Испорченные сказания. Том 3. В шаге от рубежа

Раял успел привыкнуть к взбалмошному Верду, позволил себе привязаться к соседу и искренне стал считать того приятелем. Мужчина надеялся вскоре, после решения их распрей, продолжить доброе соседство, не обременённое взаимной ненавистью на протяжении последних четырёх, а может и более, поколений.

– Милорд, а что за варианты вы предложили? – От горестных мыслей правителя отвлёк лорд Эйджлесс. – Милорд? Милорд, вы опечалены сожжением Файрфорта? Мерзкие Флеймы получили то, чего заслуживали!

– Мы вернёмся к данной теме, когда вы поднаберётесь опыта. – Голос Раяла звучал куда более устало, чем обычно. Горечь и тоска не отпускали его, и лишь привычка не допускать проявления никаких лишних чувств помогла ему продолжать разговор. Это и немного судорога, сводящая напряжённо сжимающие поводья пальцы. – Я предложил обменяться землями – вернуть друг другу то, что принадлежало родам до войны с Дримленсами и последних войн столетней давности. Флеймам будет выгодно получить речной канал, чтобы вести более продуктивную торговлю, а я бы хотел вернуть замок предков. Кроме того, я предложил подобрать невесту для Хагсона, если тот всё ещё жив, и принять тот вариант, на который укажет лорд Флейм. Дабы более не иметь возможности для очередной ссоры, я предложил соседям вариант, при котором Хагсон перебирается в дом к новой супруге. Таким образом, он будет под надзором и более не сумеет оскорбить Флеймов, а если и умудрится, то казнь последует незамедлительно.

Второй вариант решения – переговоры, и, поскольку милорд Верд помог мне узреть, что у нас имеются общие враги, сделавшие всё для того, чтобы нас поссорить, беседовать я предложил перед судом Его Величества Аурона Старская и Его Высочества Клейса Фореста. В присутствии также судей, писарей, высших рыцарей из Серого и прочих орденов, Гроссмейстера Санфелла и других представителей власти, коих посчитает нужным позвать сам лорд Флейм. Третьим же…

– Вы чрезмерно мягкосердечны, милорд Глейгрим! – не унимался всё тот же вассал из Ветви Эйджлесс. Поразительно, насколько могут быть кровожадны юноши.

– Третьим же вариантом, – Раял предпочёл не обращать внимания на то, что его перебили, в конце концов, каждый переживает по-своему, – я предложил менее кровопролитное решение конфликта – Бой Тринадцати.

– Бой Тринадцати? – Робсон, что почти не сводил взгляда с армии недругов, повернулся к союзнику. – А что это?

– Ранее таким образом, чтобы не нести лишних потерь, два лорда решали свой конфликт. По двенадцать бойцов с каждой стороны, среди которых всенепременно должны быть рыцарь или командующий, прославленный в миру воин; боец, что впервые применяет оружие в сражении, а не на тренировке; оруженосец любого из рыцарей, даже если тот не участвует в турнире; лорд – не имеет значения, тот, кто втянут в сложившуюся ситуацию или кто-то из его вассалов или союзников; крестьянин, что состоит на службе у лорда и любой ремесленник, достойный уважения. Чаще всего призывали кузнецов. В те годы, когда повсеместно использовался данный способ решения проблемы, каждая из сторон была обязана иметь также лекаря, он олицетворял сословие мудрецов. Остальные могут быть воинами, или рыцарями, или кем угодно.

– Какой в этом смысл? – спросил Робсон.

– А тринадцатый? – в это же время поинтересовался Эйджлесс.

– Считалось, что именно на такой союз Боги обратят внимание и вмешаются в поединок, благословят одну из сторон. А тринадцатыми выступают знаменосцы. Они стоят вдалеке от сражающихся и ждут окончания боя. По традиции победитель или победители, если выживших воинов одной из сторон много, отрубают знаменосцу голову и насаживают её на остриё шеста со своим знаменем. Вмешиваться в сражение знаменосцы не имеют права, даже если понимают, что их сторона терпит поражение. Побег их означает позор для всего рода – и если не выдерживают нервы у знаменосца победителя, то это будет считаться поражением. Говорят, что именно в знаменосцах проявляется вся преданность народа и знать, не заслужившая верности одного человека, не заслуживает верности всех подданных.

