Последний день магии. Сердце никса

Вэл посмотрел в его лицо. Стиснутые зубы, прищуренные, злые глаза, дрожащие губы.

– Ну так убейте! – обреченно бросил Вэл. Он уже понял, что не сможет выбраться. Даже сильнейший маг не раскидает несколько десятков разъяренных лишенцев.

«Но я должен попытаться. Бороться до конца! Сначала этого, потом обездвижить тех…»

– Я знал о твоем приходе, – сказал Франц, и все мысли о сопротивлении сменились непониманием.

– Знал?

– Да. Я сам с ним разберусь! – Франц жестом остановил недовольных лишенцев. – Но перед этим – поговорю, – он силой толкнул Вэла в двери. Протащил на второй этаж, завел в одну из комнат. Вэл не сопротивлялся, давая отвести себя как можно дальше от людей. Справиться с одним магом еще возможно, главное выбраться из человеческой западни.

Он ожидал увидеть пыточную камеру, окровавленные кандалы, цепи… Но вместо этого Франц привел Вэла в библиотеку и щелкнул пальцами, защищая дверь барьером.

– У тебя есть минута, чтобы оправдаться, – сказал он.

– Тогда я всю минуту буду молчать!

– Храбришься? – Франц внимательно посмотрел на Вэла, будто выискивал в его глазах хоть каплю сомнения. – Нет. Веришь, что прав. Дурак.

Он говорил уже без злости, только с бесконечной грустью в голосе.

– Не верю… уже, – почему-то решил сознаться Вэл. – Вы хотите меня убить?

– Нет.

– Почему?

Франц отошел на несколько шагов и посмотрел в окно. Вэлу показалось, что он прячет глаза.

– Моя жена обещала, что придет однажды парень. Глупый запутавшийся мальчишка. Ее последнее желание было, чтобы я помог ему.

– Очень дурацкое последнее желание, – ответил Вэл. Он расслабился, когда понял, что ему ничего не угрожает. А если и угрожает – теперь, когда он собрался с мыслями, подчинить одного человека ничего не стоит.

– Я тоже не слишком рад, что последние слова любимая женщина посвятила незнакомому мальчишке, а не мне! – вспылил Франц. – Однако, для нее высокие цели всегда были важнее домашней суеты. Особенно с тех пор, как начала видеть…

– Что с ней случилось?

Франц не отвечал. Вэл успел рассмотреть всю библиотеку и уже подумывал, что пора убегать, пока маг в ступоре, но тут он заговорил:

– Она болела несколько лет. Я поддерживал ее жизнь с помощью магии, насколько мог. Но когда я остался единственным магом в городе, пришлось выбирать – отдавать все силы жене или людям. Я выбрал ее, конечно. Но она все прекрасно понимала. Позвала меня однажды, рассказала о тебе. Это был последний раз, когда я видел ее живой, – Франц помолчал еще несколько секунд, но тут же взял себя в руки. Резко повернулся к Вэлу, тот вздрогнул. – Нельзя, чтобы ее предсказание оказалось напрасным. Зачем ты это делаешь? Твое клеймо – откуда оно? Скольких ты обрек?

– Многих… Уже поздно что-то исправлять.

– Поздно, ты прав, – маг заговорил тише. – Мир обречен. Мы разучились пользоваться магией. Наши дети – тоже. Внукам уже некому будет объяснять, что такое колдовство. Мы потеряем этот навык, уже потеряли. Ты знаешь, к чему стремится твой хозяин?

– К величию человечества, – неуверенно пролепетал Вэл.

– К падению! У нас забрали магию и не дали ничего взамен.

– Присоединитесь, и получите технологии, свет, еду…

Вэл почувствовал, как жалко звучат его отговорки. Когда об этом рассказывал Рэй, он всегда казался убедительным. Не потому ли, что он влиял на разум?

– Все это у нас было, – ответил Франц. – Нашему городу повезло – здесь остался маг. Многие другие вымерли. Люди корчились от голода, не зная, как охотиться, где добывать еду, как обогреться без магии. Ты действительно веришь, что у него есть план?

– Есть!

«Иначе все, что я натворил, зря…»

Франц распахнул дверь, освобождая дорогу.

– Беги, глупец. Я сохранил тебе жизнь, ее желание выполнено. Надеюсь, по пути тебя растерзают волки.

Вэл притормозил на пороге, обернувшись на Франца.

«Он действительно спас меня. Неужели я не могу ничем отблагодарить?»

– Не ешьте окару. Никогда, – бросил Вэл и вышел.

По лестнице он постарался сбежать как можно быстрее и тише. Скрипящие половицы выдавали его, но из людной комнаты никто не вышел. Похоже, они так преданно слушались градоправителя, что даже смогли обуздать ненависть.

Вэл вылетел в мороз, рывком вскочил на лошадь и помчался, что есть сил. Маячок над головой освещал путь, а Вэл едва успевал раскидывать снег перед копытами, чтобы лошадь не запнулась. Глаза замерзали на ходу от встречного ветра, а Вэл то и дело оглядывался, не веря, что за ним нет погони. То ли побег от неизвестности, то ли пережитый страх заставил Вэла схватиться одной рукой за грудь – болит! Физически болит, будто под дых ударили.

«Скорее в замок, поговорить с Рэем… Он все расставит по своим местам, объяснит, успокоит!»

Но до крепости две недели пути. Где-то нужно ночевать, питаться, с кем-то говорить.

Вэл замедлил лошадь и зарылся лицом в ладони. Клеймо, касаясь кожи, обжигало, и он едва успел отдернуть его от глаза.

– Да перестань мучить меня! – заорал он. – Отстань! Ты делаешь из меня монстра!

Метка вспыхнула, будто отвечая. Кожа на обратной стороне ладони покрылась волдырями. Кожаные пузыри смотрелись мерзко, но вылечить их не получалось. Рука напоминала лапу обгоревшего чудища и уже будто не принадлежала Вэлу. Он упал на холку лошади, вдыхая запах мокрой от снега гривы. Слезы попытались появиться, но тут же застыли.

«От него не избавиться. Оно жаждет крови. Я никогда не избавлюсь от клейма!»

***

Если взяться за горячую батарею, первые несколько секунд ничего не чувствуешь. Потом жар проникает под кожу, достает до самых костей, будто держишься за каленое железо, и начинается игра с самим собой: сколько еще выдержу? Секунду? Еще одну?

Август вскрикнул и вскочил, оказавшись сразу на ногах. На него посмотрел один из спящих и тут же вновь уснул. Остальные даже не заметили.

Август смахнул капли с заслезившихся глаз. Ему приснилось, будто рука горит, и это чувство казалось таким реальным, что он ощущал его даже когда проснулся. Нацепив верхнюю одежду, Август выпрыгнул из телеги на улицу, оказавшись по колено в снегу.

– Черт!

Он набрал полную горсть снега и сжал так, что заломило в запястье. Постоял так несколько минут, прислушиваясь к ощущениям. В детстве он тоже так делал – держался за батарею, сжимал ледышку, сколько мог терпеть. Маленькое испытание каждый новый день. Теперь он вырос, попал в чужой мир. Испытания стали страшнее, опаснее, больнее.

Наконец Август сдвинулся с места и побрел вдоль лагеря, подсвечивая путь телефоном. За ночь нанесло снега почти по колено. Его не было только возле лошадей – их обогревали магией, как и повозки. Первый маг, который проснется, должен будет очистить дорожки для остальных – Август мог бы сделать это, только размахивая лопатой.