Счастье без имени

Иван проснулся ночью от суматохи в коридоре. Торопливые шаги резиновых тапочек по полу, крики. Он какое-то время лежал и прислушивался к происходящему, задаваясь вопросом, что случилось. Но вскоре шаги затихли в другой стороне коридора. Иван повернулся на бок и уставился в окно. Свет от фонаря освещал палату на четырёх человек. Сосед слегка похрапывал, накрывшись одеялом. Его ссохшаяся рука чернела поверх белого пододеяльника, и Иван поспешно отвёл взгляд. Ему припомнилась другая рука. Такая же старческая, но бесконечно родная и любимая.

Сон долго не шёл к нему. Едва прикрывая глаза, он то видел бледное лицо женщины, то ему казалось, что он проваливается под лёд, то являлся Олег с медалью «За спасение жизни».

Внезапное прикосновение к руке разбудило его окончательно, и Иван понял, что уже наступило утро. За окном занялся серый рассвет.

– Температурку меряем, – молоденькая медсестра протянула градусник.

Иван уставился в потолок, зажимая градусник. Голова трещала. Ему очень хотелось пить и на свежий воздух. Надо только чуть-чуть продержаться – и свобода.

Во время обхода врач подтвердил, что Ивану можно отправиться домой.

– А как девушка? Ну… та.

– Пострадавшая? Она вчера пришла в себя. Всё ещё в реанимации.

– С ней что-то серьёзное?

– Переохлаждение и отсутствие сознания в течение суток – это всегда серьёзно, Иван Сергеевич. Ну, а вам волноваться не о чем. Можете идти домой.

Врач был уже одной ногой в коридоре, когда Иван окликнул его.

– А можно с ней увидеться?

– Боюсь, что нет, в реанимацию мы посетителей не пускаем.

– Ясно. Спасибо.

– Всего хорошего.

И всё же, собираясь уйти из больницы, Иван подошёл к посту медсестры.

– Девушка, я бы хотел посмотреть на… пострадавшую, которая… – Он замялся. Как тяжело объясняться, когда не знаешь имён и фамилий! – Она в реанимации вроде бы.

– Которую вы спасли? – молоденькая медсестра распахнула глаза. – К ней нельзя. Извините.

– Но когда её переведут в палату, я же могу с ней повидаться?

– Да, разумеется. Приходите в другой день.

По дороге домой Иван пытался избавиться от необъяснимого чувства тревоги. Врач вчера задавал ему странные вопросы. Вдруг его нездоровый интерес к незнакомке вызовет дополнительные подозрения? Неужели кто-то может подумать, что он и правда… хотел убить её? Нет, это бред какой-то. Хорошо, что есть Олег. С капитаном полиции шутки плохи. Зачем врачу понадобилось играть в детектива, Ивану дела нет. Пусть все от него отстанут.

Он пешком вернулся домой и с облегчением залез в горячую ванну, в которой провалялся не меньше получаса, периодически подогревая из крана остывающую воду.

Заварив чай, Иван отправился в свою мастерскую, где его ждала работа. Он выпал из процесса больше, чем на одни сутки, а стулья сами себя не сделают. Плотницким делом Иван занялся ещё в детстве. Смотрел, как работает дед. Отца не знал. Тот бросил их с матерью, когда узнал о беременности. Всему, что знал и умел, Иван был обязан именно деду. Конечно, после школы Ваня поступил в университет и прилежно учился, и даже работал в офисе в Москве какое-то время. Жил в столице. Но потом ему пришлось вернуться в Вяземск – заболела мама. Оставить её одну он не мог, поэтому, уволившись, Иван переоборудовал старую мастерскую деда и принялся изготавливать мебель на заказ.

Перед сном, как обычно, Иван вышел из дома, намотав на шею огромный вязаный шарф. Апрельские вечера были всё ещё холодными, а после приключения в ледяной воде Ивану всё казалось, что он никак не согреется. Проходя привычной дорожкой – по тропинке вдоль озера, – он добрёл до пирса. «Неужели правда утопиться хотела? Или оступилась?» Проход на пирс был замотан красно-белой лентой – здесь была полиция, но ничего не нашла. Табличка «Купаться запрещено!» покачнулась на ветру, противно скрипнув. Иван поёжился и, пригнувшись, пролез под лентой.

