Возрождение

Возрождение
Кулбасова Берикбаевна Жанна

Жанр – постапокалиптика. В книге не описываются сами события приведшие к концу света, а рассказывается о событиях далёко после, спустя более чем столетие. Описывается жизнь, выживание, стремление людей. Истории перетекают от одного героя к другому.

Кулбасова Жанна

Возрождение

Все было серо. Присутствовал один лишь только скудный быт. Одинаковые движения, «заезженные» траектории. В общем, жизнь была скованна до невозможности. И лишь только ночью, когда Алана была предана самой себе, словно ветром раздуваемые угасающие угольки, в ее голове начинали жить мечты. Смелость их уносили ее, такой не похожий на сегодняшний, образ в совершенно далекие и неизвестные края. В душе начинал цвести сад, что благоухал и пульсировал жизнью. В ней будто томилась энергия, которой еще не время было проявляться. Она чувствовала угрозу, всепожирающие взгляды, напряженность. Инстинкт повелевал ей не искушать судьбу. Она знала, будто чувствовала, что однажды все изменится.

Свет луны освещал растаявшее тело девушки, от того только сейчас можно было увидеть эту невероятную женственность: мягкие красивые изгибы, длинные волосы, что реками стекали с ее головы на пастель. Черты ее лица так молоды и безупречны.

За окнами в лесах завывали волки, придавая зелени пугающего волнения. Полная луна являлась мудрым ликом глубокого темно-синего неба. Какое-то волшебство пронизывало и этот лес, и небо, и эти ветхие домишки, что были раскинуты неподалеку друг от друга. Было тихо, спокойно. Спали все, кроме тех, кто следил за кострами, без умолку трещавшими посреди хижин.

Деревня Житовка. Так ее нарекли люди, жившие здесь. Прошло не мало лет с тех пор, как их предки сбежали от войн и последовавших за ними разрушительных катаклизмов в эти леса. Города превратились в руины. Многие мегаполисы были поглощены землёй после серий мощнейших землетрясений. Какие-то континенты ушли под воду. В общем, было стёрто всё, к чему человечество когда-то смогло прийти. Замолкло вещание всех частот и радиоволн. Никакого виртуального или иного мира. Лишь жестокая реальность. Очертания самой Земли, её линии, что делили сушу и воду, горные хребты и лесные массивы, острова – поменялись. Наступило новейшее время. Люди словно одичали и деградировали. Отсутствовало стремления восполнить утерянное. Полная анархия. За многие годы без того маленькое население этой деревни уменьшилось в разы.

Алана была жительницей этого селения. Она знала об утерянной цивилизации лишь с рассказов передаваемых из уст в уста из поколения в поколения и с изображений на немногих сохранившихся изображениях в книгах. Алана росла и менялась. И была не тронута лишь благодаря своим родителям, что усердно оберегали ее от жаждущих молодого женского тела одичавших мужчин. Мать прятала ее в лохмотьях, отец везде следовал за ней по пятам. Он безумно боялся оставить ее одну. Мирон. Так звали отца Аланы. Высокий и крепкий мужчина следил за своим здоровьем и старался быть в хорошей форме, чтобы всегда и везде являться защитником своей семьи.

«Где-то должны быть еще люди… Не может ведь быть такого, чтоб на целой Земле остались только мы? Возможно, существует целый город, где люди живут по правилам и законам, где девушки могут спокойно гулять, одетые в красивые наряды… Там много детишек… Что ждет меня здесь?» – думала в очередной раз Алана, разглядывая фотографию с изображением набережной усыпанной ночными огнями города. Она восхищалась красотой созданной людьми, жившими до больших катаклизмов. Восхищалась тем, что существовала огромная система, в которой жили и развивались люди. Но жители Житовки теперь против любой системы, ведь она, в конце концов, по их мнению, и приводит к войне и к концу цивилизации. Нашлась стайка среди этого немногочисленного населения, которая решала чему быть, а чему не бывать на этом клочке земли. Компания мужчин среднего возраста. Уже не молодые, но еще не старики, что были против пожилых и женщин, которые помалкивали и со всем соглашались. Пугали, что только с ними они в безопасности. Там за пределами их земель радиационные зоны и мир опасных зверей. Отец Аланы ждал того дня, когда он лицом к лицу столкнется с опасностью исходящей от этой бандитской шайки. И этот день настал.