– Очень жестокая традиция. – Робсон нахмурился. С его лицом, на котором по-прежнему проглядывались детские черты, это выглядело несколько несуразно. – Вы уверены, милорд Глейгрим, что ничего не напутали? Со знаменосцем в особенности.

– Ничуть.

Сын лорда Эйджлесса заинтересовался куда более, чем Холдбист, и даже показал свои навыки разумного мышления.

– А если убить вражеского знаменосца сразу? Об этом никто не подумал?

– Разумеется, подумали. Убивший знаменосца до полной победы незамедлительно будет признан проигравшей стороной.

– А вы не боитесь, милорд, – снова подал голос северянин, – что мы можем проиграть в этом сражении Тринадцати? У Флеймов, а особенно у Бладсвордов, есть очень сильные воины.

– Да, я осведомлён. Как и положено любому человеку, тем более мужчине, я опасаюсь проиграть в бою и страстно этого не желаю. Именно поэтому я перечитал об этом поединке прежде, чем предлагать его в качестве варианта. Никто не упоминал, что воинами не могут быть мертвецы. Равно как знаменосцами, ремесленниками или крестьянами. С рыцарями и оруженосцами всё сложнее – обет даётся только до смерти.

– О, это очень хитро! – наконец-то пришли к одному заключению союзник и вассал.

– Эх… А если?.. – начал было Эйджлесс.

Разговор вынужденно прервался, когда к войску приблизился человек со знамёнами Флеймов. Он вручил что-то одному из гонцов Глейгримов и тот поспешил к правителю. Раял начал предполагать худшее, стоило лишь ему увидеть, что передали не послание, а обычный мешок для зерна. Он весь промок, приобрёл бурый цвет, и со дна его понемногу сочилась кровь. Скорее всего, основная часть успела стечь во время манипуляций с передачами от одного посыльного другому, но несколько сочных тяжёлых капель упали на землю и на обувь гонца.

Лорд мог бы попросить любого из окружения открыть мешок, однако предпочёл лично засунуть внутрь руку. Зейир вполне мог насыпать внутрь отравы, однако на свет Раял извлёк лишь отрубленную голову своего посыльного, того самого, что повёз письмо Флейму. К лицу бедолаги с левой стороны был пришпилен кинжалом клок бумаги, перепачканный, с трудно разбираемыми словами, написанными неровным и очень размашистым почерком. Но Глейгрим понял, что значилось в ответе.

– Лорд Зейир Флейм провозгласил себя правителем земель и хозяином Кеирнхелла. Он предпочитает отказаться ото всех моих предложений. Полагаю, теперь пришло время. Выступаем!

Приказ правителя повторяли все командующие, передавая его дальше по цепочке. Казалось, что в низине, где стояло войско, на безопасном от лучников недругов расстоянии, вдруг появилось эхо. Голоса звучали отовсюду, они повторяли одни и те же слова, снова и снова, и речь волнами проходила по рядам. Всего за пару мгновений Раял почувствовал, как его сердце начало биться быстрее. Страх охватывал тело правителя, затуманивал разум, сдавливал грудную клетку и лишал контроля. Руки одеревенели, ноги перестали подчиняться воле Глейгрима, и появилось желание отступить, спрятаться за спины народа и не смотреть на вероятный проигрыш.

Лорд быстро привёл себя в порядок и прогнал страх, одними только губами произнеся слова недовольства. Привычка не поддаваться эмоциям в данный момент помогла Глейгриму. Порой она, по мнению приближённых, мешала лорду видеть некоторые важные вещи и проявлять человечность.

Мертвецы шли первыми и принимали на себя запас стрел, которые совершенно не страшили их, если не пронзали голову, – но об этом кузнецы Раяла позаботились в первую очередь, соорудив до омерзения некрасивые и кривые шлемы. У некоторых из них были погнуты края, часть имела заусенцы, пятна ржавчины, слишком толстые края или вмятины. Такие средства защиты не сумел бы надеть ни один из живых, и не только потому, что те давили и жали со всех сторон, скорее всего, царапая необработанными гранями кожу и рискуя занести заражение, но и имели совершенно закрытое пространство, кроме области глаз.

В шлемах не было отверстий для рта и носа, они не позволяли их обладателям поворачивать голову. Осмотр поля боя в одном из таких совместных произведений кузнецов и плотников, сумевших укрепить чуть ли не вёдра металлическими пластинами, можно было смело назвать весьма и весьма сложной задачей.

