Обратный процесс. Реки крови

– У вас какая-то странная интонация, – поделилась подозрением Клэр.

– Тяжелый день, – доктор неестественно улыбнулся. – Не обращайте внимания. И да, ничего смертельного в анализах вашего мужа мы не нашли, но все же нам необходимо кое-что обсудить.

– Хорошо, – Клэр чувствовала неладное, оттого в ее голосе сквозило беспокойство.

Она присела в кресло напротив. Мужчина в этот момент рылся в бумагах, искал нужную папку. Найдя необходимые документы, он обратился к ней.

– Мы с вами, – начал доктор, – долгое время знакомы, и вы не один год ходите к нам в клинику, что лично для меня означает, что вы доверяете нашим специалистам…

– Ну да, – медленно и с осторожностью подтвердила она. – Ваша клиника на хорошем счету.

– Как пациент и доктор мы прошли через многое, как бы это странно ни звучало. Вы у нас лечились от…

– Можно ближе к сути, – прервала Клэр.

– Да, конечно, но я все же закончу свою мысль. И я в курсе, как вы относитесь к беременности, как хотите завести ребенка, и что вы делаете все возможное для этого.

Девушка понимала, что доктор готовит ее к чему-то плохому. Клэр попыталась унять нервную дрожь. Мужчина продолжил:

– Но мир не идеален, как и живущие в нем люди.

– Доктор Хемслит! Хватит.

Он посмотрел в глаза пациентки. Пауза затянулась. Доктору необходимо было говорить правду, пусть он и хотел бы этого избежать. Наконец мужчина произнес:

– Ваш муж не может иметь детей.

Клэр закрыла глаза, а затем подняла голову вверх. Ее сердце забилось чаще. В попытке проглотить нахлынувшие эмоции Клэр зажмурилась еще сильней, отчего на гладком лице проявились морщины. Девушка не могла поверить в услышанное. Доктор продолжил:

– Видимо, в юности, или, что вероятнее, в детстве, он переболел сложной формой паротита. Эту болезнь еще называют свинкой. И, если коротко, то бесплодие развивается у небольшого процента переболевших. К несчастью, в этот процент с необратимыми последствиями попал ваш муж.

Клэр вернула взгляд на доктора. По ее щекам потекли слезы, но выражение лица не выдавало внутренней истерики. Она постаралась заговорить спокойным голосом:

– Почему? Почему вы считаете, что он перенес эту болезнь в детстве?

– Лично с Джеймсом я практически не общался, но, по вашим же словам, он хороший человек.

– Это так. – Она закрыла лицо ладонями, а через мгновение заплакала в голос. – К чему… – она запнулась, после чего вытерла слезы и опустив руки попыталась спросить еще раз. – К чему вы клоните?

– Если ваш муж действительно хороший человек, он бы сказал вам, что бесплоден… – Доктор говорил паузами. Ему было тяжело смотреть на слезы пациентки. – Но, по-видимому, он не знает о своей болезни или попросту не помнит тот ранний период жизни.

– Какая сейчас разница? Или вы защищаете его? Это что, мужская солидарность?

– Я хочу сказать, миссис Палмер, что Джеймс не виноват в своем бесплодии. Думаю, он будет удивлен не меньше вашего.

– Удивлен?! Это разрушит нашу семью! – повысив тон, сказала Клэр.

– Не обязательно. Вы можете взять ребенка из приюта…

– Нет! Я хочу своего ребенка, хочу воспитывать свою кровь. Я… Я понимаю, что дети не виноваты в том, что их бросили родители, но я не могу, не могу воспитывать чужого ребенка.

– Клэр, – обратился он с сожалением. – Мне действительно хочется помочь вашей семье, но, поверьте, ни один доктор не сможет этого сделать. Единственное, что я могу посоветовать… Возьмите, пожалуйста, эту визитку. Это лучший психолог в городе. Он поможет вам справиться с проблемой.

– Он не поможет, – немного успокоившись, сказала Клэр. – Отдайте мне результаты.

– Я могу что-то еще для вас сделать? – спросил доктор, передавая результаты.

– Думаю, нет. До свидания.

Клэр вышла из кабинета. Доктор Хемслит потер лицо ладонями, открыл нижний ящик стола и взглянул на пачку сигарет.

– Черт, – произнес он раздосадовано. – Эта работа меня в гроб сведет.

Мужчина подошел к окну, открыл его, достал сигарету и закурил. В этот день Хемслит прервал двухмесячный период воздержания.

Клэр посмотрела на часы. Скоро должен вернуться Джеймс, а она никак не могла унять невроз и остановить льющиеся слезы. Отчаяние сковало ее, сковало мысли. Ни о чем другом, кроме как о бесплодии Джеймса, она не могла думать. Вдруг раздался звук открывающейся двери…

Бракоразводный процесс разрывал сердце Клэр, ведь она по-прежнему любила Джеймса, любила – но не могла быть с ним. Не могла, потому что считала своим первостепенным долгом воспитание родного ребенка. Именно его она считала символом полноценной и счастливой жизни.

