Заговор жрецов

Николай II знал, о чем идет речь. Год тому назад Правительство утвердило несколько решений, призванных ослабить государственное давление на не православных и старообрядцев.

Первым выразил свое сожаление митрополит Петербуржский. Затем Святой Синод в своем письме Комитету министров посетовал на то, что отныне Правительство России ставит инословных и раскольников в более выгодное положение. В письме было требование освободить православную церковь от государственной опеки.

Прочитав донесение до конца, Николай II усмехнулся. Синод сетовал на жестокую государственную опеку, а сам принял в то же время особые «Правила», ставившие все церковные общества в строжайшую административную зависимость от епископата.

Нетрудно было догадаться, что между церковью и властью назревал конфликт, который надо было избежать.

Обер-прокурор уже дважды предлагал план переустройства церковного управления, который предусматривал радикальную его децентрализацию. И советовал приблизить архипастырей к самой пастве.

Кроме того, он предлагал избавление епископата от груза административных и хозяйственных забот и переориентации его на решение задач, связанных с духовным руководством.

Николай II был уверен – такие планы будут восприняты церковью без восторга, хотя бы потому, что церковь была самым крупным землевладельцем в России. И потому он отклонил предложение обер-прокурора.

И все же он не мог допустить своеволия Святого Синода.

В прошлом году по его распоряжению Правительство приостановило работу Предсоборного присутствия, которое ставило своей целью созыв Поместного собора. Было очевидным – руководство Синода намерено восстановить в России патриаршество.

По мнению Плеве, с которым Николай II был согласен, церковь не столь приобретала духовную независимость от светской жизни, сколько нарушала принципы соборности.

Это был уже не первый доклад Плеве о растущем желании Синода отделиться от государства.

«Западный соблазн уже давно стучится в Золотые ворота и, не делая даже особых усилий, принимается нашим духовенством безропотно, – подумал Николай II. – Однако, что даст России каноническая духовность?.. И зачем им неограниченная власть?.. Неужели Русь, принявшая византийское православие, превратится в бездонное стоячее болото, в котором исчезнут остатки древних корней русичей?..»

Этот вопрос уже не раз ставил перед собой он и не находил ответа.

Узнав о письме Святого Синода, Александра Федоровна воскликнула:

– Боже мой!.. Церковь и государство становятся словно враги друг против друга! Но будет еще страшнее, если линия церковная и линия государственная разойдутся… Уже сейчас все, что происходит, похоже на заговор жрецов!

Невольно перебирая все это в памяти, Николай II не мог не согласиться с мнением Александры Федоровны.

Он чувствовал: если не вражда, то противостояние уже существовало. Оно появилось не сразу. Посвященные в эту проблему, в том числе и Плеве, трактовали ее слишком упрощенно, сводя все к противостоянию власти и духовности. Однако Николай II был уверен, что здесь не все так просто. Высшее духовенство, по всей видимости, стало забывать, что царь превышает и уровень священника, и уровень власти.

Где-то в глубине души он понимал, что ему предстоит сделать: не допустить, чтобы власть, с одной стороны, превратилась в солдатский милитаризм, как это было при Павле, а с другой, заставить духовенство вместо жреческой амбициозности стать на путь кротости пастыря.

6

…Переезд из Петергофа в Зимний дворец был недолгим. Императрица Александра Федоровна пожелала ехать вместе с Николаем II.

Всю дорогу она молчала, занятая какими-то мыслями.

Николай II время от времени поглядывал на супругу, не решаясь спросить, о чем она думает. И все же не сдержался.

– Что-нибудь произошло?

– Нет, – ответила Александра Федоровна. – Ничего не произошло, мое солнышко, – добавила она и улыбнулась.

Николай II знал, что «солнышком» супруга называла его только в письмах, которые слала ему в дни разлук.

– Но ты все время о чем-то думаешь…

– Ни о чем, – торопливо ответила она и опустила глаза.

Николай II привлек супругу к себе и поцеловал в холодный лоб.

– Будет все хорошо, – сказал он. – Бог милостив… Я перед отъездом зашел проведать Анастасию. Представляешь, она уже все понимает!..

– В три года дети многое понимают, – отозвалась Александра Федоровна и, вдруг, тихо засмеялась.

– Я что-то не так сказал?

Николай II заглянул супруге в глаза.

– Все так, – ответила она. – У нас уже четыре дочери. Разве тебе не нужен наследник?..

У Николая II екнуло под сердцем.

– Господи!.. Ты это серьезно?.. – с трудом выдавил он из себя.

Александра Федоровна испуганно коснулась его губ указательным пальцем.

– Не говори ничего… Я еще не уверена… Но я так хочу сына…

В Зимнем Николая II встречали Витте, Фредерикс, Ламсдорф, Плеве и генералы Куропаткин, Драгомиров, Скобелев.

Николай II рассеянно ответил на их приветствие, прошел мимо. Потом, словно спохватившись, обернулся и, обращаясь к Куропаткину, сказал:

– Алексей Николаевич, через полчаса зайдите ко мне. Остальные могут быть свободны.

Генералу Куропаткину было пятьдесят шесть лет. Со времени Плевны, – это с 1877 года – он уже не командовал войсками, а находился при Дворе.

Когда в начале января 1898 года решался вопрос о министре военного ведомства и Николаю II были представлены кандидатуры генералов Куропаткина, Скобелева и Драгомирова, он оставил свой выбор на Куропаткине, который много сделал для приобретения Россией китайских портов Дальний и Порт-Артура.

Единственное, что не нравилось Николаю II в Куропаткине, так это его тяга к Кутузовской стратегии, которую генерал считал чуть ли не единственной и самой верной.

Когда Куропаткин вошел в его кабинет, Николай II спросил:

– Алексей Николаевич, что вы знаете о вице-адмирале Макарове? Если мне не изменяет память, вы вместе воевали против турок.

Вопрос императора для Куропаткина был неожиданным. Он даже на какое-то мгновение растерялся. О Макарове Куропаткин знал немного. Больше слышал о нем.

– …Вы что-нибудь знаете о торпедных катерах адмирала Макарова? – уточнил свой вопрос Николай.

Куропаткин мысленно перекрестился.

– Да… да, ваше императорское величество, – торопливо ответил Куропаткин. – Адмирал Макаров применил их, как маломерные суда, в 1877 году в Батумском порту против турецких кораблей. Тогда все торпеды, выпущенные с катеров, попали в цель. Турки были ошеломлены. Они тогда ничего не знали о торпедах…

– Алексей Николаевич, – перебил Куропаткина Николай II, – я это знаю. Меня интересует, сколько у нас на флоте таких катеров, состояние их вооружения и, самое главное, меня интересует, возможна ли переброска этих катеров на Дальний Восток по железной дороге. Доклад мне нужен завтра к исходу дня. Больше я не смею вас задерживать, Алексей Николаевич.