Битва за ясли господни

– Вот и прикажите написать, – согласился Николай Павлович. – Дочери не часто навещают теперь родителей. Хотя бы на картине будем их видеть.

– Прикажу, – ответила Александра Федоровна.– Да… Я и забыла… В твое пребывание в Варшаве приезжал ко мне наш канцлер граф Нессельроде и ходатайствовал о помиловании. Дадианова. Наказание твое он отбыл, и ты разрешил ему жить в Москве, однако без права выезда…

– Чего он еще хочет? – сразу нахмурившись, спросил Николай Павлович.

– Граф Нессельроде просит рассмотреть прошение Дадианова о возвращении ему орденов, дворянского и княжеского достоинств…

– Довольно, – прервал супругу Николай Павлович.– Мне не время сейчас заниматься бывшими князьями! Хлеб ел, а креститься забывал. Не могу я прощать таких людей!..

5

Уже поздно вечером 13 числа министра иностранных дел графа Титова вызвал к себе канцлер Нессельроде. Его огромный кабинет был едва освещен и потому маленькая сгорбленная за столом фигура Нессельроде показалась графу Титову не просто мрачной, а какой-то враждебной.

Граф Титов даже мысленно осенил себя крестом и невольно подумал: «И черт в монахи под старость просится…».

На приветствие графа Титова Нессельроде рассеянно ответил:

– Жребий брошен… Государь 14 числом подписал Высочайший манифест о занятии нашими войсками Дунайских княжеств… Как бы за этим не получить нам войну кровавую, хотя и за святое дело.

И только после этих слов поднял голову и внимательно посмотрел на министра иностранных дел, словно, хотел увидеть, какое впечатление произвели на Титова его слова.

Однако граф Титов воспринял это объявление спокойно и даже, как показалось Нессельроде, равнодушно.

Нессельроде недовольно хмыкнул и предложил графу Титову присесть.

– Государь изволил пожелать, – продолжил канцлер, – чтобы вы завтра оповестили министерства иностранных дел европейских держав о том, что занятие нашими войсками Дунайских княжеств – мера вынужденная и будет длиться до тех пор, пока Турция не удовлетворит требование его величества. И другое – объявить, что мы не преследуем территориальных приобретений, а военные действия откроем, если нас к этому вынудят. И последнее – государь заверяет всех, что не предпримет ни каких действий для подстрекательства к неповиновению или восстанию христиан, живущих на территории Оттоманской Порты.

Граф Титов с недоумением посмотрел на канцлера Нессельроде.

– Карл Андреевич, но это более чем странно! Это же… – он умолк и стал лихорадочно подыскивать нужные слова, чтобы нечаянно не нанести оскорбление государю и, не найдя их, произнес. – Но это же… грех!

– Как и война, которая неминуема, – неожиданно поддержал графа Титова Нессельроде. – Я говорил об этом его величеству, однако он непреклонен в своем решении, – Нессельроде встал и прошелся по кабинету. Длинная уродливая тень скользила за ним, придавая внешнему облику канцлера какое-то дьявольское выражение.

«Господи, – подумал граф Титов в смятении, – да он и в самом деле на черта похож!..»

– Что касается войны… – снова заговорил канцлер, не прекращая ходить, – беда в том, что мы не готовы к ней. По докладам князя Долгорукова у нас по спискам более чем миллионная армия из нижних чинов и около двухсот тысяч лошадей. Сколько орудий – я не знаю. Но я не верю в эти цифры. Ежели наши войска такие же, как и корпус внутренней стражи, коей мне пришлось видеть не так давно, то кроме муштры и показухи, в ней нет того, что бы способствовало успешному ведению дела. К тому же наша пехота в большинстве своем имеет кремневые ружья. В отличие же от нас англичане и французы вооружены нарезными ружьями и патронами с коническими пулями. У нас даже пороху не хватает при избытке селитры…

Нессельроде говорил и говорил, медленно и тяжело расхаживая взад и вперед. Титов с затаенным опасением прислушивался к интонациям в голосе канцлера, стараясь понять: с чем связано такое откровение? Не собирается ли уже Нессельроде подать в отставку?..

– Карл Васильевич, я, конечно, разделяю ваши опасения и тревогу за армию, – сказал Титов, выбрав момент. – Однако у нас за плечами достаточно побед и полководцев, которые добывали их…

Нессельроде вяло махнул рукой.

– Да… да… Воронцов, Ермолов, Паскевич… Но это все в прошлом! – Нессельроде сел за стол и тяжело вздохнул. – Ныне они, как и я, в преклонном возрасте. А человек, так уж бог его устроил, с возрастом все больше оглядывается назад и меньше смотрит вперед… Что касается князя Горчакова Михаила Дмитриевича, потомка князей Черниговских, то в свои 64 года, я надеюсь, он еще послужит России и его величеству. Он храбр, честен, однако столько лет прослужив под началом фельдмаршала князя Паскевича, который не терпит вольнодумия своих подчиненных и пресекает инициативу, Михаил Дмитриевич растерял, мне кажется то, что необходимо полководцу. Я говорю так потому, что не одобряю выбор государя назначить князя Горчакова Главнокомандующим войсками в Дунайских княжествах. Но для меня воля государя – воля господа бога. Однако и Россию мне жаль…

Все это, сказанное канцлером Нессельроде, еще больше смутило графа Титова. Он был уверен, в случае войны, Россия найдет понимание, если не у всех европейских держав, то хотя бы у тех, которые обязаны России сохранением своей независимости. Австрия, Пруссия были еще связаны с Россией и родственными узами монархов!