– Здравствуй, Мирон! – поздоровался один из тех, кто пришел к дому Аланы, – Как поживает твоя женушка? Как обстоят дела у твоей уже такой взрослой дочери? Что ж вы ее мусолите? Ты знаешь, что у нас в деревне совсем нет рождаемости. Ты не хочешь в этом поучаствовать? Помочь в продолжении рода человеческого?

– Она еще не готова, – ответил Мирон. Его ответ был спокоен и полон уверенности.

– Я не хочу вести споров и пустого диалога, лишь скажу, что с определением выбора своего мужа у нее есть неделя. Выбор между пятерыми нами. В наших нынешних условиях, у нее хорошие привилегии!

– Ну а как же Руслан? Почему же он не в числе кандидатов? Они с Аланой почти ровесники.

– Его жены еще родятся. Смотри на мир трезвыми глазами!

– Как раз-таки я и смотрю на вещи трезво, нежели вы! – ответил резко Мирон. Он молча удалился в дом. Он знал, что времени осталось немного, и был готов действовать. Конечно, он из тех, кто не бежит, а тот, кто дает отпор, когда нет иного пути. Но у него не поднималась рука стереть их с лица Земли. Может быть, они действительно последние представители человечества. Хотя в это Мирону верилось с трудом. Был план – ретироваться. И может быть это начало другой жизни. Быть защитником своей семье, ее кормильцем и вожаком – вот что было в приоритете. И поэтому, он был готов.

С наступлением ночи, семья Аланы покинула Житовку. Они двинулись по пути проложенному главой семейства. Этот путь он успел изучить за долгие годы, пока они жили в своей деревне. Но за эти же годы он ни разу не встречал чужеземца. Однако Мирон не оставлял надежды встретить кого-то еще на этой Земле, кого-то, кто мог еще нести в себе благородство и желание восполнить утраченное человеческое обличие.

Они шли всю ночь. Пройденное расстояние до привала должно было быть большим… и не просто большим, а настолько долгим, чтобы они смогли спокойно отдохнуть, уверенные в том, что их не настигнут.

Мир вокруг был пока все тем же. Зеленая листва, трель цикад, завывание то там, то где-то совсем неподалеку больших серых волков, что стали вершиной пищевой цепочки. Однако огни в руках путников не подпускали их ближе. Луна сквозь кроны деревьев освещала дальнюю дорогу.

С рассветом в лесу все стало оживать. Запели кругом шумные птицы. По земле тут и там забегали насекомые. Кое-где землю и стволы деревьев застилал мох. Отдохнувшие, не теряя ни минуты, собрались продолжить свой дальний путь. Что теперь твориться в Житовке, бегут ли за ними хвосты – теперь их уже не тревожило. Следующие несколько недель семья шла по пути еще знакомому Мирону. Но спустя месяц тропы закончились. Они пробирались сквозь бурелом. Путеводителем был старый потертый компас в руках главы семейства. Идти стало тяжелее, и чаще приходилось устраивать привалы. Однако, не было сомнений в том, что погони за ними нет. Если даже она и была, то потеряла бы следы сбежавших уже на вторые сутки. Так что спешить им уже было не обязательно. Радовало и то, что опасности со стороны главенствующей шайки Житовки уже не было. Пугала и, в то же время, завораживала лишь неизвестность, в которую они ринулись. Не угрожал им ни голод, ни холод. Как люди, жившие посреди леса с младенчества, они были научены добывать себе пищу и тепло. Не настигали их и болезни. Лишь изредка хватала простуда. Спустя еще несколько дней они вышли на берег большой реки. Им уже встречались русла рек. Но те были малы и мелки, и семье легко удавалось их пересечь. Но это же была стремительна и опасна. Воды ее не журчали, а устрашающе словно бы громко шипели, рассекаясь и разбиваясь о частые пороги. Смысла пытаться перебраться на тот берег не было никакого.

