Ложь №250496

Когда мне было еще страшнее.

Мне пять, и на улице совсем темно. Мы уже легли спать. Я плохо помню, как все началось. Помню звук, а потом крик, гулкие шаги дедушки в зал.

Я кричу и смотрю на маму, которая машет мне рукой, чтобы я уходила спать к себе комнату. Дедушка закрывает меня собой и стоит рядом. Бабушка лежит на кровати, а мама стоит рядом с ней, в ее руках большой кухонный нож. Дедушка шагает назад, чтобы за его спиной я смогла пройти к себе и спрятаться. Я не прячусь, и растирая слезы по щекам, выбегаю на улицу. Прямиком сквозь дырку в заборе, попадаю к соседям. Стучу им в дверь, и с трудом выговаривая слова, говорю, что у меня дома мама стоит с ножом. Не могу перестать плакать, и начинаю задыхаться. Сосед быстро выбегает из дома, и берет меня на руки. Вместе мы бежим к нам домой, он стремительно заходит в зал, и хватает мою маму за руки, а потом кричит и тянет ее на улицу. Бабушка плачет, а я стою рядом с ней, не зная, какой будет следующая минута. Дедушка идет за ними, и они снова долго кричат, только теперь на улице. Подходя к окну, я вижу их силуэты в расплывчатом свете фонаря с соседней улицы.

Дедушка возвращается один и садится рядом с бабушкой.

Он кивком показывает мне, что бы я шла в свою комнату. В этот раз я слушаю его, потому что сейчас мне кажется, что уже все закончилось. Все прошло.

Когда все, действительно, закончилось.

Мне все еще пять. Только живу я теперь не с бабушкой и дедушкой, а с мамой в квартире с огромными потолками в старом доме над библиотекой. Она очень старается, покупает много игрушек, а еще водит меня каждый день в парк кормить лебедей и белок. Папа почти не приходит, а мама про него не говорит вообще, даже обижается, когда я начинаю спрашивать.

В тот день я спала, когда все случилось.

Помню лестницу, большие руки, окно, много людей внизу, неприятный запах, от которого хотелось кашлять. Помню дедушку, на руках которого я ехала обратно к ним в дом. Когда я проснулась утром там, то спросила, почему я здесь, и где мама. Бабушка отвернулась и посмотрела на дедушку. Он молчал.

Ее глаза слезились. Она обняла меня, и сказала, что мама больше не придет. Я не верила в это, потому что все последнее время она была хорошей.

Я посмотрела на бабушку и спросила:

– Она снова ушла к кому-то?

– Нет, теперь она ушла навсегда.

Я плакала всю ночь, и просила бабушку позвонить папе, но не помню, позвонила ли она, и что сделал он. Теперь мне не страшно, а больно.

Детский сад-взрослый огород.

– Наденем тебе новенькое платье, и будешь самая красивая, -говорит моя бабушка, пытаясь, протиснуть мою голову в вырез платья, -поднимай руки, и так тяжело, -смеется она.

Я стою как манекен, и мне кажется, что руки вообще невозможно поднять, они каменные.

– Ты что, боишься? Нечего бояться, в саду хорошо, детей много, будешь играть со всеми.

Я щурюсь и чихаю, голова сами втискивается в платье, а потом влезают руки.

Бабушка поправляет мне юбку и, улыбаясь, смотрит на меня.

– Красота! Сейчас скажу деду, пусть тебя ведет.

Смотрю вниз, платье и вправду красивое, белое с маленькими ягодами малины.

– А почему папа не ведет меня в первый день в сад? -спрашиваю я у бабушки.

– Папа, папа, где же папа наш? Еще тот вопрос! -причитает она, -не переживай за это, зато мы с дедом здесь, вон он как приоделся, чтобы тебя отвести.

Я улыбаюсь и киваю ей головой.

– Вов, мы готовы! -кричит бабушка.

Я ужасно боюсь идти в сад, потому что не знаю, что это такое. Если это сад, значит там что-то растет, бывает же вишневый сад или яблоневый, дедушка часто говорил о таких, а этот детский, значит там на деревьях растут игрушки? Или конфеты?

Дверь открывается, и в комнату входит дедушка, он сначала берет меня за руку, а потом начинает щекотать и ловко схватив под подмышки, поднимает к потолку. Я расправляю руки и касаюсь головой люстры. Надо же, снизу она громадная и далекая, а теперь вон как близко.

– Ну ладно уже, идите, в первый день нехорошо опаздывать, -серьезно говорит бабушка и открывает перед нами дверь.

Мы выходим через калитку на шумную улицу. Тепло, летают мухи, и под ногами много пыли, которую я загребаю сандалиями, и их носы мгновенно темнеют и перестают блестеть. Дедушка, заметив это, нагибается и ладонью оттирает носы моих туфель, а потом грозит мне пальцем:

– Не пачкайся, это же твой первый день. Некрасиво приходить чумазой.

Я киваю ему и смотрю налево, где весело несется разноцветный трамвай. Один вагон-красный, а другой-голубой. Машу людям, сидящим в нем, и одна из женщин машет мне в ответ. Я хитро смотрю на дедушку; заметил он или нет, а то скажет, будто нельзя баловаться, хотя это и не баловство вовсе.

Проходим второй дом, третий, и вдруг дедушка останавливается и тянет меня обратно за руку, потому что я продолжаю идти дальше.

– Стой, куда ты, пришли уже, -говорит он и заводит меня в черные ворота.

Мы идем вдоль цветных клумб, в конце которых стоит белый памятник женщине с ребенком. Я думаю, что это памятник маме и ее малышу. Интересно, он понравился бы моей маме?

Дедушка открывает передо мною зеленую, пахнущую краской дверь и подгоняет рукой.

– Входи скорее, видишь для вас все покрасили, все новое, красивое.

Мы входим в двери, и перед нами тянется большой коридор со стенами лимонного цвета, на которых всюду висят детские рисунки, красивые и не очень. Пахнет супом и кашей, которую я терпеть не могу. Где-то издалека доносится цокот, и он приближается к нам, а уже через минуту перед нами останавливается высокая пухлая тетя в коричневом платье с рыжими волосами. Она наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза, отчего мне становится не по себе, и я по привычке прячусь за дедушкину ногу, и оттуда недоверчиво смотрю на нее.

Она быстро переводит взгляд на дедушку и, улыбаясь, спрашивает:

– Я-Галина Ивановна. Это новенькая? Как зовут?

Она наклоняется прямо ко мне и протягивает руку, чтобы я ее пожала. У нее очень добрые глаза и большие красные щеки.

– Ксюта, – улыбаясь, говорю я, и жму ей руку.

– Что-то она взрослая у вас, -ласково говорит Галина Ивановна, и поворачиваясь ко мне, спрашивает, -сколько тебе лет?

– Пять, -сдавленно отвечаю я.

– Хорошо хоть не на пальцах показывает, -смеется она, и снова разворачивается к дедушке, -а почему так поздно привели?

– Семейные обстоятельства, понимаете, -тихо говорит дедушка и чешет затылок.

Она понимающе кивает в ответ.

– Ничего страшного, все бывает. Будет ходить во вторую подготовительную группу, там все дети уже к школе готовятся, потянет?

– Еще как потянет, – улыбается дедушка, -мы дома занимаемся с ней, она смышленая.

– Приходите за ней сегодня часиков в 11, до полудня, в первый день лучше забрать пораньше, -говорит она моему дедушке.