4,5 товарища

– Да ладно, что вы, не надо, – махнул рукой доктор философских наук, – можете просто по фамилии. А можете звать по прозвищу – Гром.

– Везёт тебе, что у тебя от фамилии образуется такое классное прозвище, – вздохнул Вульф, – с моей фамилией ничего такого не выйдет.

– Да ладно тебе, – подбодрил приятеля Гром, – пройдёт время, и мы наверняка тебе тоже прозвище придумаем. К тому же, моё прозвище не от фамилии образовалась. У меня непереносимость лактозы, и вы ребята точно не захотите оказаться поблизости, когда начнёт буйствовать стихия.

– Ким, а что на счёт тебя? – сменил тему Вульф.

– Ким Чен Ым, – поправил Вульфа филолог, – терпеть не могу, когда называют меня уменьшительно-ласкательным именем.

– Точно, так что насчёт тебя? У тебя есть прозвище?

– Не знаю, – пожал плечами Ким Чен Ым, – за глаза меня называли психованный или сумасшедший, но эти люди, если честно, сами были не в адеквате, ходили вечно и шарахались от меня. Расисты одинаковы везде.

– Кроме России, – заметил Айсберг, – в России не было рабства. Здесь царит равноправие для ксенофобии, что не может не радовать.

– Именно поэтому моей сестре нравится фиолетовый цвет, – вставил свои пять копеек Сергей Анатольевич, – потому что на Земле нет людей такого цвета кожи. Но не сомневаюсь, что как только такие люди появятся, её любимый цвет тут же поменяется.

– Я был один раз фиолетовым, – между делом сказал Ким, – прыгал в озеро с обрыва и приземлился на живот.

Всех четверых передёрнуло.

– Да, это было больно, – вороша болезненные воспоминания, подтвердил филолог, – но зато с того момента я вынес полезный урок.

– Что не надо прыгать с трамплина в воду на живот? – уточнил Громов.

– Да. Зимой.

Учителей снова передёрнуло.

– В любом случае, если случайно как-то познакомишься с моей сестрой, не упоминай при ней эту ужасную историю. И ещё не проси её называть себя по полному имени. Никогда.

– Почему мы вообще должны с ней встречаться? – недоумённо спросил Ким. – Страховка у меня не закончилась, в ДТП я не попадал, не думаю, что мне каким-то образом придётся с ней пересекаться.

– А это не от вас зависит, – махнул рукой Сергей Анатольевич, – она всегда пробивает всех моих знакомых. Так что лучше придумай себе псевдоним.

– Я даже не знаю, – растерялся литератор, – что угодно?

– Только, что тебе нравится, она же не зверь какой. Кстати, Ким Чен Ым, друг мой, ты любишь собак?

– Ага, – активно закивал Ким, – кто же их не любит?

– Разумеется, Ким Чен Ым, ты любишь собак, как будто кто-то сомневался. Как тебе прозвище Тэнгу, а? Это японский лесной дух, название переводится как «Небесная собака». Конечно, прозвище придуманное, а не полученное, не так хорошо приклеивается, но уж лучше так, чем как у Грома.

Ким призадумался.

– А впрочем, неплохо. Всяко лучше, чем сумасшедший или психованный. И главное, короче!

– Отлично! – обрадовался Вульф. – Значит, на том и порешим. Простите меня, но я решил расставить все точки над «ё», прежде мы начнём пить. За это время может произойти всякое, я должен перестраховаться.

– А что? До меня она не будет докапываться? – спросил оскорблённый Айсберг.

– Да не, это уже антисемитизм будет, у них на работе с этим строго. Начальство, – физик перевёл взгляд наверх, – ненавидеть можно, но только за глаза.

– И раз мы всё выяснили, может, пойдем, закажем, – Гром потёр горло, – а то я чувствую себя неловко. Пришли в бар, а сидим, лясы точим, что о нас люди подумают?!

– Нельзя отказывать доктору в его уважительной просьбе, пойдёмте к стойке, ребята.

Оставив ненадолго своё место, друзья подошли к бармену.

– Хэй, Рыжий, мы определились с заказом, два джин-тоника мне. По отдельности – всё гадость редкостная, но вместе классная вещь!

– И бесполезная, – вмешался биолог, и принялся делиться своими знаниями, – в тонике содержится хинин, который рекомендуется для лечения похмелья. А зачем пить, если ты не планируешь утром мучиться с похмелья? Какой в этом толк? Похмелье – способ организма наказать владельца за нецелесообразную растрату денег.

