Межпланетные туристы

– Лианк, да не бойся, – тут же словила мои чувства стоящая рядом Сашка. – Чего нам будет с этих мышей? Главное, чтоб туристы не поколотили.

– С чего ты взяла, что это я боюсь? Может, это Вартасар? – хмуро пошутила я и вышла на улицу следом за экскурсией. Низери помахал нам вслед щупальцами.

У входа в отель нас ждал транспорт типа автобуса, который мы на этот раз благодаря приборам хорошо разглядели – он оказался кругленьким и расписным, как пасхальное яйцо, а колес у него видно не было – возможно, он и вовсе ездил на воздушной подушке. Туристы, понадевавшие приборчики, бодро залезли внутрь, мы влезли за ними и расселись на передних рядах кресел. Рядом с нами уместились две мыши – собственно Фа, и вторая, вроде бы мужского пола, представившаяся как Их и назвавшаяся экскурсоводом. Мы поехали. Туристы шуршали взятой с собой едой, хлопали мобильниками и компьютерами, а мыши молча на них пялились. Наконец экскурсовод открыл рот и обиженно пропищал:

– Если кто-то не прекратит хотеть спать, я не буду начинать экскурсию! Мне обидно!

Я тут же в панике ущипнула себя, опасаясь, что во всем виновата именно я. Сашка и несколько туристов сделали похожие движения. Бабулька-любительница проксиманцев сказала с претензией в голосе:

– Кто там спит? Я чувствую, что кто-то сзади! Уж не ребенок ли, а?

– А что, ребенку поспать нельзя?! – сразу же завелась женщина с мелкой дочкой на руках.

– А нечего брать на экскурсии малых детей, которые тут людям мешают!

От этого шума ребенок проснулся и заморгал. Удовлетворенный эускурсовод с места в карьер начал экскурсию:

– Сейчас мы с вами едем по старинной дороге, построенной много тысяч лет назад древними сиусийцами. Если бы кто-то не спал, я бы показал вам барельефы на боковых скалах, а так мы их уже проехали. Мы едем вдоль берега внутренней лагуны ко входу в гору. Входов этих несколько, все они сделаны нашими далекими предками предположительно в то время, когда у них еще не совсем атрофировались крылья, потому что до некоторых входов можно добраться только по воздуху… Кто там скучает?! Я что, плохо рассказываю?

– Нет-нет, продолжайте, пожалуйста! – засуетилась подхалимская старушка. – Это небось опять дети!

– Влад, тебе скучно?! – прокурорским тоном вопросила мама своего противного сыночка. Сыночек хмуро буркнул:

– Нормально.

– Что такое «нормально» – это не ответ! – прицепилась мать.

– А чего тебе надо ответить?

– Уважаемые туристы, давайте не будем нагружать эмоциональный фон, – не выдержав, сказала Уби и со вздохом обратилась к Иху:

– А вы рассказывайте дальше, мы постараемся, чтобы вам не мешали.

Мыш смилостивился над нами и снова забормотал какие-то сведения о древних сиусийцах, тыкая лапой то в одну, то в другую сторону. Пассажиры синхронно поворачивали головы, напоминая мне в своих приборах заржавевших роботов. Сама я толком ничего не слушала, занятая тем, чтобы украдкой не заскучать или не захотеть спать. Я так боялась, что Их рассердится на какие-то мои эмоции, что начала бояться и того, что он почувствует этот страх. Невидящим взглядом я машинально глянула в окно, за которым, по словам экскурсовода, как раз проносились роскошные грибные сады. Прибор ночного видения выдал какую-то бесцветную размытую муть. Думаю, туристы тоже увидели не больше, но бабуля принялась громко и подхалимски восхищаться. Уби напряженно разглядывала туристов, подергивая ушами, Сашка смущенно уставилась себе в коленки, Вартасар сидел неподвижно, возложив руки на свою бессменную золотую «сумочку», и лишь иногда чуть морщился, но по височным дискам не стучал.

Дорога наша, к счастью, продлилась недолго, потому что отель стоял почти у самого подножья горы. Минут через пять автобус остановился на берегу большой круглой лагуны, налитой в горную долину. Рядом с нами черной громадиной возвышалась гора, а у ее основания виднелась дыра, еще более черная, чем она сама.

– Вон он вход, – дернул крылом экскурсовод. – Внутри горы – наш древний город, он состоит из множества переходов, которые иногда выводят в большие залы. Есть и пещеры, по стенам которых идут галереи. Сейчас в городе ориентироваться очень легко, так что не надо бояться заблудиться. Мы с вами посмотрим главные достопримечательности: зал хорового плача, древние покои сиусийских правителей с кроватями, предполагающими висение на них вниз головой, расписную пещеру, орнаменты в которой создавались многими поколениями. А еще я расскажу вам грустную историю любви сиусийца и сиусийки из двух враждующих кланов, и покажу место, с которого бросилась вниз сиусийка…

– Как интересно! – в восторге воскликнула бабуля, а я подумала, что все древние истории почему-то очень похожи друг на друга. Молодая девушка из экскурсантов тревожно спросила:

– Она разбилась, да?

– Да нет, спланировала с горы в долину, – отозвался Их. – Это возможно и при наших рудиментарных крыльях. Но она навеки осталась изгнанницей… Пойдемте.

– Пошли-пошли, – добавила Фа, поманив нас лапой. Мы потащились к черной дыре. Когда я оказалась внутри горы, то поняла, что такое настоящая темнота: один глаз как будто ослеп, а тот, что с прибором, выдавал не слишком четкие картинки в красных тонах с сильными помехами.

