Вознесенная грехом

– Возьми меня за руку, – сказал я, когда мы встали в очередь. Мэри-Лу сразу же сделала это с таким видом, будто я преподнес ей самый большой подарок в мире. Конечно, повлияло еще то, что я дал ей пару сотен баксов, чтобы она стала похожа на цыпочек с Манхэттена.

Когда мы подошли к здоровому тупице, которого Витиелло выбрал вышибалой, он бросил на меня быстрый взгляд, затем посмотрел на Мэри-Лу и жестом разрешил войти в клуб. Оказавшись внутри, Мэри-Лу крепче вцепилась в мою руку. Это была непривычная для меня компания, равно как и музыка, которую я слушал с наслаждением. Монотонный ритм и толпа, двигающаяся в такт ему, вызвали у меня желание ударить себя кувалдой по голове. Я окинул взглядом клуб: мне не потребовалось много времени, чтобы найти свою цель. Они с братом расположились на VIP-балконе, возвышаясь над непримечательной толпой. Они наблюдали за своими подданными, как король и королева Нью-Йорка, кем они себя и считали.

– Давай потанцуем! – прокричала Мэри-Лу.

Я посмотрел на нее. Мы были здесь по делу, а не для развлечения.

– Нам нужно слиться с толпой, – напомнила она мне, будто ей не было плевать на задание, пусть даже она и не знала, зачем мы здесь. Эрл не доверял клубным девушкам, ссылаясь на то, что они не умели держать язык за зубами. Но Лу была права. Нам надо было слиться с толпой.

Как всегда, Витиелло окружала свита телохранителей. Не выделяться было не в их стиле.

Телохранитель на лестнице, ведущей на балкон, быстро оглядел меня, по его лицу можно было сказать, что он меня не узнал. В строгой рубашке и с зачесанными назад волосами я выглядел в точности как те брокеры с Уолл-стрит, которые часто посещали клубы Витиелло, чтобы нюхнуть кокаина.

Я танцевал с Мэри-Лу, но мой взгляд продолжал метаться к VIP-балкону. К сожалению, угол обзора был не самый лучший, так что я едва мог разглядеть Марселлу Витиелло. Но я точно знал, что она была там, наверху, благодаря любопытным взглядам людей на танцполе.

– Пойдем к бару! – крикнул я, подустав от танцев.

– Мне надо в уборную, – сказала Мэри-Лу, я рассеяно кивнул, поскольку Марселла направлялась к лестнице, ведущей на первый этаж.

Несколько человек повернули головы, чтобы понаблюдать за избалованной принцессой Нью-Йорка, плавно спускающейся по лестнице в платье, вызывающем стояк. Мой взгляд был прикован к ней, пока она направлялась к танцполу сквозь расступающуюся толпу. От вида ее каблуков у меня кружилась голова. Высокие и острые, но она танцевала на них так, словно это были кроссовки. Каждое ее движение, каждый взмах волос и даже каждый взмах ресниц был идеально синхронизирован с музыкой, как будто она месяцами оттачивала хореографию до идеала. Марселла Витиелло была само совершенство. Она это знала, и всем вокруг приходилось это признать.

А я презирал ее за это. Она жила избалованной жизнью, лишенной трудностей. Она никогда не страдала так, как я. Отец посадил ее на трон, сделав принцессой без каких-либо личных достижений. Тяжелая работа, боль, жертвы – ничего из этого не имело значения для избалованной принцессы Нью-Йорка.

Ее падение было бы невероятным. Я бы сам заставил Марселлу упасть прямо на ее высокомерный нос.

Мой взгляд блуждал по переполненному клубу. Не считая ее брата, мальчишки, чье сходство с отцом вызывало у меня желание перерезать ему горло, с Марселлой было четыре телохранителя. На этот раз рядом не крутился ее бесхребетный жених. Неладно что-то в Датском королевстве?

