Дочь меабитов. Книга 2. Сквозь огонь

– Это я от конюшни пока пробежала, вся вымокла, – посетовала она. – Ты не представляешь, какого коня там привезли. Порвал все веревки, и ремни. Носится по манежу, на дыбы встает, никого не подпускает. Сам огромный.

Габриэлла выглянула из-за двери. Дождь даже не думал заканчиваться. А так хотелось посмотреть, что же там за зверь такой. Немного помедлив в нерешительности, Би все-таки шагнула навстречу грозе.

– Куда ты? – удивленно крикнула ей вслед Камри.

Но та уже бежала к загонам. Холодные капли хлестали ее по лицу. Ветер сорвал с головы косынку. Капюшон вообще не имел смысла в такую непогоду, и она побежала как есть с обнаженной гладко выбритой головой, по которой нещадно молотил дождь.

А у конюшни действительно творилось нечто неописуемое. Огромных размеров конь метался по загону. Повод болтался из стороны в сторону. Черные, блестящие от воды бока вздымались, мокрая грива металась, раскидывая брызги в разные стороны.

Габриэлла остолбенела, узнав в животном настоящего Шайра – представителя очень редкой древней породы лошадей. Причем беснующийся зверь был явно одним из крупнейших среди своих соплеменников. Его мохнато-белые «носочки» делали ноги зрительно мощнее. Настоящий исполин-тяжеловоз. Похожую лошадь она видела лишь однажды…

У загона бессмысленно переговариваясь бегали начальник лагеря, конюшая и мужчины, сопровождавшие животное до места назначения. Что делать не знал никто. В тот самый момент когда Габриэлла приблизилась к забору, конь в фантастическом прыжке перемахнул через ограду и чудовищным галопом поскакал прямо на нее.

«Запомните Ваше Высочество, шайров тренируют только на древнем языке. Такой уж у нашей конной братии обычай», – голос старого королевского конюха  мгновенно мелькнул в голове. Отступать времени не было, Би выставила правую руку вперед и закричала: «Зерими линга, зерими линга!».

Конь дико заржал и встал на дыбы в полуметре от девушки. Но дальше не побежал. Переступая огромными ногами, он остановился, тяжело дыша. От боков шел пар, моментально сбиваемый дождем.  Би сделала несколько шагов вперед. Животное дрожало и всхрапывало. Протянув руку вверх к голове жеребца, она проговорила: «Дорунга нэ, дорунга нэ». До холки не дотянулась, погладила нос. Он посмотрел на Би блестящими черными глазами, а потом ткнулся носом в ее мокрую макушку. Она засмеялась и спокойно взяла гиганта под оборванную веревку: «Торо, торо не».

К ней уже бежали потрясенные мужчины.

– Как вам это удалось? – первым опомнился Амир.

– Да она никак ведьма! – старый водитель попятился и в обережном жесте прижал кончики пальцев рук сначала к груди потом ко лбу.

– Это конь породы Шайр. Их тренируют только на древнем языке. Он нервничал, потому что его пугает гроза, а команды ваши непонятные, – ответила Би. Голос ее был спокойным, но сердце бешено колотилось. Она сама не до конца верила, что ей удастся правильно назвать слова и животное остановится. Сейчас до нее стало доходить насколько о опасно и безответственно по отношению к сыну она себя повела.

– Сможете отвести коня в стойло? – спросил Сулем.

– Конечно, – Би двинулась к конюшне. А черный исполин послушно шел рядом. На его фоне арестантка выглядела совсем хрупкой, почти ребенком.

«Какой ты красивый, – Габриэлла гладила нового постояльца. Ему уже насыпали овса и поставили ведро воды.– Отдыхай, черный войн, отдыхай. Я завтра к тебе забегу».

Внезапно холодный ветер ворвался под крышу конюшни. Би поежилась и только сейчас заметила, что насквозь промокла. Хлопнула дверь.

– Вы здорово меня напугали. Я думал этот дурной конь вас затопчет, – Сулем подошел ближе. В его руках был сверток.– Принес вам со склада сухую одежду.

Би бросило в жар, несмотря на мокрое платье.

– Спасибо, – тихо сказала она, повернув к нему блестящее от капелек дождя лицо. – Гроза еще не закончилась. Какой же смысл переодеваться…

Но мужчина уже не слушал ее. Отбросив вещи в сторону, он резко притянул Би за руку и поцеловал долгим, бесконечно долгим, теплым поцелуем.

– Я чуть не умер от страха за тебя, – прошептал он, прижав ее к себе.

Би оцепенела. Теплая волна затопила ее, каждая клеточка тела отзывалась сладостной болью на эти объятия. Как давно никто не обнимал ее с такой нежностью. Би судорожно вздохнула и перестала бороться с тем, кого впервые в жизни можно выбрать самой.

– Поцелуй меня еще… Сулем.

Тонкие, терпкие на вкус губы. Шепот: «Давай-ка снимем с тебя все мокрое». Руки, спешащие разделаться с застежками на платье. Грубая отяжелевшая ткань сползла с плеч, обнажив влажную разгоряченную кожу. Би вздрагивала от каждого поцелуя, покрывавшего ее плечи, грудь, живот. Нежные, но уверенные ласки заставляли тихо стонать, тело стало тяжелым, ноги подкашивались.