«Я буду счастлива, – собираясь в суд, думала она. – Я заставлю себя быть счастливой. И если для этого придется забыть Джеймса – я забуду. Мы же не подростки, которых сводят с ума гормоны. Мы взрослые люди и контролируем себя. В конце концов, люди живут припеваючи и без любви. Нужно потушить это чувство. Избавиться от привычки к человеку. Я знаю – время лечит, и даже от такой болезни, как любовь… Поскорей бы выздороветь».

Нанятый Клэр юрист осведомил Джеймса о желании честного раздела имущества. И под честностью он подразумевал далеко не равноценный дележ. Услышав это, Джеймс поднялся и в присутствии судьи дал понять всем, что устал от этого процесса, устал от всего, что связано с разводом, устал от ссор с бывшей женой, устал от работы, от суда, от бесконечной бюрократической машины, где бумажки важнее чувств. Джеймс сообщил, что не собирается оспаривать решение супруги и согласен на любые условия. Клэр видела его боль и каждый раз опускала глаза, когда Джеймс на нее смотрел. Ей было стыдно. Но она окончательно и бесповоротно решила – их семье пришел конец. Лучше расстаться сейчас, когда они еще молоды, когда есть шанс начать все сначала, и избежать этого чувства, что ты застрял в унылом и неполноценном браке, в котором супруги портят друг другу жизнь. Лучше сейчас испытать боль, чем десятилетиями страдать и терпеть взгляды, полные взаимной ненависти.

Спустя время таблетки и общение с психотерапевтами дали ей возможность дышать полной грудью и жить дальше, несмотря ни на что. Джеймс, насколько она знала, отстроил свой дом вдали от цивилизации и выбирался оттуда лишь по необходимости. Она же поборола депрессию и даже начала встречаться с мужчинами.

Первые двое, с кем она познакомилась в социальных сетях, при личной встрече обнаружили свои изъяны. Самой ранней пробой свободной жизни стал бывший пауэрлифтер. Он был огромным, улыбчивым, и совсем не глупым, как могло показаться с первого взгляда. Но когда Клэр узнала, что он завязал со спортом из-за тяжелой травмы и что из-за этой самой травмы ходит с тростью, она посмотрела на него под другим углом. Для нее было странно встречаться с человеком, которому нет и сорока, а он из-за глупого, по ее мнению, рвения в спорте стал практически инвалидом. Если человек лишает себя драгоценного здоровья, поднимая веса, то чего от него ждать при создании семьи? Явно не благоразумия.

Второй оказался начинающим бизнесменом. Немного разгильдяй, что нравилось Клэр, и при этом, с его же слов, подающий надежды предприниматель. Увлекшись простым и легких общением с Клэр, он проговорился, что заложил жилье и вбухал все сбережения в свой стартап. Клэр отнеслась к этому признанию с настороженностью, а после выпитой бутылки вина оказалось, что также он заложил дом родителей, потерял его, и теперь они жили у него. Клэр тут же протрезвела и вежливо оборвала связь с этим «бизнесменом». Больше они не виделись.

Третий же «обольститель женских сердец» создал действительно хорошее впечатление. События развивались по стандарту: знакомство в социальных сетях, переписка, звонки, поход в ресторан, где обычно все и заканчивалось, но только не в этот раз. Отсутствие претенциозности благоприятно повлияло на мнение Клэр о нем.

«Возможно, с ним что-то получится», – думала она, когда тот в очередной раз игриво шутил, отчего немного напомнил Джеймса.

Общаясь, Клэр все больше и больше убеждалась, что этот молодой человек эрудирован и остроумен. Ещё он был в хорошей физической форме несмотря на то, что делал успешную карьеру в IT-компании. Казалось, что это не вяжется с его спортивной внешностью, хотя очки обычно и выдают человека, подолгу сидящего за компьютером, или, по крайней мере, ассоциируются с достойным интеллектом.

После ужина Клэр была не против, чтобы он проводил ее до дома.

Вскоре они добрались до ее коттеджа и, стоя напротив мужчины, она сказала ту самую фразу из ненавистных мелодрам:

– Если хочешь, можешь зайти и выпить чашечку кофе.

– Заманчивое предложение, но прежде я должен признаться кое в чем…

«Ну вот, – подумала Клэр. – Опять какой-то жирный минус».

Про себя она начала гадать, что может быть не так с этим человеком.

«Неужели он сейчас скажет, что женат, или что у него проблемы с потенцией, или же что он гей, и пришел на свидание, чтобы окончательно убедиться в своей ориентации?»