Олира, стоило леди увидеть творение рук недоучек-подмастерий, заявила, к слову, весьма верно, что если бы на верных слуг Раяла надели сундуки с прорезями, то даже такое зрелище не сумело бы сравниться своей убогостью с нынешним. Впрочем, мёртвые не нуждались в красивых нарядах, а Глейгрим, в отличие от родственницы, понимал, что массивность нового предмета гардероба имеет большую ценность.

– Про?клятый король! Да здравствует Про?клятый король! – услышал Раял, как только к нему вернулись слух и осознание себя в пространстве.

К тому времени первые шеренги врага были уничтожены, и Глейгрим двинулся вперёд, защищённый со всех сторон войсками. Лишь когда расстояние позволило, правитель вскинул руку, взывая к своему дару, и, как и задумывалось, поднял только что убитых. Мертвецы, украшенные гербами Бладсвордов и Флеймов, покорно вставали под знамёна Глейгрима, чтобы сражаться против своих бывших союзников и приятелей. По рядам людей с востока прошлись недоуменные вскрики, Хагсон бы наверняка принялся злорадствовать, но Раял лишь испытывал облегчение. Мёртвые снова ожили, жертвы войны получили шанс продолжать существование, а совесть правителя очистилась.

Тех из противников, кого успели ранить, но не умертвить, всех, кто стонал и страдал, мертвецы добили, следуя приказу правителя. Не только, чтобы у Раяла добавилось слуг, но и потому, что таким образом можно избавить людей от страданий.

На земле, начинаясь от невидимой черты, разделявшей войска Бладсвордов и Флеймов, виднелись непонятные мокрые следы. Они тянулись, насколько мог разглядеть правитель, почти до стоявшей у стен части вражеского войска. Возможно, это были какие-то неведомые ритуальные линии Великой Династии Флейм для защиты от соседей, быть может – символы Бладсвордов, а может, кто-то пролил воду, или масло, или что-то ещё… Раял не нашёл времени поразмыслить и не придал увиденному должного значения.

Зейир Флейм, вместо того чтобы отправить вперёд войска, чего-то ждал, и Глейгрим уже решил, что впереди искусно спрятанный ров либо другие замаскированные ловушки. Мертвецов ямы безусловно задержат, но не причинят особенного вреда, что бы ни задумал дядя Верда. Мысли о соседе, который, скорее всего, сгорел вместе со своим замком, бередили душу и снова и снова пробуждали в ней тревогу. Пока Раял прогонял не вовремя проявившиеся чувства, противник успел подняться на свой постамент и что-то закричать – ветер уносил его слова, а звуки сражения лишь оттеняли их, не позволяя разобрать.

Группа противников, вооружившись факелами, ринулась в разные стороны, Про?клятый король не мог рассмотреть, что делают люди. Вскоре перед армией мёртвых вспыхнула стена из огня, невероятно быстро она вздымалась всё выше и выше – и Раял понял свою ошибку. Он вспомнил, что говорил Верд, вспомнил про сгоревший Файрфорт и то, что Зейир является близким родственником приятеля-Флейма, следовательно, вполне может походить на него не только чертами лица, но и даром.

Огненные стрелы посыпались градом. Невнятные крики Зейира сопровождали их, и мокрые следы на земле, на которые не стали обращать внимания, вспыхнули, не только окружив почти всю армию северян и Глейгримов, но и разделив её на четыре части.

– Отступайте от огня! Отступайте! Он не может его создать, но управлять им способен! – Раял махал своим людям и тщетно пытался докричаться до тех, кто стояли дальше всего. Те воины, что оказались проворнее и вовремя услышали предостережения лорда, а может, поддавшиеся опасениям, отступили, остальных же огонь сумел достать. Языки пламени метнулись к ближайшим целям, и живым, и уже не совсем. Для мертвецов оно также оказалось смертельным, они горели молча, не страдали, но от этого не становилось лучше. Раял словно снова умирал с каждым из них и горевал о кончине.

Крики, коими наполнилось поле сражения, терзали душу привыкшего чувствовать умиротворение Глейгрима, и он силился взять себя в руки. В который раз за день. В который раз у Кеирнхелла…

Люди отступали от границ, жались друг к другу, стараясь не выбиваться из плотно сбитой толпы и надеялись, что это поможет. Если кто-то падал, его тут же затаптывали и использовали как ступень.