Оторвавшись на минуту от нее,  Сулем расстелил свой плащ на копне сена в углу, а затем, легко подняв Би на руки, осторожно донес и уложил на него.

Его одежды упали рядом… вместе с последними сомнениями и робостью. Осталось только желание прикасаться, гладить, вдыхать запах кожи, рисовать языком горячие дорожки на теле.  В самом центре непогоды, под грохот молний, двое слились в древнем как мироздание танце. В пульсирующем ритме, двигаясь навстречу друг другу, наполняясь сладкой, едва переносимой болью ожидания.  Би мягко выгнулась в рельефных, с проступающими бороздками вен, смуглых руках и ее тихий стон смешался с раскатами грома.

После грозы всегда такое чувство, что для всего живого мир начинается заново. Черный конь беспокойно топтался у себя в стоиле, две других лошади принюхивались и вертелись, пытаясь рассмотреть нового соседа. На сене спали двое. Только что начался их общий мир, но они еще на знали об этом. Габриэлла летела во сне над побережьем Мёбиуса в сверкающем шаттле. А рядом в рубке сидел Сулем и улыбался своей открытой, согревающей улыбкой.

Глава V. «Меня нельзя любить…»

Габриэлла проснулась и еще какое-то время после пробуждения лежала в блаженной неге, прижавшись к груди Сулема. Но потом осознание того, что случилось, догнало ее, заставив мгновенно вскочить на ноги.

«Этого не должно было произойти. Не должно! Какая же я дура! Как я могла такое допустить», – спешно натягивая платье, она нещадно себя ругала. «Что теперь делать? Что делать?!»

Повязав грубую коричневую косынку на голову, Би не удержалась – присела и внимательно всмотрелась в лицо спящего мужчины. Как кисточкой нарисованный разрез глаз, темные ресницы отбрасывают длинные тени, острые скулы, четко очерченный волевой подбородок. Серебряная цепочка с кулоном в виде меча Бога всех Богов вздрагивает на смуглых ключицах от каждого вдоха и выдоха.

Она  легонько пробежала пальцами от щеки вниз, по шее, к смуглому плечу. Его губы чуть дрогнули в сонной полуулыбке. А потом резко подскочив, Сулем сгреб ее в охапку и с громким шепотом: «Вот ты и попалась» свалил в сено рядом с собой.

– Собиралась убежать? – он смотрел на нее, приподнявшись на локте.

– Скоро совсем рассветет. Надо идти. Кто-нибудь может заметить нас. И вообще, все что случилось… Так не должно было произойти. Тебе нельзя быть рядом со мной. Никому нельзя…

Сулем наклонился и остановил ее сбивчивую речь долгим поцелуем, противостоять которому было просто невозможно.

– Не волнуйся. Я еще вчера предупредил начальницу твоего отряда, что ты до утра последишь за нашим новым постояльцем, – оторвавшись от ее губ, прошептал он.

–Ты все просчитал, да? – Би попыталась встать. Но новая волна объятий и поцелуев парализовала ее волю. «Просто наваждение какое-то», – подумала она и перестала сопротивляться.

Через час они вместе вышли из конюшни и в плотном утреннем тумане, стоявшем после ливня над островом,  направились в сторону небольшого деревянного дома, в котором жил начальник лагеря. Габриэлла сначала упиралась и не хотела туда идти. Все  время оглядывалась и шептала, что их кто-то может увидеть. Тогда Сулем молча взял ее на руки и отпустил только на крыльце перед своей дверью.

– Ты сейчас запросто в барак не попадешь, – объяснил он ей. – Там конвой, начнут расспрашивать, поднимут шум. Пока разберутся… А я тебя чаем напою.

Сулем с улыбкой открыл дверь перед своей спутницей.

– Ну ладно, если уж у тебя есть чай…

– У меня не только чай, но даже горячий душ.

– Тогда я согласна, чтобы ты и вовсе взял меня в плен. Показывай, где тут твоя королевская купальня? – впервые за много месяцев в Габриэлле мелькнула тень игривости, забытый отзвук прежней жизни.

Квартирка интенданта состояла из одной единственной аскетично обставленной комнаты, совмещенной с маленькой кухонькой. Почти все жилое пространство занимала кровать. Рядом стоял письменный стол с кипой разных бумаг и личной компьютерной панелью Сулема. Чуть дальше узкая столешница обозначила границу кухни. Там уже стояли ароматный горячий чай и шоколад. Они напомнили Габриэлле, что где-то есть нормальная жизнь,  с нормальной едой и простыми уютными ритуалами.

–Ты не представляешь, как давно я не пила настоящий вкусный чай. Да еще вот так, приватно, не в общей столовой, – сказала она, расположившись на высоком стуле.

– Не напоминай мне о том, какое кошмарное здесь было питание, – он сел напротив нее.

– Ты молодец. Все чувствуют, как к лучшему изменилась жизнь с твоим появлением. Одни рукавицы на кирпичке чего стоят.

Сулем улыбнулся. «Боги! Как можно быть таким красавцем! За что вы послали мне еще и такое испытание?»– подумала Габриэлла, вглядываясь в черты лица молодого мужчины.

–Ты мне так и не скажешь как по-настоящему тебя зовут?