На какое-то мгновение граф Титов даже не поверил в искренность слов канцлера.

– Карл Васильевич, – выслушав Нессельроде, сказал он, – я не думаю, что у нас все так плохо. Что касается позиции европейских держав, то она не постоянная и будет зависеть от наших успехов в бранном деле. Европа всегда склоняла голову перед сильными, а по отношению к новому Главнокомандующему генерал-адъютанту князю Горчакову у меня есть полная уверенность в том, что он успешно выполнит волю его величества. В России, насколько я знаю, он один, кто награжден всеми Российскими орденами. Да и его пребывание в течение 22 лет начальником штаба действующей армии непременно принесет пользу.

Этими словами граф Титов на всякий случай дал понять Нессельроде, что он не разделяет его взглядов и опасений. Канцлер воспринял несогласие с ним министра иностранных дел совершенно спокойно и даже, как показалось графу Титову, равнодушно.

– Дай бог, чтобы всё произошло так, как вы говорите, – рассеянно ответил он.– Россия уже устала от бесславных войн. Если эта принесет славу державе, честь государю и покой христианской вере, я буду только рад.

На этом они и расстались.

По возвращению домой граф Титов поделился с супругой своими сомнениями от разговора с канцлером Нессельроде. Та в ответ только усмехнулась.

– Ты что-то знаешь? – насторожился граф Титов.

– А здесь и знать нечего, – ответила графиня. – Государь недоволен своим канцлером и, видимо, ищет ему замену. Об этом мне сказала графиня Александра Васильевна Россет-Смирнова, подруга ее величества. Я думаю, Нессельроде знает об этом. Так что держи ушки на макушке, – посоветовала она.

– Ну, а зачем, как ты выразилась, мне держать ушки на макушке?

– А затем, дорогой, что ты смог бы не хуже Нессельроде исполнять должность канцлера, – пояснила графиня.

От этой мысли графу Титову стало даже жарко.

– Бог с тобой! – мельком перекрестил он супругу. – Ты понимаешь, что это значит? Он меня, прежде чем я стану на его пост, упечет если не в каземат, то в ссылку!..

Графиня с сочувствием вздохнула.

– Ох, что бы вы, государственные мужи, делали без нас?.. Ни чего с тобой не случится. На днях я встретилась со старой графиней Клейнмихель, которая недолюбливает графиню Нессельроде за ее высокомерие и заносчивость. Так вот графиня Клейнмихель рассказала мне, что государь считает тебя одним из полезнейших людей в своем окружении. Так что постарайся избегать частые общения с Нессельроде. Это тебе будет только на пользу, – усмехнулась и добавила: – Всякий крестится, да не всякий молится. А господь-бог это видит и воздает по заслугам.

Последние слова супруги граф Титов не понял, однако уточнять не стал, решив, что она знает больше, чем сказала сейчас.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Письмо от государя князь Горчаков получил 13 июня в Киеве, куда он вызвал на совещание командующих 4 и 5 корпусов генерала-от-инфантерии Данненберга и генерал-адъютанта графа Лидерса со своими командирами дивизий.

Начальнику Дунайской флотилии контр-адмиралу Мессеру, поступившему в его подчинение, князю Горчакову отправил приказ подготовить флотилии для поддержки войск, вступающих в пределы Дунайских княжеств.

К этому дню Дунайская флотилия состояла из двух батальонов и трех десятков лодок, вооруженных 24-фунтовыми орудиями, трех военных пароходов «Ординарец», «Прут», «Инкерман», а также двух лоц-шхун и двух транспортных барж.

Из частей 5-го пехотного корпуса 13-я дивизия, находящаяся в Севастополе, получила приказ на отправление морем в Закавказье, а 14-я дивизия оставалась в Одессе.

Князь Горчаков не любил совещаний, однако обстоятельства заставляли его провести совещание. Слишком деликатная, по его мнению, задача стояла перед ним: не допустить вторжение турков в Дунайские княжества, не вступая с ними в бои.

Совещание князь Горчаков решил провести в штабе Киевского военного округа, назначив его на 10 часов утра 15 июля.

…Первым о готовности войск к переправе через Прут доложил командующий 4-м корпусом генерал Данненберг. Части его корпуса, ранее расквартированные в Киевской, Подольской и Волынской губерниях в количестве 80 тысяч человек, по докладу Данненберга уже заканчивали сосредоточение в районе Леова.

– …Через сутки, – сказал в конце доклада генерал Данненберг, – в район Леово подойдут 10-я полевая артбригада и саперный батальон с понтонным парком. И корпус будет готов к переправе.

Князь Горчаков удовлетворенно кивнул головой.