– Пойдем вниз по течению. Так будет легче. А дальше – будет видно. Оседать еще слишком рано. Нужно двигаться и уйти как можно дальше, – вел за собой свою семью Мирон.

И действительно, путь вдоль русла этой неспокойной реки был не труден. Они одолели немалое расстояние, прежде чем устроили привал.

Алана окунулась в прохладные воды их спутницы. Ее сердце, казалось, билось неумолимо быстро. Ведь она была как первооткрыватель, первопроходец, там, где давно не ступала нога человека, а может быть он здесь вообще не проходил. Хотя в последнюю версию Алане верить очень не хотелось. Она искала следы, любые детали, что свидетельствовало бы о былом существовании людей. Почему же им не повстречалась ни одна деревушка? Ведь по рассказам старших их Земля была заселена повсеместно. Должны же были остаться хоть какие-то руины?

– Почему мы не видели ни одного свидетельства о былом существовании людей или хотя бы жалкого напоминания? – спросила Алана у отца.

– Прошло много лет… Они разрушились… рассыпались и просто заросли… Но подожди, все еще впереди. Эта река… Мы рано или поздно дойдем до мостов, каких-нибудь селений, возможно, городов. Ведь люди всегда возводили дома, инфраструктуру на берегах рек. Вопрос, в каком состоянии будет то, что впереди. Возможно, все уничтожено на столько, что разглядеть будет трудно.

Темнело. Мирон развел костры. Животные, дикие хищники – вот, кто теперь заботили его. Лес был в этих местах страшнее. Он, сдружившись с природой, чувствовал опасность. И будто чуял волков, что следовали по пятам. И лишь готовность бороться, дать достойный отпор отпугивало их. Вожаки своих стай чувствовали это. У темноты были тысячи глаз. Взор их был устремлен к ним, что были против них, были другими, не тварями, а остатками человечества… Так думалось Мирону. Они были словно пассажирами одинокого корабля, дрейфующего в темном космосе, пытающегося найти таких же, что где-то летают в поисках них.

С тех пор, как война и катаклизмы, последовавшие за ними, уничтожили человечество, природа восторжествовала. Ее щупальца объяли мир, создав совершенные условия для развития других форм жизни. Водоемы и реки изобиловали рыбой. Посреди зелени обитала живность в огромном количестве. Порой они были так близки, словно бы не понимали, что это человек. Они шныряли и юркали в метре от проходивших рядом Аланы и ее родителей. Мелкие зверюшки не воспринимали их как опасность. Разновидность этих млекопитающих поражала. Они жили в гармонии друг с другом. И человек в этот момент был частью этой гармонии. Не смотря на то, что путники искали маленькие осколки цивилизации, они чувствовали себя спокойно, лес был их домом, привычной средой их обитания.

Берег реки плавно уходил вправо, и поэтому не видно было, что там впереди. Но семья шла по задуманному плану, огибая все повороты, поднимаясь на возвышенности и спускаясь прямо к воде. Путь был долог и труден, но это их не останавливало. Не было и мысли бросить поиски и обосноваться где-то у этой бурной реки. Ведь целью стояло привести дочь туда, где у нее будет будущее. И пока путь будет продолжаться, то они будут идти.

Прошли еще дни. И вдруг, словно бы гром среди ясного неба путникам предстала невероятная картина. Как и предполагал отец, взору Аланы и её родителям открылась громадная конструкция. Она первая увидела мост и восхищенно воскликнула:

– О-о-о! Это мост! Это самый настоящий мост! Неужели я вижу это?!

Пролёт еще держался, но опоры его были в очень плохом состоянии. Железные переплетения над ним были больны ржой и держались на последнем дыхании. Полотно моста покрывало растительность. Колесили бы до сих пор машины, то не смогли бы проехаться по этой переправе. Опасно было даже проскакать по мосту на коне. Но Мирон счел, что человек легкой поступью в силах попасть на тот берег реки. Они остановились и долго разглядывали одно из строений, что когда-то сотворили люди.