Я улыбнулся, поднося ко рту бутылку пива и делая еще один глоток. Пора было уходить. Риск оказаться узнанным одним из солдат Семьи был слишком велик, хотя я и находился под прикрытием. Это бы все испортило, но я не мог оторвать взгляд от Марселлы.

Я подождал еще пару минут, наблюдая, как она танцует. Эта девушка не нуждалась в телохранителях или своем братце-переростке, чтобы держать всех на расстоянии. А высасывающий душу взгляд ее ледяных голубых глаз возводил стены выше, чем китайские императоры.

Очередной взмах черных локонов, и вдруг ее голубые глаза поймали мой взгляд, и меньше чем на секунду мой пульс ускорился. Черт. Единственный раз, когда я оцепенел от взгляда, был связан с ее отцом, но совсем по другой причине. Скоро роли поменяются. Я улыбнулся. Она нахмурилась, и я отвел взгляд. Оставив бутылку и наличку на барной стойке, я нашел Мэри-Лу и вышел с ней из клуба.

– Какая муха тебя укусила, Мэд? Выглядишь так, словно за тобой гонится демон, – сказала Мэри-Лу, ковыляя за мной на высоких каблуках. У нее не было ни капли той грации, которую с такой легкостью демонстрировала Марселла.

Я залез в чертов «Приус» Эрла, который он вновь заставил меня взять, и дождался, пока Мэри-Лу сядет в машину, прежде чем нажать на газ.

– Возвращаемся в «Тартар». С меня хватит.

Она бросила на меня любопытный взгляд, но я был сфокусирован на дороге и время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, пока мы ехали прочь от клуба. У Марселлы Витиелло были глаза, способные заставить кровь в жилах застыть, в то время как ее тело оказывало обратный эффект.

Этой ночью она снилась мне во второй раз и с этого дня преследовала меня по ночам.

Марселла

Обычно танцы всегда творили чудеса с моим настроением. Они были моей личной дозой счастья, лекарством, когда на меня накатывала грусть, но сегодня не оказывали нужного эффекта.

Мне нравилось, когда все было по-моему, следовало плану, который я продумала до мелочей для своего будущего. До недавнего времени все мои планы срабатывали. Я окончила старшую школу и была лучшей в классе, а после поступила в университет, который выбрала сама. Когда я за что-то бралась, то все всегда доводила до конца и делала это безупречно. Даже несмотря на то, что расстаться с Джованни было правильным решением, я чувствовала себя неудачницей, словно признала собственное поражение.

– Почему у тебя такое лицо? Я думал, мы пришли сюда, чтобы повеселиться, – сказал Амо, пытаясь перекричать музыку.

Мои глаза искали то, что могло бы отвлечь от блуждающих мыслей. Тогда я и заметила парня, который, несмотря на стандартный выбор рубашки и брюк, выделялся из толпы в этом роскошном клубе Манхеттена. Что-то в его глазах говорило о презрении ко всему, что касалось этого места, словно этому парню приходилось притворяться кем-то другим. Я знала это чувство, но никто никогда не подозревал об этом. Со временем я довела свою маску до совершенства. Возможно, он тоже, или же просто перестал делать то, что ненавидел.

Он облокотился о барную стойку, держа в одной руке бутылку пива. Внутренний инстинкт подсказывал мне, что его не волновало ничье одобрение, и это делало его выбор одежды еще более странным. Даже если бы мой отец вышел из себя, этому парню, скорее всего, было бы плевать. Я хотела бы стать такой же, не заботиться о том, что обо мне думают люди. Но это была роскошь, которую я не могла себе позволить. Парень встретился со мной взглядом, и его улыбка, скрывающаяся за горлышком бутылки, стала почти самодовольной. Кожу начало предательски покалывать – явный признак надвигающейся опасности, но мои телохранители выглядели невозмутимо, поэтому я проигнорировала свое шестое чувство, но все равно не смогла перестать смотреть парню в глаза. В них было что-то такое, что вызывало мурашки по всему телу. Я нравилась немногим, но его чувства по отношению ко мне казались темнее и глубже.

