впечатление, что он постоянно противостоит всем.

Наконец, подъехал и Борислав. Его было заметно издалека – верховный волхв привычно возвышался над толпой. За плечом маячила его правая рука – Пострел. Хороший парень, Милена мысленно одобрила его. Она была бы рада, если бы Дара остановила свой выбор на парня, похожего на Пострела: умного, деятельного, знающего себе цену. Жаль, что дочери нравится Влад.

У Милены не было особых причин, чтобы не любить племянника Борислава. Просто у нее самой имелись горькие воспоминания, связанные с верховным волхвом, которые она невольно переносила на Влада: «яблочко от яблоньки…» – пусть Влада и не связывают кровные узы с Бориславом. Хотя, кто знает. Анализ ДНК все покажет.

– Князя не будет, – сообщил верховный волхв.

Милена этому порадовалась: вот и ладушки, обойдутся без него. А то пришлось мерзнуть, когда сжигали чучело лже-святого, пока великий князь добирался из своей резиденции.

Волхвы и жрицы расселись вокруг Борислава, забегали операторы, выводя изображение на большой экран – вечером покажут по центральному телевидению в новостях. Слово взял Борслав: «Братья и сестры! Подходит к окончанию Масленица, что знаменует приход весны и начало нового цикла. Так давайте, сожжем чучело Морены, помянем предков и выпьем за обновление жизни!»

Зазвучала музыка. Со стороны ЦУМа появилась праздничная процессия. На санях, запряженных скоморохами, восседала соломенная кукла. Она была одета в юбку и кофту, на голове повязан платок. Щеки нарумянены, глаза густо обведены черным. Бюст усиленно выпячен.

«Морена, Морена, за кого умерла?

За того дедку, чьи зубы редки», – затянули скоморохи.

– Кругом одно вранье, – заметила Литучка, попивая глинтвейн. – Мы сжигаем куклу, когда должны были бы какого-нибудь вредного старикашку, – помощница захмелела. – Как в старые добрые времена, когда никто не умирал от старости. В этом и есть символ обновления.

– Надеюсь, мы к ним не вернемся, – Милена подняла блин, показывая, что поминает всех ушедших в ирий,

Куклу торжественно сняли с саней и привязали к установленному шесту. Затем Борислав не спеша подошел к ней и поджег.

– Хорошо у него получается, – задумчиво заметила Литучка.

– Что? – не поняла Милена.

– Сжигать. Прямо рожден для этой роли.

Милена не нашлась, что ответить. Грянула громкая музыка, скоморохи устроили шуточные бои – стенка на стенку, показывая молодецкую удаль. На площадь повалил народ, некоторые из гуляющих примкнули к скоморохам, другие начали подтанцовывать. Открылись рядом, туда сразу же выстроилась очередь.

Большинство волхвов уже ушло, но Милена задержалась – все равно Литучка сперва заберет машину с парковки, время еще есть. Солома трещала, расписной плат на кукле занялся огнем, и Милене почудилось, что становится жарко, словно это она висит на шесте вместо чучела.

Глава 9. Побег

Утро началось привычно – с таблеток. Ждан закинулся препаратами, выписанными психиатром, и отправился в ванную.

– Сперва бы оладьи съел, – окликнула бабушка.

Отец находился в психушке – очередная попытка суицида. Пока визиты к нему были под запретом, телефон у отца отобрали, поэтому Ждан узнавал новости о родителе от лечащего врача. По всей видимости, отец пролежит там долго, потому бабушка и переехала к внуку. Ждан мог сам себе сготовить – научился по роликам, пол убирает робот-пылесос, стирает – машинка. В общем, никаких проблем, если не считать, что Ждан тоже нестабилен.

Нет, попыток у него не было, но мысли рефреном – постоянно. Что можно открыть окно и… шагнуть под поезд в метро… утонуть в ванной… Идей было множество, они были привычны. Быть сыном вилы не только плохо, быть ребенком вилы – значит, иметь все шансы не дожить до старости. Брошенные дети, как и мужья, просто не имели сил жить дальше.

Ждану повезло, что у него была бабушка. Она первой забила тревогу и настояла на посещении психиатра. Ждану и отцу подобрали терапию, несколько раз корректировали, и на фоне антидепрессантов Ждан вел почти нормальную жизнь. А отец срывался: отменял таблетки и пытался покончить с собой. Наверное, просто не хотел жить. А Ждан – хотел.

Он принял горячий душ и вернулся на кухню. В ушах звучала одна из любимых мелодий, сохраненная в Play list.

«…Скоро закончатся танцы над пропастью.

Таем, больше не полетаем.

Грустно, но так бывает.

Ангелы белые крыльями в лопасти…»[1]

Ждан подкрепился оладьями со смородиновым желе и выпил зеленый чай, теперь можно отправляться на тренировку. «Воины Перуна», как называлась секция, считались элитным направлением боевого искусства. В двадцать первом веке мало кто мог похвастаться владением меча, разве что реконструкторы. Но те уделяли внимание историческим видам оружия, Ждан же обучался на современном: более легком, сбалансированном. Да и походил он больше на палку, обмотанную войлоком, чем на боевой меч.

Сперва спортсмены разогревались: следовала двадцатиминутная тренировка, после начинались спарринги. Ждан выбрал большой меч, подходящий по росту, длиннее только двуручный, но им Ждан не любил пользоваться. Взял треугольный щит. Затем облачился в защиту: на ноги и гениталии, руки и кисти, на корпус – так называемая «черепаха». Сверху надел шлем с дополнительной защитой шеи.