– Наконец-то я увидела воочию что-то из прошлого! Это просто невероятно! Неописуемо… О-о-о, спасибо, отец, что мы ушли из нашей деревни, а иначе бы я не увидела такую красоту. Только ради этого стоило бежать! – не могла сдержать восторженные эмоции Алана, благодаря отца.

– Мы перейдем на ту сторону реки. Там дальше, вниз по течению, видите, кончается лес, возможно, мы увидим еще какие-нибудь строения. Но я пойду первым. Вы стойте и ждите, пока я не окажусь по ту сторону моста, а потом идите точно по моим следам.

Мирон осторожно ступил на переправу. Но она будто и не почувствовала его шагов. Так же легко ему удалось перебраться на другой берег. За ним последовали и Алана с матерью. И лишь на середине моста, девушка остановилась на минуту и восхищенно стала осматривать перила и нависшую конструкцию над ее головой. Ни отец, ни мать не стали ее окликать. Ведь они убедились, что мост для них безопасен. И потом, Алана мечтала увидеть что-то подобное, разглядывая вечерами картинки со страниц старых книг, впрочем, как и они. Но это были не просто картинки, рассказы – это был настоящий мост! Увиденное поражало своей грандиозностью и восхищало своим могущественным видом, не смотря на то, что земля и зелень объяли этот памятник человечеству, окутав его щупальцами вьющихся растений.

Перейдя на другой берег, семья двинулась дальше, и не думая устраивать отдых. Они были воодушевлены тем, что на их пути пейзаж стал потихоньку меняться. И действительно, лес отступил. Болотистая местность не давала лесу произрастать нормально. Идти нужно было очень осторожно. Их движение замедлилось. Но преодолев значительное расстояние, уставшие и изнеможённые путники дошли наконец до очередного свидетельства некогда существовавшей цивилизации.

Тут и там были разбросаны руины когда-то величественных зданий. Кое-где были нагромождены плиты, словно бы сложившиеся домино. И, естественно, заросли. Вьющиеся растения облепили эти усопшие стены и крыши. Лес продолжался, но только в меньшей степени и уже в сочетании с эпическими картинами ушедшей в историю цивилизации. Комки ржавого метала потихоньку раздуваемые ветром и разрушаемые еще более дождями одиноко доживали свой век посреди этих руин. Чувства смешивались и бушевали в душах у людей, увидевших впервые все это. Величие, усмирение, потерянность, гордость… Величие великолепия картины, что образовалась за долгие годы покоя. Усмирения перед неизбежным разрушением временем. Потерянность от того что упустили… упустили все то к чему пришли, чего достигли. И гордость за то, что они одни из тех, потомки тех, кто все это создавал… Как же могущественны были люди! Как же они высоко воспарили над природой, выбившись из круговорота её цепей! Они ходили молча. Звуки природы все так же голосили, но уже не сквозь чащу леса, а сквозь пустые помещения остатков домов, отдаваясь эхом, где-то напротив. Неизменным оставалось одно – не видно было следов жизнедеятельности человека. Отовсюду веяло пустотой. Они искали. Охватывали взглядом все, что только поддавалось обозрению, но – бесполезно. Оставаться здесь было опасно. Они не знали какие хищники водились здесь. Да и вид опустевшего и обветшавшего города не располагал к отдыху. Устроить привал семья решила лишь когда они покинули одичавшие улицы. Город остался позади.

Смеркалось. Костер горел сегодня по другому. Алана смотрела на него широко открытыми глазами. Это был уже огонь надежды, который переливался яркими цветами и завораживал своим движением.

– Мы будем двигаться, пока не найдем людей? – спросила она отца.

– Да. А иначе для чего жить. Мы стареем. И когда-нибудь нас с мамой не станет. Мне больно от мысли, что ты можешь остаться совсем одна. А возвращаться к этим дикарям нет смысла. Обрести что-то человеческое не их цель. Я не хочу, чтобы наши внуки росли там где нет правил и никакого стремления.