Он резко повернулся и исчез в танцующей толпе, как призрак. Порой мне хотелось сделать то же самое: просто исчезнуть в тени, затаиться на какое-то время, чтобы меня никто не узнал. Я еще раз взглянула на телохранителей, но они даже не обратили внимания на парня. А что насчет Амо? Он танцевал с двумя девушками, которые выглядели как минимум на пять лет старше его и были готовы сорвать с него одежду.

Я закатила глаза от этого зрелища и продолжила танцевать, как обычно в одиночестве, потому что ко мне было запрещено подходить ближе, чем на километр. Мужчины не приближались ко мне из-за страха перед отцом, а девушки потому, что только на расстоянии они могли говорить про меня гадости. Амо помахал партнершам и, пританцовывая, направился ко мне.

– Ты не обязан составлять мне компанию, будто я какая-то неудачница, – пробормотала я, но была рада его присутствию, и это многое говорило о моем дне и моей жизни в целом. То, что в танцах мне приходилось полагаться на младшего брата, было печально во всех отношениях.

Амо пожал плечами.

– Ты единственная, с кем я могу быть самим собой, неудачница ты или нет.

Я снова закатила глаза, но грудь переполнилась от эмоций.

– Заткнись и танцуй!

Было почти два часа ночи, когда мы с Амо потащили свои уставшие задницы домой. Несмотря на три коктейля с шампанским, которые я выпила за вечер, я чувствовала себя трезвой, когда легла в постель. Все мысли о Джованни и моем теперь удручающе незапланированном будущем вернулись с полной силой.

Я вспомнила парня, который словно растворился в воздухе, и как в тот момент мне хотелось сделать то же самое, но я не была той, кто убегает. Пусть порой эта жизнь и казалась отстойной, я была слишком благодарна своим родителям за все, что они делали для меня.

Хотя я настойчиво убеждала Амо, что не переживаю из-за разговора с родителями, у меня скрутило желудок, пока я спускалась по лестнице. Была слышна беседа мамы и папы и случайный звон столовых приборов.

Как только я зашла на кухню, родители посмотрели в мою сторону. Мама радостно улыбнулась, выглядя так, словно они с папой только что вернулись из медового месяца.

– Как прошло свидание? – спросила я без особой надобности.

– Как всегда превосходно, – сказала мама, посылая папе одну из своих загадочных улыбок.

Ее лицо всегда было наполнено такой нежностью, что я поняла, почему у нас с Джованни никогда бы ничего не вышло. Я стремилась к тому, что было у моих родителей, но пока Джованни целовал землю, по которой я ходила, только из-за того, кем я была, и кем был мой отец, он никогда бы не посмотрел на меня так, словно прошел бы сквозь огонь и воду ради меня. Папа никому бы не позволил указывать ему, как любить маму. Он определенно не боялся бы ее отца.

– Марселла? – спросил папа, его голос звучал взволнованно, а темные брови сдвинулись.

Позади меня послышались плетущиеся шаги, и вошел Амо в одних спортивных штанах, щурясь от солнечного света и выглядя как покойник. Щетина на его щеках и подбородке все еще сбивала меня с толку, хотя волосы на его лице росли уже давно.

Если мама и папа все еще не знали о нашем походе в клуб, они узнали об этом сейчас. Амо едва заметно кивнул, плюхаясь на стул со стоном.

Выражение папиного лица стало суровым.

– Что я говорил тебе по поводу выпивки?

– Я рассчитываю на то, что ты будешь готовиться к экзамену по математике, даже если у тебя болит голова, – сказала мама.

– Это моя вина, – призналась я, потому что Амо явно был не в состоянии вступиться за себя, и я не хотела подставлять его под удар.

Папа откинулся на спинку стула с выжидающим взглядом.