– Это очень красивый коридор, – разглагольствовал тем временем Их. – Обратите внимание на цветные пятна, складывающиеся в узоры. Это плоды коллективного творчества сиусийского первого объединения. В эти узоры вложены приветливость и хорошее настроение, которое наши предки хотели передать каждому входящему…

Невнятные ляпы на стенах, выглядевшие, как грязь, хорошего настроения мне не прибавили, но я, помня о ноосфере, постаралась сдержаться. Мы куда-то поднялись, куда-то свернули, потом спустились по чему-то вроде короткой детской горки, а потом прошли в какой-то зал, в котором я разглядела довольно большое количество мышей, шастающих повсюду.

– Это – зал коллективного плача. Как видите, здесь ведутся реставрационные работы, – объявил Их.

– А что конкретно делается? – спросила въедливая бабулька.

– Изменяется форма стен для лучшей концентрации эмоций в зале. Самое эмоциональное место – ноосферный фокус – находится здесь, в центре зала. Пройдемте туда. Сейчас фокус действует не в полную силу, но все-таки вы почувствуете…

И мы почувствовали. Мне сначала показалось, что мне треснули по голове молотком, а потом, что этот молоток рассыпался на множество эмоций: чью-то задумчивость, чье-то жуткое недовольство, чью-то злобу, и чье-то капризное внутреннее нытье. У какой-то заразы из туристов, кажется, началась клаустрофобия, а моя любовь к Вартасару приобрела просто чудовищные размеры. Люди вокруг меня принялись издавать стоны и смех и закрывать руками лица. Вартасар схватился за свои глушилки и покачнулся.

– А что такое? – вдруг с огромной обидой пропищал Их. – Почему вы все недовольны? Почему вам не нравятся наши пещеры?!

– Да хорошие, наверное, пещеры, но мы тут плохо видим даже в приборах, – пожаловался кто-то. От Фа и Иха повеяло какими-то сложными чувствами вроде смеси возмущения и ужаса.

– Приборы?! – переспросил Их.

– Ну да, нам всем дали приборы ночного видения – они у нас на одном глазу, – принялась объяснять доброхотная бабулька. – Но цветов в них не различить, и на большие расстояния тоже трудно смотреть…

– Значит, это приборы, – повторила Фа, и вдруг они с экскурсоводом дружно вышли из ноосферного фокуса и, отключив переводчики, принялись о чем-то активно перепискиваться с рабочими мышами. Мы остались вариться в своих эмоциях, главной из которых стало недоумение.

– Куда это они, а? – тревожно сказала Уби.

– Похоже, хотят попросить рабочих наладить нам освещение, – понадеялась я. – По крайней мере, никаких злобных эмоций я не ощущаю…

– Вартасар, а вы как? – спросила обадейца меянка. Тот пожал плечами.

– Сиусийцы – мирная нация, иначе бы Обадея не имела с ними дел. Не беспокойтесь зря.

Тут мыши очень кстати вернулись и снова включили переводчики.

– А теперь пойдемте вот сюда, – позвал нас экскурсовод к очередной черной дыре в стене. – Это вход в лабиринт, идите все ко мне…

Я послушно сделала несколько шагов, но что-то вдруг заставило меня оглянуться. Сзади нас медленно шла молчаливая плотная шеренга мышей-рабочих, постепенно превращаясь в окружающий нас полумесяц.

– А теперь снимите ваши приборы, – вдруг скомандовал Их.

– Да вы что, с ума сошли! Мы же ничего не увидим! – завозмущались туристы. – У вас и так на всей планете темно!

– Нет, светло! Приборы нужно снять! – потеряв терпение, заорала Фа и вдруг сделала резкий бросок вперед и одним ловким движением лапы сорвала приборчик с головы активной бабульки. Та взвизгнула, зашаталась и села, и я в ужасе увидела, как остальные мыши набросились на нас: приборчики исчезали под их лапами, а беспомощных туристов часть мышей загоняла в лабиринтовый вход.

– Вартасар! – завопила Уби, пытаясь отлягнуться от повисшей на ней громадной цепкой мыши. Обадеец и без ее воплей не зевал, разбрасывая мышей в разные стороны и пытаясь оттеснить их от туристов, но мыши висли на нем кучами, не давая залезть в «сумочку», где у него, видимо, было какое-то оружие. А сзади него выпрыгнула озверевшая Фа, всплеснув рудиментарными крыльями, и с громким хряском оторвала обе его височные пластины. Вартасар издал крик, который я не ожидала услышать от спокойного обадейца, схватился за голову и упал, провалившись в толпу мышей. И все погасло: какая-то мышь, подобравшись сзади, сорвала приборчик и с меня.

Ориентировку я потеряла мгновенно. В чернильной темноте меня куда-то теснили, пихали, слышались дикие крики туристов и писк сиусийцев, по мне прокатывались волны страха, отчаяния и чего-то типа суровой решимости. В довершение всего, послышался звук сдвигаемого тяжелого камня, словно нас где-то замуровали. И тут я с ужасом поняла, что так оно и есть, потому что услышала механический голос Фа, раздающийся глухо, будто она орала через толстенную стенку:

– Простите нас! – визжала мышь. – Мы тут все плачем, нам вас очень жалко! – послышался всхлип, которому я уже не посочувствовала. – Но если бы мы это не сделали, вам бы не понравилось на Сиусье! Вам не нужны приборы, они только портят! Здесь светло, вы увидите!

– Если мы пообещаем не надевать приборы, вы нас выпустите?! – крикнула Уби.

– Эта дверь не открывается! Ее еще дней семь чинить! – отозвалась Фа радостно. – Идите сами! Сейчас в нашем лабиринте не потеряешься!