– А если нет никого? Если мы никого не встретим? Что тогда?

– Думай только о хорошем. Верь, что мы найдем людей. Все будет хорошо, и мы их встретим.

Они замолчали в раздумьях.

В небе над ними сияли тысячи и тысячи таинственных звезд. Тайной было окутано сейчас всё. Но эти загадки манили за собой, призывая познавать их, бежать за ними. Чувства бушевали, выбрасывая в кровь адреналин, подпитывая желания сорвать занавес неизвестности, идя вперед, не упуская не единого шанса найти тех, кто сейчас живёт где-то там за стеной леса или за возвышенностями холмов. Да, да – обязательно живёт!

Ночной шум услаждал слух. Разнообразие звуков не нарушало их покой. Треск сучьев, что таяли рассыпаясь объятые огнём, наравне с журчанием небольшой речушки убаюкивали уставших людей. Но тут, словно бы заглушая все привычное, раздался громкий рык где-то совсем рядом, что всполошил округу. С деревьев посыпались в разнобой птицы. И слышен был бег, погоня. И в миг все утихло. Мирон схватил факел и стал освещать ту сторону, откуда все доносилось. Он сделал несколько шагов вперед и – о ужас! Ему предстала страшная картина. Кровь застыла в жилах. Огромный тигр лежал в траве удавив под собой жертву. Это была косуля. Он спокойно жевал ее и только взглянул на Мирона. Взгляд его был прямым, но не заинтересованным. Сейчас хищник не воспринимал мужчину стоящего перед ним ни как жертву, ни как опасность. Затем тигр встал на все свои четыре широкие лапы и, тяжело дыша, ушел в темную чащу леса, утащив с собой свою добычу… Правила игры поменялись… Мирон был в растерянности.

– Что это было? Это был тигр? – в ужасе прошептала Александра, жена Мирона. Она всегда была смела и отважна. Однако сейчас и ее охватила паника. Они этого совсем не ожидали. Как теперь быть, как уберечь себя? Произошедшее свидетельствовало, что огня хищник не боится. Он был рядом, и только попавшаяся под руку, вернее под лапу ночного охотника, косуля, спасла их от неминуемой трагедии, – Что мы будем делать? Здесь оставаться не безопасно! И двигаться дальше в темноте нет смысла!

– Успокойся, паника только все усложнит, я думаю… У нас есть ножи. Хоть какая-то защита… Это был явно самец: такой огромный. А самцы живут поодиночке, я это знаю точно. Так что второго здесь мы встретить не должны. Двигаемся назад в город. Мы не так далеко ушли. Там можно будет спрятаться и переждать, пока я не придумаю, как нам продолжить путь в безопасности.

Вооружившись огнем и ножами, семья двинулась в обратный путь. Теперь каждый из них вздрагивал от любого шороха. Но дорогу назад они смогли преодолеть не встретившись с новым врагом. Сытый теперь уже хищник где-то дремал. Но это было ненадолго.

Войдя в город, бежавшие стали искать наиболее безопасное убежище. Мирон приглядел здание, которое когда-то служило цехом или предприятием. Новый временный кров не должен был быть катакомбами с петляющими коридорами и множеством помещений. Это должно было быть, самое главное, являть собой местом обзора близ лежащих территорий. Они нашли то, что было нужно.

Большое помещение пустовало. А посреди зала высились могучие колонны, что держали кое-где проломленную крышу. Обособлен был лишь далекий угол. Это была комната, вход в которую располагался на уровне почти второго этажа. Лестница осыпалась. Мирон огляделся. Повсюду были ржавые станки. Земля, когда-то залитая бетоном, проросла сквозь его многочисленные большие и маленькие трещины травой и мелким кустарником.

Войдя сюда, путники потревожили своим огнём и шумом птиц, что гнездились в стенах этого помещения. Они теперь то и дело порхали, не зная, боятся ли им незваных гостей или успокоиться.