Он прошёлся по пирсу. Встал там, где, как ему помнилось, стояла женщина. Чёрное в ночи озеро было пугающим. Он стоял на самом краю, так что носки ботинок свешивались с пирса. Внезапное головокружение заставило его сделать шаг назад. «Она сделала шаг, два… отошла. Точно отошла. Вроде бы запнулась… И точно прыгнула. Зачем она это сделала?» Ответа не было, и Иван отправился домой.

На следующий день Иван в обед зашёл в больницу, задобрил новую медсестру шоколадкой и спросил о встрече с незнакомкой.

– Нельзя к ней, молодой человек, – строго отозвалась медсестра и убрала шоколад в ящик стола.

– Она всё ещё в реанимации?

– Именно.

– Но она ведь очнулась. Как её зовут? Вы нашли родню?

– Нет, молодой человек. – Медсестра приблизилась, поманив его, и заговорила в полголоса. – Тут все знают, что она едва не погибла на озере, а вы её спасли. Вы поступили как герой. Только вот память она потеряла. Лежит и плачет целыми днями. Ничего не помнит. А когда очнулась, это посреди ночи было, истерику закатила. Всех на уши подняла.

– Когда её переведут в палату?

– Завтра. Вы приходите, приходите. Может, ей легче станет, когда она кого знакомого увидит.

Иван промолчал – они не были знакомыми, да и девушка не приходила в себя в ту злополучную ночь, не видела его.

Иван пришёл и на следующий день, прихватив с собой гостинцев – немного фруктов и конфет. Он постучал в дверь палаты и сначала просунул голову, а потом уже протиснулся в дверь. У соседки незнакомки сидела ватага родственников, и девушка рассматривала их, о чём-то задумавшись. Заметив Ивана, который подошёл к её кровати и подвинул стул, она приподняла брови и уставилась на него большими каре-зелёными глазами.

– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? Я вам тут… принёс кое-что. В больнице кормят не очень.

Он неловко протянул ей пакет, и девушка заглянула туда одним глазком, а потом снова посмотрела на Ивана, так и держа пакет на коленях.

– Может, вам ещё что-то нужно, я постараюсь помочь, – сказал он, присаживаясь на краешек стула возле кровати.

– Нет, спасибо. А вы?..

– Я Иван. Вытащил вас из озера.

– О!.. – вспышка понимания промелькнула на её лице, тут же сменившись сосредоточенным выражением. Она не сводила с Ивана взгляда, как будто силясь припомнить, где она его видела.

Он тоже смотрел на неё, воспользовавшись паузой. Бледное лицо, молодая совсем – моложе, чем ему показалось в ту ночь. Уголки губ были опущены, как у человека, который давно не улыбался. Тёмные круги под глазами говорили о плохом сне. Аккуратно очерченные природой губы были бескровны.

– Мы с вами знакомы?

– Нет. Я увидел вас впервые на пирсе. Вы упали, а я вытащил, – Иван пожал плечами, боясь, что сейчас снова начнутся разговоры о геройстве.

– Не помню… Где этот пирс? Что это за место? Какой город? Какой год? Сколько мне лет? Как меня зовут? Вы знаете?

– Пирс на озере. Город Вяземск. Год две тысячи семнадцатый. Как вас зовут, сколько лет, я не знаю. Мы никогда раньше не встречались. Но вы же наверняка местная? Вяземск? К северо-востоку от Москвы? У нас есть огромный завод «Вяземск-Аэро», и памятник Гагарину. Вспоминаете?

– Нет, – она покачала головой, а потом вцепилась пальцами себе в волосы, сжала голову. – Почему я ничего не помню? Почему? Почему я была на пирсе? Как упала? Как меня зовут? Кто я? Не помню, не помню, не помню!

Иван вдруг испугался, что у неё сейчас случится новая истерика, и он подумывал о том, чтобы позвать медсестру.

Родня соседки покосилась на них.

– Тише, тише, – он невольно погладил её ногу сквозь одеяло и тут же отдёрнул руку. – Простите…