Огонь по приказу Флейма изгибался, вытягивался и, становясь похожим на хвосты плети, ударял по земле и людям под самыми немыслимыми углами. Сир Мист Бессмертный первым пришёл в себя, слез с лошади и принялся закидывать огненные полосы песком, землёй и всем, что попадалось под руки. Этому же примеру последовали почти все в войске Раяла, благо стрелы до сих пор не могли достать их. Медленно, но верно они расчищали себе путь. Пока слишком узкий, чтобы сбежать и лишить Зейира возможности убивать, но с каждой минутой шанс выбраться из огненного плена лишь возрастал.

К сожалению, часть войска, которая двигалась сразу за мёртвыми, находилась на расстоянии выстрела, и даже когда люди сообразили, что можно сделать, чтобы освободиться, от них уже мало что осталось. Вражеские лучники не прекращали обстрела, и, несмотря на то что часть снарядов пролетала мимо, ломалась, пронзала уже мёртвые тела или меняла направление, из-за пламени лучше не становилось.

С левого и с правого флангов слышались ржание лошадей и истошные вопли – конница, вошедшая в самые маленькие из кругов огня, никак не могла извернуться так, чтобы не попасть под плети пламени, кони пугались и метались, спешившиеся люди, пытавшиеся устранить огонь, оказывались под копытами.

Раял сосредоточился на мёртвых, и его личная армия, безвольная и послушная, без страха и паники проделала себе путь и продолжила неспешное и неумолимое шествие. Лорд Зейир явно не ожидал подобного. Стоило мертвецам расправиться с очередной шеренгой противника, а Раялу, несмотря на пугающий жар рядом, поднять новых союзников на смену уничтоженным, огонь взвивался ещё больше. В какой-то момент правитель понял, что лишь несколько минут назад, когда он услышал испуганное ржание, его тревога переросла в страх, сильный, почти звериный. Именно это чувство повлияло на сознание, именно из-за него правителю показалось, что полыхает сама земля и эту битву уже не выиграть… Не бессмысленно ли было продолжать в таком случае? Что он сумел и сумел ли противопоставить всепоглощающему огню?

– Милорд, пламя меньше! Милорд, мы должны идти! – Мист Бессмертный тронул поводья коня Раяла, чтобы увлечь за собой правителя, но лорд и сам заметил, что огонь почти затух в один миг, позволяя его людям и подопечным Холдбиста пройти дальше и вырваться из плена.

Зейир Флейм в этот раз выглядел, мягко говоря, обескураженным. Да, лицо по-прежнему ещё плохо просматривалось, зато Раял заметил, как противник и его спутники с гербами Бладсвордов опустили руки и завертели головой. Про?клятый король чувствовал нечто схожее, он последовал примеру, уже подозревая, или, скорее, надеясь увидеть, кто мог справиться с непосильной задачей и совладать с огненной стихией. Возможно, Глейгрим слишком рано решил похоронить приятеля?

Первым понял, куда надо смотреть, брат Дарона Флейма, а после уже и Раял. На низеньком холмике неизвестного происхождения – у Кеирнхелла и многих других крепостей нередко делали искусственные земляные конструкции для хранения чего-либо или для охраны территорий и проведения переговоров – стояло небольшое войско, явно насчитывающее не более пяти сотен человек.

Перед бесформенной серо-чёрной массой, в которую превращалось на таком расстоянии любое большое скопление людей в одинаковых одеждах и доспехах, сияло ярко-оранжевое пятно. Оно шевелилось.

Раял сощурил глаза, присматриваясь, и понял, что пятно приветливо махало руками.

– Ого, смотрите, там ещё один Флейм! – испуганно вскрикнул Робсон. – Это всё ловушка! Мы должны отступить, милорд, или нас ударят в…

– Да ничего он пока не сделает, у него и людей-то совсем нет. Другой вопрос – кто это и почему он машет? Подаёт знак? Кому? Зачем? Похоже на одеяния Флеймов, но кто ещё остался в живых? Крэйд? Он выбрал Ветвь Блэкбоу, разве нет? – поморщился наследник Эйджлесса.

– Нет, не он. – Раял чуть улыбнулся. Конь под ним перестал всхрапывать, пламя у его ног утихомирилось, и разбросанная солома лишь едва заметно тлела. – Я знаю кто. Это милорд Верд Флейм, правитель своей Династии.