Далекое Близкое

Пятница, 23-30

Дети были перепуганы до того, что протрезвели. В другой ситуации он бы сообщил в органы опеки об асоциальном поведении, но не теперь. Он расспросил жертв об инциденте очень деликатно. Теперь стало ясно, как ублюдок ушел от вертолетов – нырнул в колодец с дерьмом. Кто мог ожидать подобного?

На миг перед его глазами мелькнула картина – вот он протягивает пальцы к крышке мусорного бака, а вот – отдергивает брезгливо. А вдруг Обломофф сидел прямо там?

Бр-р-р.

Энди записал все беседы, как жуткий мужик выпрыгнул из-под земли, как размахивал трубой и требовал снять одежду. Как в итоге отобрал свитер у худого паренька.

На виар растянулась карта города. Вот река, вот мост, отсюда он двинулся направо по берегу, а дальше…

Дальше путь лежал через Яму.

Вот куда он идет. Вот почему он не попадал на камеры раньше. Он живет в старом районе, где нет камер, куда не заглядывают особо Птички. Бог знает, сколько преступлений он совершил там, скрыто от всех систем наблюдения.

Монстр возвращался в свое логово.

И Энди собирался последовать за ним.

Пит Обломофф

Пятница, 23-43

Пит понял, что заблудился, только оказавшись на плохо освещенной дороге между двумя старинными бетонными заборами, куда еще не добралась архитектура Пью-Эйдж. «Каждое здание – индивидуальность!».  Впрочем, учитывая программные комплексы «смарт-дом», каждое здание и было индивидуальностью. Может даже, большей, чем его владелец.

Справа за забором торчали, словно гнилые зубы корпуса какого-то старого-престарого завода. Наверняка отвратительно неэкологичного. Освещался двор синими прожекторами – означает, необитаемое здание, предназначенное к сносу. Слева был обрыв и здание не менее старого депо. В памяти всплыло слышанное в глубоком детстве слово «трамвай».

А потом навстречу вывернули двое.

Санек и Сизый не пили уже три дня. Это задолбало. А лох, идущий навстречу, был таким нервным и зашуганным, что тут явно было, чем поживиться.

Ладно, будем честны. Сизый польстился на пару изумрудно-зеленых ботинок. Не, такие, конечно, только лохи носят, но в ломбарде «99 и 9» за них должны бы дать достаточно койнов. Хватит на пластиковую кегу пива.

Они были из той породы парней, бывших здоровенными весельчаками в семнадцать и превратившиеся почти в развалин к двадцати семи. После четвертой промышленной революции необходимость работать пропала – все люди получали обязательную социальную страховку: жилье – десять квадратных метров, бесплатную еду, товары первой необходимости, основные лекарства, медицинскую помощь и отличный доступ в интернет.

Вот только свободных денег свободных у них не было. А алкоголь в бесплатный паек – не входил. Иногда они находили поденную работу. Или кого-то кто угощал их. Или встречался лох.

Искать лоха – было одним из немногих в их жизни развлечений. Чем-то что требовало везения и вообще – хоть каких-то активных действий. Только в такую ночь парни чувствовали себя живыми.

Так они и встретились на одной темной дорожке – двое шакалов и первобытный человек со ржавой трубой в глубине каменного бурелома. В чем-то эта их встреча была предрешена. Ахретипичный сценарий.

Первобытный человек слегка качнул своим оружием, когда шакалы остановились напротив.

– Семки есть? – полюбопытствовал Сизый.

Самое интересное, что пацаны помнили эту фразу из детства и считали ее чуть ли не ритуальной, никто из них не знал, что же такое эти «семки»?

Но суть все отлично поняли.

Ну вы понимаете. Эти традиции…

Пит вскинул трубу, уже ни капли не сомневаясь в своих действиях… и получил здоровенным кулаком в зубы. Боль оказалась оглушительной, будто фейерверк в голове. Из глаз брызнули невольные слезы. Пит падал с велосипеда, пожалуй, это были единственные травмы, которые он получал за всю свою жизнь. Никто никогда его не бил раньше. Это новое ощущение оказалось оглушительным. Он провел дрожащими пальцами по губам – мокрое и липкое.

Удивительно, как меняется ход мыслей человека после первого полученного удара. Пит вспомнил, что ему тридцать, что он – менеджер, и что в спортзал он ходит не чаще раза в две недели. И что у него лишний вес.

А главное, что ему очень-очень хочется жить. И очень-очень не хочется, чтобы его били по лицу.

«Если бы тут были камеры, этого бы не произошло», – мелькнула малодушная, но вообще-то очень логичная мысль.

Так. Спокойно. Дыши, главное – не сбить дыхание! И думай позитивно.

Все будет хорошо, потому что… потому что «плохо» уже, блин, надоело.

Пит бежал так, как ни бегал никогда в жизни, пока не споткнулся о торчащий из старого крошащегося асфальта кирпич. Он растянулся на дороге, судорожно пытаясь вскочить на ноги.

«Если они убьют меня, они включат Оракула. И понятия не будут иметь, что происходит. Они выпустят его. Чертово устройство уже победило в любом случае».

Мысли неслись в голове быстрее, чем дробный топот приближающихся шагов.

Придется включить смарт. Придется выпустить его наружу. Пусть изучает, это даст мне немного времени, чтоб придумать план. Это однозначно лучше, чем быть мертвым. Ведь тогда никто не узнает про взбесившийся искусственный интеллект. Питу нужно выжить. Любой ценой.

Он включил смарт.

Н-да. Свободные люди без контроля ИИ оказались отвратительными и неприятно пахнущими.

А может, таких людей и нужно контролировать? Ну серьезно?

Вокруг столько агрессивных идиотов, что если их поведение не корректировать… Да вот он сам только что видел, как это бывает!

Энди Ромашкофф

Пятница, 23-57

Он влетел на территорию Ямы, нащупывая в кармане пистолет, ни разу не использованный до того. Загудела просыпающаяся электроника, опознающая владельца оружия по отпечаткам пальцев.

Голова уже не могла думать ни о какой опасности – просто нужно было добраться сюда и сделать свою работу. Дело не в премии. Не в славе. Андрей был полицейским. Впервые он прочувствовал, что значит это слово до глубины души.

Остановить маньяка.

Это все, о чем он мог думать.

Столько раз за этот вечер Обломофф смывался у Энди прямо из-под носа! И вот теперь он был где-то тут, совсем рядом! У Ромашкоффа чесались ладони от нетерпения.

Он остановил машину, услышав какие-то крики, и сам бросился бежать на шум, сжимая в руке пистолет.

Пит Обломофф

Пятница, 23-59