Последний день магии. Сердце никса

– Давно не болело клеймо, мелкий негодник? – зашипел старик. – Это он поставил на тебя метку!

– Он же сказал, его заставили! А вас кто заставил отдавать детей в его лапы?

«Малыш Джонни, ты так повзрослел, – подумал Вэл. – Жаль, что это все бесполезно! Все эти игрушки, яблоки – мелочь по сравнению с тем, что я натворил».

– Он лишал магии незнакомцев, а вы – отдавали нас, родных! – вступилась еще одна девушка, самая старшая из ребятни. Она держала на руках младенца, хоть ей и самой было не больше одиннадцати. Вэл помнил и ее – спокойная, рассудительная. Когда он выжигал магию, она даже не вскрикнула, повинуясь воле родителей.

– С чего вы решили, что он виновен больше, чем вы? – выступил вперед еще один паренек, ровесник Джонни. Клеймо на шее у него заклеено, и Вэл помнил, почему: вырывался во время казни, из-за чего черная метка отпечаталась на нем дважды. Двойное уродство.

– Плохой человек не дарит игрушки! – вступилась совсем маленькая девчонка, потрясая погремушкой. Вэл помнил и ее – хныкала от жгущей боли, поэтому пришлось найти для нее развлечение.

«Я помню их всех. Каждого! Неужели я запомнил каждую из жертв? Чем я заслужил их прощения?»

Август толкнул в спину, напоминая, зачем они здесь. Вэл, воспользовавшись молчаливым смущением взрослых, заговорил:

– Я много всего натворил, знаю. Вы имеете право проклинать меня, ненавидеть, можете даже попытаться убить. Но я пришел не за этим. Сейчас к замку движется армия. Не армия даже, отряд. Горстка людей, которые не хотят жить в мире, который я так отчаянно хотел построить. Они хотят уничтожить Рэймонда и возродить магию. Прошу, помогите им.

– Пойти против магов? – поморщился один из взрослых.

– Воспользоваться единственной надеждой, – вмешался Август.

Вэл с благодарностью взглянул на него и продолжил:

– С каждым днем в мире становится меньше магов. Остались еще в столице, в больших городах. Возможно, кто-то есть в Меркене и Севрене. Но никогда больше не будет шанса собрать столько людей. Ударим сейчас – и Рэймонд падет. Все оковы, все его колдовство, которым он окутал мир и разум людей, исчезнут. Вы еще сможете рассказать внукам, что такое магия, сможете научить их поднимать предметы и залечивать болячки!

– Ты сошел с ума…

– Неужели вы хотите оставить все как есть? – Август выступил из-за спины Вэла. – Обвиняете его в предательстве, а сами трусы! – Хотелось избавиться от противного привкуса слова «предательство», и он сплюнул в сторону, поморщившись. – Тьфу!

– Мама, разве его можно победить? – спросил Джонни у женщины, стоявшей за стариком. – Если так, нужно попробовать! Я тоже пойду!

– Нет Джонни, ты останешься дома. Взрослые сами разберутся, – ответила женщина.

– Сара, о чем ты говоришь? – возмутился старик. – Никто никуда не пойдет.

– А кто нас остановит? Вы? – женщина презрительно хмыкнула. – Я устала прятаться за спинами мужчин! Устала жить в мире, где нет магии! Если понадобится, я пойду одна, и одна нападу на проклятую крепость. Моей злобы хватит, чтобы сжечь вашего Рэймонда и без магии!

– Я пойду с тобой, Сара, – отозвался мужчина, у которого Вэл и Август ночевали в последний раз. – Я верю, что этот парень изменился. Не могу сказать, почему, но верю. И если он говорит, что есть шанс все исправить – я пойду за ним!

– За предателем, – фыркнул старик.

– За человеком, который решил не сидеть на заднице ровно, – сказал еще кто-то.

Вэл медленно отходил, боясь попасть под раздачу: начался горячий спор, грозящий перейти в драку. Август успокаивающе положил руку на плечо.

– Эй, ты смог их растрясти. Молодец.

– Боюсь, это ни к чему не приведет…

– Не правда. Посмотри, кто-то уже пошел домой собираться в дорогу.