– Да я и так с похмелья не болею, – махнул рукой Вульф. – Правда, сейчас хуже стало. Четыре года назад я как-то был на даче, перестилал крышу, и со второго этажа упал прямо на металлический штырь, торчащий из земли. Хорошо, сестра была неподалёку. В итоге, операция и удаление почки.

– Тебе вообще пить то можно с такими повреждениями? – недоумённо спросил Айсберг.

– Фигня, у меня ещё три осталось. Врачи лишь диву даются и завидуют. Даже предлагали купить лишнюю или пожертвовать. Но, лишних у меня и так нет. Для того, чтобы жить в России, трёх почек маловато! Стресс, кругом стресс! Вот четыре в самый раз. Я, если честно, даже диву даюсь, как вы с двумя то обходитесь?

– Бережно. Стараемся не падать со второго этажа на металлические штыри. Почки нам за это благодарны и позволяют пропустить по одной, второй, пятой и десятой. Что касается одной, второй… Это правда, что при заказе одного бокала гиннеса, а потом ещё и второго, третий в подарок?

– Так и есть, – подтвердил бармен, указывая пальцем на нарисованный на доске мелом рисунок, гласящий «1+1=3».

– Ага, хорошо, – биолог обдумывал предложение, – а вот этот третий бокал, это то же самое пиво, или подешевле.

– Нет, разумеется, то же самое, кто вообще так делает?

– Понятно, ясно, – снова закивал клиент, – а вот в подарок, значит, что я не должен платить деньги? Или просто по сниженной цене?

– Бесплатно, разумеется! К чему такое недоверие?

– Один раз я уже обжёгся, больше так не поступлю. Пришёл как-то в заведение отведать прекрасного стейка, тоже по акции. Заказал себе его, и попить, соответственно – два стакана колы по ноль двадцать пять. Принесли мне две бутылочки и два стакана. Подумал, вот тупые, зачем мне кола в бутылочке и стаканы. Перелил, выпил. Съел стейк. Немного суховатый, но за триста рублей мне он показался необычайно вкусным. Гарнир вдобавок. Прекрасно посидел, меньше четырёхсот рублей отдал – настроение было вообще просто на пике. А тут приносят мне счёт, и выясняется. Что стейк по акции – только стейк, без гарнира, надо было это уточнить, сказать, что заказываю по акции. Кола, которую мне принесли, стоит в три раза дороже, потому что из стеклянной, мать её бутылочки. А дело было летом, я очень хотел пить, поэтому заказал стразу два стакана. В итоге, вместо четырёхсот рублей, я заплатил в два раза больше. А если ещё посчитать, сколько лет жизни потратил мне этот стресс, то выйдет, что я вообще должен на них в суд подать.

– Трагичная история, – согласился Громов, – у меня один раз такое было. Пошёл я с коллегами отмечать в тандыр получение научного звания. Ясное дело, я проставляюсь. Специально выбрал место, где виски по акции продают. Заказал на всех виски, думал, всё, посидим сейчас нормально. Вот раньше пили виски с колой, и никто не жаловался, а тут у всех паника, дескать, сказали по новостям, что куча палёного виски, десяток жмуриков по всей стране, и давай нос воротить. Пришлось поить их коньяком, а самому давиться виски. Нет, я конечно против виски с колой ничего не имею, но только в качестве аперитива, а тут два десятка бокалов на столе, и никто их пить не хочет. Такого вреда мой организм никогда не получал.

– Ещё бы, двадцать бокалов, – усмехнулся Вульф.

– Вот-вот, – закивал Громов в знак согласия. – Я с тех пор на эту газировку смотреть не могу. Норма сахара превышена в десяток раз! А это нереально вредно для организма. Так можно и диабет получить, в худшем случае, вообще задница слипнется.

– Не слипнется, – серьёзно прокомментировал Айсберг, – а вот с сахаром действительно лучше поаккуратнее. Вы бы видели, как страдают люди с диабетом. Ты смотришь на них, и в глазах читаешь, как они готовы убить за что-нибудь сладкое, а тут ты стоишь напротив них с тройным шоколадным мороженым… Наверное, в этом причина, почему у меня не самые лучшие отношения с отцом.

– Поэтому мне ром, будьте так добры, – Гром прищурил глаза, примеряя тару, – в бокале. Не в стопках, которые жёстко ограничивают меня и загоняют в рамки, а в бокал, который я сам решать, когда опустошать.

– Вот, это выбор взрослого и независимого мужчины, – согласился Тэнгу. – А мне текилу. Всё равно как, доверюсь вашему выбору.

– Тогда я тоже хочу чего-нибудь специфичного. Раз Моисей сказал, что джин с тоником смысла нет пить, тогда я и не буду. Удиви меня, – обратился Вульф к бармену.

Рыжий зловеще улыбнулся.