Август оказался прав. Люди разбредались, оставляя недовольного старика одного. Они, ущемленные и пристыженные собственными детьми, теперь готовы были на все, чтобы исправиться в их глазах. В конце концов, возле старика осталось только несколько детей. Они, поняв, что ничего больше не происходит, стали заниматься привычными делами: бегать, лепить снежки, играть. Джонни, отделившись от малышни, подошел к парням. Рядом с ним шла и старшая девочка. Джонни остановился и решительно посмотрел в глаза Вэла. Ему тут же захотелось отвести тяжелый детский взгляд.

– Мы знали, что ты придешь, – заговорил малыш. – Взрослые болтали о том, что произошло в замке. Мы сразу поняли, что ты стал другим, но не думай, что забыли это, – Джонни показал на клеймо. – Если ничего не получится, я вырасту и убью тебя.

Как ни в чем не бывало, Джонни вместе со старшей девчонкой ушли прочь. Август сочувствующе посмотрел на Вэла.

– Тебе угрожает восьмилетний.

– Почему-то я не сомневаюсь в его словах.

– Я тоже. Но если ничего не получится, мы и так умрем. Без его помощи. Поехали, нам нужно объехать еще много сел.

Вэл кивнул и забрался на Мистера Коня. Мельком взглянул на руку Августа – линии все еще светятся.

«Уж не его ли магия помогла мне? Или это была просто удача?»

Август отвлек от мыслей:

– Вэл, как думаешь? Они смогут убедить остальных людей выступить на нашей стороне? Голубей там послать или еще как-нибудь?

Вэл пожал плечами.

– Не знаю. Главное, чтобы мы сами не опоздали на битву.

Глава 24. Белая тьма

Рина успела перезнакомиться с всем лагерем: с громилой Артуром и его агрессивным братом Роджером. С Аланом, который сидел в соседней клетке, и с кучкой меркийцев, которые едва понимали ее речь. Со столичными жителями, которые бросили все, рискнув поставить на кон свою жизнь, и с парочкой балбесов, решившими поучаствовать в настоящей битве. Каждый из них знал, на что шел, и никто не собирался отступать. Рина ощущала себя частью чего-то великого, правильного.

Когда они въехали в границы Рэймонда, она ожидала увидеть волнение, но люди едва заметили, что пересекли заветную гору. Когда остановились на последний ночлег – думала, что ночью никто не сможет уснуть от страха, но из каждой повозки доносился храп. В конце концов, Рина поняла, что люди слишком устали, чтобы бояться.

Утром, последним утром в их жизни, путешественники устроили настоящий пир: в котел полетело все оставшееся мясо, на закуску кто-то даже смог испечь хлеб. Чуть подгорелый по краям и сырой внутри, но все же безумно вкусный. Особенно если представить, что ничего в жизни больше не удастся поесть. Ко всему этому добавился суп из сушеных яблок – Рина пробовала его впервые. По сравнению с безвкусной водой, которой она то и дело питалась в темнице, сладковатый компот казался лучшим изобретением человечества.

Кто-то достал гитару и пел, устроившись у костра ранним утром, кто-то укрывался в повозках, прощаясь с друзьями или, если был один, с лошадьми. Только Рине не с кем было прощаться.

Она пожалела, что вернула куртку Августу – так с ней остался бы хотя бы его запах. Хотя бы такое немое напоминание о том, что они могут быть вместе… если выживут.

Рина сидела на краю одеяла – кто-то бросил его у костра и ушел, позабыв.

Почему-то костры зажгли, даже не беспокоясь, что их заметят: крепость виднелась на горизонте. До нее ехать – от силы несколько часов. Все слишком устали, и даже от Артура отмахивались недовольно:

– Я выучил весь план еще неделю назад, – зарычал Роджер.

– Мы придумали его позавчера!

– Отстань, пока я тебя не ударил. Я просто хочу пожрать.

В движениях каждого чувствовалась бесконечная усталость. Только праздничный сытый завтрак немного приободрил людей. Они будто позабыли, что ждет их впереди, сидели и веселились. Но как только отдали сигнал собираться – усталость навалилась вновь, и улыбки сменились сосредоточением.